Истории со вспышками детской агрессии, когда "казалось бы, "ничто не предвещало", в последнее время возникают все чаще. Достаточно вспомнить хотя бы нападение 14-летнего подростка в Минске с ножом на отца и трагедию в Столбцах, где 15-летний школьник подозревается в убийстве учительницы и 11-классника.
Эти истории стали неожиданностью еще и потому, что нападавших все характеризуют как "тихих и спокойных". Можно ли заметить затаенную детскую агрессию, корреспондент Spunik Юлия Балакирева решила выяснить у доктора психологических наук, автора книг о детской агрессии Игоря Фурманова.
Защита и нападение
— Игорь, вы уже давно работаете с детьми-агрессорами. Что это за дети, из каких они семей, есть ли у них что-то общее?
— Для начала давайте разберемся с понятием агрессии. Сама модель агрессивного поведения задана биологической природой человека. Неагрессивных людей нет. И мужчины, и женщины агрессивны в одинаковой степени. Только мы визуально различаемся формой выражения агрессии. Мужчины больше склонны к открытым формам, а женщины – к скрытым.
Агрессию мы используем с двумя целями. Это нападение с тем, чтобы удовлетворить свою потребность. Такая агрессия считается атакующей. Мы атакуем другого человека, но, опять же, не для того, чтобы его убить – мы лишь хотим овладеть какими-то предметами, которыми он обладает. Убийство – крайняя мера. Обычно это угрозы, принуждение, может быть, использование физической силы.
Вторая форма агрессии – оборонительная. Ее люди проявляют чаще. С помощью такой агрессии мы защищаем не только собственную жизнь, но и свою семью, собственность, ареал обитания, честь, достоинство, самооценку.
На внешнюю атакующую агрессию люди, как правило, отвечают агрессией оборонительной. Хотя есть еще одна реакция – бегство. Но очень часто мы находимся в такой ситуации, что реализовать ее невозможно. Например, если ребенка в школе или семье обижают и оскорбляют, куда он может деться? Отсюда появляются побеги из дома, прогулы школы. Ребенок не может справиться с ситуацией постоянной угрозы.
— То есть агрессия на пустом месте не возникает?
— Безусловно. Я хорошо знаю среду в большинстве семей и в школьных учреждениях и могу сказать, что агрессия будет всегда. Необходимо менять эту среду. Ребенок находится под постоянным контролем, принуждением, ограничениями... Шаг вправо, шаг влево – "расстрел". Тебя либо на учет поставят, либо родители затретируют.
Все забыли, что есть права ребенка. Есть закон о правах ребенка. Где он, как выполняется? Хоть одного родителя или учителя наказали за нарушение закона о правах ребенка? Я о таком не слышал. Значит, закон о правах ребенка не выполняется. Почему? Потому что закон о правах ребенка у нас одно, а внутренний распорядок и регламент школы – это другое. Школы уже обнесли забором, видеокамеры повесили, турникеты установили. Я шучу, что осталось только вышки поставить и охрану с собаками пустить – и у нас получится не школа, а колония для малолетних преступников.
Ребенку не выйти, не зайти. И в этой резервации он проводит половину дня. Как ему проявить свою индивидуальность?
Поэтому, конечно, агрессия будет. Знаете, есть такое выражение: "Нельзя загонять крысу в угол". Тот, кто загнан в угол, крайне агрессивен. У него пути отхода нет. Потому что в свободной обстановке человек может проявить агрессию или уйти. Но дети реакции бегства в школе лишены. Как и лишены выбора во всем – курса учебы, учителей, еды в столовой.
"Тихушники" и агрессоры
— Я, когда провожу семинары для психологов и социальных педагогов, обращаю внимание на то, что они совершают крупную педагогическую ошибку. Дело в том, что все внимание школы, милиции, родителей сосредоточено на агрессивных детях, которые дерутся, ругаются. При этом абсолютно игнорируются те дети, которые "тише воды, ниже травы".
Но как первые, так и вторые являются группой риска.
"Тихушники" иногда опаснее агрессоров. Почему? Неэмоциональных людей, как я говорил, в природе не существует. Эмоция гнева, которая лежит в основе агрессии, имеет свойство накапливаться. В один прекрасный момент, когда предел достигнут, этот гнев выплескивается в совершенно неконтролируемом сознанием виде. Грубо говоря, человек не осознает, что творит.
Агрессора мы видим. От него мы чего угодно ожидаем. Мы готовы к его агрессии и можем не создавать ситуацию, чтобы она возникала. От ребенка, который на первый взгляд безобидный, мы ничего опасного не ждем. И когда у него возникает агрессия, мы теряемся, становимся беспомощными, абсолютно не готовыми к этой агрессии и не знаем, как разрядить обстановку. А в состоянии беспомощности мы легко можем стать жертвой.
— Кстати, недавно мне попадалась на глаза статья, в которой психолог призывала "разрешить ребенку кричать в детской". Она говорила, что дети должны выплескивать агрессию в игре, если им этого хочется. Если нужно, отрывать куклам головы, бить машинки. Но взрослые боятся таких эмоций у ребенка и подавляют их.
— Не только родители этого боятся. В школе поди покричи в коридоре. Это один из показателей, что люди не знают психологии. А ведь выражение любой эмоции нормально. Оно происходит как психологически в виде переживания, так и двигательно, в том числе в виде крика, жестикуляции или физической активности.
Другое дело – в некоторых ситуациях такие бурные реакции неприемлемы. Но мы же не всю жизнь на похоронах. Мы не всю жизнь в театре, хотя даже там люди терпят, а потом выплескивают эмоции аплодисментами. В школе нет даже этого. Ребенок не может выражать ни позитивные эмоции, ни негативные. Дальше он это накопил и выходит на улицу. И как он там эмоции выражает? В вандализме, драках. Эмоция должна быть выражена. Это законы психологии.
Дядя, ты дурак
— Есть ли какие-то тревожные звоночки, которые предупреждают: предел у ребенка скоро будет достигнут?
— Нет, в этом и сложность.
— Получается, единственный выход – не запрещать детям выражать эмоции?
— Да. Вот у меня вопрос: почему родитель имеет право орать на ребенка, а ребенок – нет?
— А родитель вообще имеет право орать на ребенка?
— Имеет. Родитель может выражать эмоцию, при этом он должен дать возможность ребенку сделать то же самое. Главное, чтобы в этом крике не было оскорблений, унижений. Я могу кричать: "Я недоволен тем, что ты не делаешь уроки". А могу говорить: "Ты дебил, конченный придурок, если ты не будешь учиться, не поступишь в институт". Это две совершенно разные фразы. В первом случае я выражаю эмоцию – и все. А во втором оскорбляю и унижаю ребенка.
Ребенок не должен чувствовать себя униженным и оскорбленным. Когда у него появляется такое ощущение, он может затаивать злость, но потом этим родителям аукнется. Сколько случаев было, когда сначала били детей, а когда те вырастали, они уже били родителей.
— Или же ребенок направляет агрессию на себя.
— У детей, которые подавляют свою агрессию, очень высокий риск суицидов. Когда ребенку не дают возможность выразить агрессию, у него есть два пути. Либо агрессия смещается и направляется на другого. Например, я не могу ударить вас, но могу пнуть вашего котенка. Не могу нанести ущерб обидчику, но могу пойти и написать на стене, что Мария Ивановна – дура.
Во втором случае агрессия разворачивается на самого себя. Это происходит, когда человека начинают обвинять в том, чего он не совершал. Тогда он считает себя виновником. Суицидальное поведение – это поведение ухода. Если я не могу разрешить ситуацию, то могу устранить себя из нее.
Чем отличаются дети от взрослых? Взрослый обладает большими умениями справляться со своей агрессией. У детей непроизвольная регуляция поведения преобладает над произвольной. Они в своем поведении непосредственны.
Есть фильм "Сережа", в котором взрослый дал мальчику пустую конфетку. Он посмотрел на него и сказал: "Дядя, ты дурак?" Ребенок это скажет, взрослый – нет. Мы с этой агрессией что-то сделаем, мы имеем возможность немного ее терпеть. А дети ее выражают. И в этом их живость, в этом их детство. А мы, по сути, лишаем детей детства. Мы хотим из детей сделать взрослых. И что самое страшное – как можно скорее!
Посмотрите на метаморфозу, как в первом классе дети бегут в школу, а в девятом их туда не загонишь. Почему так меняется отношение к школе? Над этим кто-то думал?
Виноват Достоевский
— Почему же родители так боятся детской агрессии?
— Да потому что их родители выросли в такой же школе. Как поступают заботливые родители? Они не хотят, чтобы их ребенка наказали, а значит, нужно ограничивать выражение детских эмоций.
Потому что именно родителей агрессивных детей чаще вызывают в школу, тем самым подчеркивая, что они плохие родители.
Как родители, так и школа разрушают психическое здоровье ребенка. А его-то нужно просто учить регулировать агрессию. Выражай, но приемлемым способом. Если он злится на родителей, дайте ему возможность покричать. От этого авторитет родителей не снизится. Отдайте его в спортивную секцию, в конце концов, где он может выражать накопленные эмоции через движение и контакты с соперником.
— Мир сотрясает от тревожных сообщений. Там подросток устроил стрельбу, тут напал на учителя и ученика. В основе убийства всегда лежит эмоция?
— Да, немотивированных действий не бывает. Убийство может быть в результате переживания мною гнева, когда я осознаю, что злюсь на этого человека. Это как способ решить мучащую ситуацию. А есть агрессия, которая появляется в результате накопления. И это неконтролируемый выплеск. В юриспруденции такой поступок квалифицируется как "убийство в состоянии аффекта".
— Много тревоги сегодня связано с интернетом и группами смерти. Могут ли там ребенка запугать или загипнотизировать настолько, что он будет проявлять агрессию?
— Я в это не верю. Мне кажется, что это какие-то придумки. Да, дети подвержены влиянию, но не все, а лишь отдельная категория. Дело не в интернете – дело в психике ребенка! Это похоже на один из комментариев по поводу случая, когда мальчик в Столбцах совершил убийство, – потому что прочитал накануне "Преступление и наказание" Достоевского.
Группы смерти могут быть лишь верхушкой айсберга. Никто не видит глубже. В то, что ребенок почитал что-то в интернете и пошел сбросился с крыши, я никогда не поверю.
— Реально ли школу сделать более свободной?
— Это вопрос не ко мне, а к Министерству образования. Я говорю лишь то, что вижу как психолог.
Никто сегодня не обращает внимания еще на такой момент. Невыражение эмоций в школе – проблема и педагогов. Если школьники еще могут в коридоре подраться, то что делать учителям, которые вынуждены все время соблюдать "ложную" профессиональную этику? Поэтому психосоматические заболевания – это бич педагогов. Гипертония, гипотония, инфаркты, инсульты, заболевания желудочно-кишечного тракта – их профессиональные заболевания. Педагоги еще более ограниченные, чем дети, в своих возможностях проявления эмоций. Хотя они такие же люди.
Почему случаи насилия, агрессии, виктимизации и буллинга никто за пределы школы не выносит? Почему эту проблему пытаются решить внутренними силами? Потому что есть ложное представление о том, что, значит, в этой школе что-то плохо. Да не плохо – это нормально. Дети должны быть здоровые, живые, подвижные. Что же из них роботов делают! А потом все удивляются: почему дети не любят школу?
Но мы видим, что все еще больше нагнетается. Сейчас школы напичкают камерами, потом дети там ночевать будут. Почему? Потому что школа отвечает за безопасность ребенка.
Что меня поражает – у нас все что угодно пытаются довести до абсурда. Сейчас Достоевского возьмут и вычеркнут из программы. Потом Гоголя с "Вием". Но ведь это ничего не изменит. Знаете, в психологии это называется ситуацией атрибуции, когда человек собственную вину перекладывает на других людей. Это не мы виноваты, это Достоевский.
