Художник, культуролог, критик и педагог Андрей Федорченко из Беларуси уехал 16 лет назад. Теперь он живет в Швейцарии. С отъездом его внутренние часы дали обратный ход, и Андрей утверждает, что сейчас ему ровно столько лет, сколько он живет на своей новой родине – в городе Арау.
"Я достаточно состоявшимся человеком уезжал из Беларуси и прекрасно понимал, что теряю. Но я думал вот о чем: получилось бы у меня состояться в другой реальности?" – рассказывает Федорченко.
В Швейцарии ему удалось вернуться в профессию, книги с его иллюстрациями издаются большими тиражами. Четыре часа в день он преподает искусство в школе, где учатся не только дети-билингвы, но и дети русских экспатов. Общение с ними ограничивается рабочим временем, а после начинается абсолютно другая жизнь.
Издательский процесс в Беларуси и Швейцарии – земля и небо
С Андреем Федорченко созваниваемся по скайпу – чтобы создать иллюзию настоящей беседы. А собеседник в иллюзию не верит.
"Виртуальное пространство – это одно, реальная жизнь – другое. Я вижу вас в комнате через веб-камеру, а где-то там за дверью, например, сидит ваш сосед, который интернета не имеет, и, значит, для меня он как бы не существует. А ведь это и есть народ, люди, которые преимущественно окружали меня в Минске", – рассказывает собеседник.
Федорченко жил в Беларуси, но родился в Калининграде. Сейчас Андрей работает над иллюстрированной книжкой о своем детстве в этом городе. Это не первая книга, которую он планирует издать в Швейцарии. То есть в Европе Андрей не просто выжил, но сумел вернуться в профессию. Но признает, что этого могло и не случиться.
Швейцарский актер Дан Виннер написал книгу, название которой на русский язык можно перевести как "Великаны. Великанские истории", начал искать иллюстратора и нашел Федорченко.
После первого успеха все пошло как по маслу, издательство заключило с Федорченко долгосрочный договор. А после была встреча со швейцарской писательницей Эвелин Хазлер, которая лично знала Германа Гессе и открыла миру последнюю сожженную в Европе ведьму Анну Гёльди.
"Она написала детскую книжку про великана Мельхиора, самого высокого человека в Европе XVIII века, и его приключения и выбрала меня иллюстратором. Целый год либо по скайпу разговаривали, либо ездили друг к другу. Это был просто невероятно позитивный творческий диалог, который стоит многих часов бесед за пивом об отвлеченных вещах", – говорит Федорченко.
Чтобы сделать книжку о XVIII веке, важно было погрузиться в атмосферу того времени и места, поэтому пришлось съездить в немецкий Штутгарт и исколесить Гларнерланд, родину Мельхиора, чтобы сделать фотографии и зарисовки места действия.
Если сравнивать работу над книгой в Беларуси и Швейцарии, такая возможность – как раз одно из отличий в работе над книгой.
"Издательский процесс в Беларуси и Швейцарии – это земля и небо. Другая планета. Когда я иллюстрировал книжки в Беларуси, я делал, что хотел. Не ощущал над собой контроля автора или издателя, я предлагаю – они принимают. Не было настоящей исследовательской работы по конкретному литературному материалу. А здесь ты проводишь исследование – примерно так, как это делают кинематографисты, прежде чем выбрать место для съемок", – поясняет иллюстратор.
Он вспоминает, как объезжал замки, бродил по горам, фиксировал косвенные знаки, которые могли помочь в работе.
"Свое авторское право ты лелеешь и возделываешь, как собственный сад. И когда понимаешь, какой ценой тебе оно досталось, то поневоле будешь его охранять с заряженной винтовкой. Я по европейским меркам еще быстро работаю над 32-страничной книгой – всего около года. Обычно художники требуют вдвое больше времени", – рассказывает Федорченко.
Почему Горват уже не нужен в Швейцарии
Федорченко еще помнит 30-40-тысячные тиражи белорусских книг. Сегодня же они колеблются в пределах тысячи экземпляров. И задача белорусского интеллектуала и особенно писателя – издаться в Европе.
"Но это не оценка реального достоинства текста, не оценка потенциального бестселлера, потому что не бестселлеры издаются. Белорусские авторы печатаются ограниченным тиражом, когда возникает мода на определенную культуру. Вначале была мода на Россию, тогда сделали имена Улицкой, Сорокину. Сегодня Россия не в тренде, и интерес западного читателя так и ограничился уровнем конца 90-х прошлого века", – поясняет Андрей вкусы европейцев.
Он говорит: хотя в России уже выросло новое поколение писателей, намного интереснее, чем та же Улицкая, им будет сложнее. Разве что Прилепину повезло. "Книгу "Санькя" у нас оценили высоко – чтобы напугать западных людей, наверное", – смеется Федорченко.
"Наверное, хорошо сказать: меня переводили на английский, немецкий язык. Но вот Андрусь Горват, я думаю, опоздал быть изданным в Швейцарии или Германии. Мода на Беларусь уже проходит. В фаворе нынче Грузия", – рассказывает он и критикует так называемый институт европейских писательских стипендий.
Сама по себе благородная идея поддержки писателей, на его взгляд, уже несколько девальвирована тем, что "открытый" автор эксплуатируется на полную катушку во всех европейских странах.
"Иногда на протяжении доброго десятка лет. За это время целое поколение других литераторов выпадает из мирового контекста, их просто не замечают", – сетует Федорченко.
"Свернуть Беларусь и переехать ты не можешь"
В какой книжной ярмарке тогда стоит участвовать белорусам: во Франкфурте, в Москве? Как подгадать, где можешь стать модным?
"А участие в любых ярмарках не надо игнорировать, Беларусь геополитически обречена жить между двумя махинами. И не нужно говорить, что мы европейцы, чтобы отмахнуться от России. Нужно как-то уживаться с соседкой. Свернуть территорию Беларуси, как коврик, и переехать на Занзибар ты не можешь", – отвечает Федорченко.
Но в блогах, на сайтах культурной тематики он прослеживает желание белорусов принадлежать Европе и видит в этом характер скрытого комплекса.
"Белорусский интеллектуал не о Европе говорит, а о мифе про Европу. Европ тысячи, на каждом квадратном метре своя Европа. Взять понятие "европейские ценности" – что это? Что имеется в виду? Какие они? Может, вы мне объясните?" – спрашивает собеседник.
"Может быть, стоит быть просто тем, что ты есть", – рассуждает он.
"Если бы я был президентом"
"Иногда я думаю: вот уйдет Лукашенко, а что будет дальше? Четверть века политического застоя не проходят без тяжелой деформации как общества в целом, так и отдельно взятого человека", – рассуждает Федорченко о родине.
Каким новое поколение белорусов видят будущее страны, ему не понятно.
"Одни тянут в Европу, другие – в Россию, но так на вопросы о политике отвечают ученики пятых классов, когда рассуждают о том, что бы они сделали, став президентом. Нет большой дискуссии между разными группами общества. Зато есть пропасть между интеллектуалами и "народом", и никто даже не пытается построить мост через нее", – убежден собеседник.
"Но я допускаю, что тоже рассказываю вам миф о Беларуси, ведь я 16 лет не был в стране. Но отсюда, из Швейцарии, Беларусь видится именно так", – говорит Андрей.
Мне столько лет, сколько я живу в Швейцарии
От белорусской диаспоры в Швейцарии он старается дистанцироваться.
"У меня хорошие личные отношения с конкретными людьми, членами Ассоциации белорусов в Швейцарии. Но в Ассоциацию я вступать не хочу. Я понимаю ее цель – сохранить национальную идентичность белорусов за рубежом, и это хорошо. Но лапти, прыжки через огонь, рубахи-вышиванки… нет, это не для меня", – говорит культуролог и поясняет, что белорусы в эмиграции часто ищут идентификацию в прошлом.
Тем не менее, если речь заходит о его прошлом, он всегда стремится упомянуть Беларусь и подчеркнуть – да, у него есть прошлое, и он им дорожит. А его настоящее накрепко связано с местом, где он живет.
"Я наблюдаю, что с возрастом человек останавливается, как бы заканчивается – а потом начинает самоповтор. Мне же переезд дал новый импульс. И сейчас мне ровно столько лет, сколько я живу в Швейцарии. То есть шестнадцать", – говорит Федорченко.
Это возраст, когда маленький жизненный опыт ты уже накопил и на кино для взрослых уже пускают.
Я уехал по большой любви
"Я очень хорошо представляю себе белоруса в Швейцарии. Сюда иногда приезжают стипендиаты, и мы общаемся, конечно. Когда беседуем, я вижу человека, который живет не в собственно Швейцарии, а в ее иллюзии. Бытовые проблемы его не волнуют, путешествия гарантированы, время для любимого творчества – 24 часа в сутки. В итоге у человека складывается превратный образ Швейцарии как рая, в котором достаточно открыть рот, и в него посыплются хрёмли – это наше сладкое такое печенье", – рассказывает Федорченко.
"Такого человека не гложет мысль о том, что по счетам нужно платить, о том, как умудриться купить продукты или вещи дешевле. Подавляющее большинство швейцарцев не живут, как он, в коттедже. У них вообще нет собственного жилья, оно арендуется", – говорит он.
А социальная помощь, если ты имеешь неосторожность попросить ее, закабалит тебя до конца твоих дней. Поэтому, когда человек возвращается в Минск, он просто рассказывает волшебную сказку, убежден белорусский швейцарец.
"Но раз в Европе жить непросто – и счета оплачивать, и места со скидками искать, сами для чего уехали?" – спрашиваю.
"Непросто жить везде, поверьте. Как и хорошо жить можно тоже везде. Мир сегодня открыт почти для всех. Для Беларуси он тоже должен быть открыт. А я… я уехал по большой любви. Но это – тема совсем другого разговора".
