Белорусы все чаще болеют онкологическими заболеваниями, рак давно уже стал второй по частоте причиной смертности в стране. На учете в онкодиспансерах состоит более 237 тысяч человек.
То, что каждому из нас надо знать об онкологических заболеваниях, корреспондент Sputnik Светлана Лицкевич обсудила с заместителем директора по научной работе РНПЦ онкологии и медицинской радиологии им. Н. Н. Александрова, членом-корреспондентом НАН Беларуси, доктором медицинских наук, профессором Сергеем Красным.
Мгновенная смерть — не всегда хорошо
— Правда ли, что онкологию можно назвать диагнозом будущего?
— Меня как онколога сильно обижает, когда говорят "умер от онкологии" или "у него онкология". Онкология — это наука, которая, между прочим, спасает жизни. А умирают от онкологических заболеваний.
Что же касается злокачественных новообразований, то да, заболеваемость растет. Некоторые ее даже называют эпидемией. И основная причина — старение населения. Чем меньше люди умирают от сердечно-сосудистых заболеваний, тем дольше живут и тем больше будет злокачественных опухолей. В странах с высоким уровнем жизни злокачественные опухоли вышли на первое место, обогнав в структуре смертности сердечно-сосудистые заболевания, которые уже научились предотвращать и лечить. У нас онкозаболевания пока на втором месте, но тенденция, думаю, понятна.
Но бояться этого не надо, в конце концов, никто из нас не будет жить вечно. А от чего умрет человек — вопрос из разряда философских. Я думаю, лучше умереть в преклонном возрасте от злокачественной опухоли, чем в молодом — от инфаркта миокарда.
— Но с другой стороны — "сердечная" смерть может быть мгновенной, как принято говорить в народе, легкой, а все, что связано с онкологическими заболеваниями, ассоциируется у нас с медленным и мучительным умиранием.
— Не соглашусь с вами. Если подходить к этому с христианских позиций, то нет ничего хуже, чем быстрая, как вы называете, "легкая" смерть, неожиданная. Человек не успевает проститься с родными, передать какие-то пожелания, попросить прощения, может быть, завершить начатое, покаяться в каких-то нехороших поступках.
К тому же внезапная смерть — мощнейший удар по родным, когда вот он был здоровый, и вдруг его уже нет. Когда у человека онкологический диагноз, все постепенно с этим свыкаются: и родные, и он сам. А наша задача — облегчить ему жизнь, сделать процесс ухода как можно менее болезненным, достойным.
— Тема обезболивания онкологических больных — очень важная, по России недавно прокатилась волна самоубийств из-за того, что люди не получали нормального обезболивания и терпели муки. Как с этим обстоят дела в Беларуси?
— У нас создана система хосписов, они есть во всех областях, коек там достаточно, в каждом хосписе и во многих районных больницах есть выездные бригады, которые занимаются именно умирающими пациентами. Там есть все нужные лекарства, в том числе и наркотические средства, которые необходимы для обезболивания в терминальных стадиях. Сбои, конечно, могут быть, как и везде: кому-то не смогли подобрать то лекарство, которое более эффективно, иногда бывают ситуации, когда вообще обезболить очень сложно. Но в целом система работает. В отличие от России, где такую систему только пытаются создавать. У нас страна маленькая — легче держать все под контролем. Надеюсь, в России это тоже смогут вскоре решить — не должен человек умирать в муках.
По ночам белорусы не тем, чем надо, занимаются
— Каких опухолей белорусам стоит бояться в первую очередь?
— Не надо ничего бояться. Стресс никому не нужен. Не нагнетайте канцерофобию. Просто следите за своим самочувствием, регулярно показывайтесь врачам, проходите обследования и скрининги по возрасту.
Чаще всего у белорусов встречается рак кожи, но он хорошо поддается диагностике, в 97-98% случаев полностью излечим, поэтому его рекомендуют даже не учитывать в общей статистике.
Если же говорить о других видах, то на первом месте у мужчин — рак предстательной железы, у женщин — молочной. Оба вида опухолей — гормонозависимые. Их рост наблюдается во всем мире. Наш образ жизни стал более спокойным, малоподвижным, с обилием питания и стрессов. К тому же изменилось половое поведение и отношение к деторождению. Женщины меньше рожают, реже кормят грудью, делают это непродолжительное время, чаще используют гормональные средства.
Женская система не отрабатывает как надо — поэтому и начинаются болезни. Да и по ночам белорусы все чаще заняты другими вещами — больше проводят времени в соцсетях, чем в постели.
— Когда надо если не искать у себя болезни, то хотя бы гипотетически задумываться об их возможности?
— В Беларуси разработаны специальные программы ранней диагностики и скрининга некоторых онкозаболеваний. В первую очередь это касается рака предстательной и молочной желез. Мужчины с 50 до 65 лет должны сдавать анализ крови на ПСА (простато-специфический антиген). Если будут выявлены какие-то изменения, потребуется биопсия предстательной железы под контролем УЗИ. Это дает возможность обнаружить опухоль на очень ранней стадии и потом, после операции и лучевой терапии, добиться почти 100%-ного излечения.
Женщины от 50 до 70 лет должны раз в два года проходить рентгеновскую маммографию. Это позволяет найти 0-ю — 1-ю стадии рака и дает очень высокий процент полного излечения. Скрининг рака шейки матки у нас в стране охватывает женщин старше 30 лет.
— Почему людей старше 65-70 лет не включают в скрининг? У них реже возникают онкозаболевания или они менее ценны для популяции?
— Если мы выявляем у возрастных пациентов опухоль диаметром в полсантиметра, ее можно считать скорее гипердиагностикой, чем реальной угрозой. За 20-30 лет она не приведет к проблемам, но этот диазноз не даст человеку спокойно жить. Есть такой показатель, как "естественная история рака предстательной железы" — время от появления первых опухолевых клеток до первых симптомов заболевания (не до смерти, заметьте, а до первых симптомов) составляет 39 лет. И если опухоль диагностирована в 50 лет, к 80 годам она может привести к серьезным проблемам с мочеиспусканием, боли в костях в связи с возможными метастазами. Соответственно, в 50 ее надо лечить. А если микроскопическая опухоль диагностирована в 70 лет — заявить о себе она сможет лет через 30. Надо ли ее лечить? Продолжительность жизни пациента от этого не увеличится, а вот ее качество при лечении может серьезно пострадать.
— Насколько наследственность повышает риск заболевания?
— Рак — это генетическое заболевание, но наследственных опухолей в общей структуре около 7%. Это немного. Остальные возникают в процессе мутаций, которые происходят на протяжении всей жизни. Наша иммунная система до определенного момента справляется с этим, а когда не может, начинается опухолевый рост.
Для некоторых видов опухолей доля наследственной заболеваемости выше. Речь идет о раке толстой кишки, молочной железы и яичников. Там наследственность может доходить до 20%. Тем, у кого родственники перенесли рак, надо быть особенно внимательными, обязательно проходить обследования и при необходимости принимать меры.
Но давайте не будем забывать, что вредные привычки влияют на развитие рака больше, чем наследственность. К примеру, курение вызывает около 30% злокачественных опухолей.
20 лет назад это слово не произносили
— Мир стал меняться, когда известные люди стали рассказывать о своем опыте борьбы с раком?
— Да, безусловно. Еще 20 лет назад слово "рак" нельзя было произносить, и это приводило к большим проблемам. Сейчас излечивается более 60% всех случаев рака.
— А что мы понимаем под излечением? Пятилетнюю выживаемость?
— Нет, речь идет о полном излечении. Человек будет находиться под наблюдением, но эта опухоль у него больше никогда не появится.
Так вот, вернемся к слову "рак". Раньше больной мог до самой смерти не знать, чем болен. Правда становилась известна только после смерти. Тогда уже узнавали все — родственники, соседи, вся деревня. Получалось, что никто не видел выживших — все видели умерших. И в умах укреплялся миф, что рак неизлечим.
А когда стали видеть примеры, что люди живут долго и благополучно после рака, отношение стало меняться — люди охотнее обследуются, легче воспринимают диагноз. Они знают: жизнь после него может быть полноценной.
— Прежде чем человек настроится на борьбу, ему необходимо справиться с шоком. Этот диагноз — всегда шок, какими бы знаниями мы ни обладали. Вопрос личного характера: почему вы выбрали такую специализацию, ведь, наверное, не одной сотне людей пришлось назвать диагноз, который стал для них в итоге смертельным?
— Моей специальностью была урология.Ее я выбрал благодаря гениальным учителям — академику Николаю Савченко, Изаокасу Скобеюсу и Зинаиде Трофимовой. А в онкологию меня пригласили в 1992 году. И я ни разу не пожалел — это самая высокотехнологичная и динамичная специальность. Здесь самые серьезные исследования, открытия. Все меняется коренным образом каждые пять лет. Так быстро сегодня ни одна отрасль медицины не шагает.
Скрининг, которого нельзя бояться
— Поскольку универсального лекарства от рака еще не изобретено, сейчас — во всяком случае, у нас в стране — делается ставка на ранний скрининг.
— Раньше рак 0-й и 1-й стадий был исключительно случайной находкой. С введением скрининговых программ это стало нашей целью.
Опухоли — коварные заболевания, на ранних стадиях никак не проявляются. Когда появляются симптомы — чаще всего это снижение веса, подъем температуры, усталость, кровотечения, отвращение к еде, особенно к мясу, то это уже 3-я — 4-я стадия, когда будет идти речь о продлении жизни, а не об излечении.
Программы скрининга рассчитаны на здоровых или считающих себя здоровыми людей. В Беларуси действуют четыре программы скрининга: по колоректальному раку, по раку предстательной железы, по раку шейки матки и молочной железы. Это наиболее массовые виды рака у белорусов.
Скрининг по колоректальному раку у нас пока идет не так хорошо, как хотелось бы, им охвачено около 3% целевой группы. А по опухолям молочной железы, например, динамика впечатляет — охват достигает 20% от необходимого, около 55% выявляются в 0-й и 1-й стадиях. Пациентки проходят через нетравматичные операции с небольшими надрезами, а не через тяжелые, с удалением лимфоузлов, с химиотерапией.
Рак предстательной железы до 2011 года демонстрировал стабильный рост смертности на 10% в год, а в последние годы благодаря скринингу мы добились снижения этого показателя на 2%, при том, что заболеваемость раком простаты в популяции растет.
Скрининг рака шейки матки, который начал вводиться еще в 80-х годах прошлого века, позволяет выявлять заболевание на начальных стадиях и предраковые заболевания. По статистике у нас вроде как все население охвачено гинекологическими осмотрами. Но статистика и жизнь — разные вещи. Потому что, если честно, одна женщина прошла обследование дважды, а другая — ни разу. Так что реально это 40-50% процентов целевого женского населения. Есть такая категория — и это около 20% населения, которая, к сожалению, никогда не обращается к врачам, отказывается от обследования.
— В фильмах мы нередко видим ситуации, когда больной отказывается от лечения, уезжает на Бали и там, в прекрасном бунгало, доживает последние дни. Часто ли белорусы отказываются от лечения рака?
— Да, к сожалению, часто. Около 10% сразу отказывается от лечения. И если это 4-я стадия — тут все понятно. Но в год около тысячи человек отказываются с 1-й — 2-й стадиями! Это те случаи, когда рак полностью излечим. В каждом учреждении есть психиатры, психологи, которые уговаривают не отказываться от лечения. Примерно половину удается переубедить.
Но есть и такие, кто лечится "народными средствами". В XXI веке это ужасно, когда люди идут к знахарям, едят мухоморы, пьют керосин. Они наносят ущерб не только себе. Для государства это тоже оборачивается большими потерями. Если при первой стадии рака общая стоимость лечения — в среднем одна тысяча долларов, с возвращением полной работоспособности, то при 4-й стадии — это уже 10 тысяч в год без надежды на излечение. Есть и такое лечение, которое обходится и в 100, и в 150 тысяч долларов в год. В странах со страховой медициной, если пациент отказывается от лечения на 1-й стадии, а потом приходит на 4-й, ему могут оплатить стоимость лечения 1-й стадии. А остальное сочтут умышленным причинением ущерба и не оплатят.
— Вы сказали, что от появления первой раковой клетки в организме до появления опухоли проходит более 30 лет. Это относится ко всем опухолям?
— Нет, конечно, это только про рак предстательной железы. Две морфологически одинаковые опухоли могут вести себя совершенно по-разному, одна будет развиваться медленно и отлично поддаваться лечению, другая начнет агрессивно расти. Это зависит от их мутаций. Рак некоторых органов всегда протекает агрессивно — поджелудочной, печени, пищевода, мозга, лимфомы, саркомы, меланомы.
Но даже в запущенных случаях мы предлагаем борьбу и стараемся честно сказать, на что пациент может рассчитывать. Каждый человек имеет право сам решить, как провести последние месяцы жизни — или пару месяцев с семьей и детьми, или пусть больше, но на больничной койке. Эти сложные вопросы решаются консилиумом врачей вместе с пациентом, психологом.
Как шутят онкологи, уничтожить мы можем любую опухоль на любой стадии. Вопрос в том, выживет ли при этом пациент. Искусство врача заключается в том, чтобы убить опухолевые клетки, не повредив здоровые. Недостаточно просто продлить человеку жизнь, важно, каким будет ее качество. Поэтому один из самых важных критериев нашей работы — годы качественной жизни, которые мы можем дать пациенту.
Онколог прокомментировал смерть 25-летнего хоккеиста от рака желудка
