Василий Винный, специально для Sputnik.
"Химия" или официально ИУОТ (Исправительное учреждение открытого типа) считается ограничением, а не лишением свободы, а это "две большие разницы", как говорят в Одессе! У зеков появляется больше прав, но и больше ответственности. В идеале "химия" должны постепенно вводить заключенного в общество. Кроме того, есть "химии", куда "закрывают" по приговору суда за мелкие преступления.
Большая разница
Любимым развлечением зеков на "химии" было "виснуть в Таборе". Вообще, они пользовались всеми сайтами знакомств, но Табор почему-то был самым популярным. Подолгу отсидев без женщин и телефонов, они пытались максимально быстро наверстать упущенное.
"Химики" хорошо "наследили" на сайтах знакомств. Один раз мой сосед по комнате написал девушке совершенно другой адрес в качестве домашнего — за несколько остановок от нашей богадельни, и даже указал другую улицу, на что она ответила: "Химик? Не знакомлюсь!" Хотя попадались и девушки, которые начинали встречаться с зеками. Но эти отношения почти всегда были мимолетными, хотя и наполненными страстью и переживаниями. Были даже дамы, которые встречались с несколькими зеками по очереди, — видимо, входили во вкус.
Поэтому большинство "химиков" ложилось спать часа в два-три ночи, при том, что подъем был в шесть утра. Распорядок дня на "химии" походил на лагерный: подъем, отбой, проверки, по выходным лекции для заключенных. По составу милиционеров ИУОТ тоже было зоной в миниатюре: опера, режимники, отрядники, замполиты, зампоноры и прочие милиционеры.
Но "химия" — это не колония! Здесь зеки ходят на работу, могут по подписанному заявлению выйти на три часа в город, и даже взять паспорт из спецчасти, если четко объяснят, для чего он нужен.
На "химии" у зека намного больше прав, чем в зоне, но и обязанностей прибавляется. Самые главные из них — полностью обеспечить себя и заплатить за комендатуру. В отличие от зоны, в ИУОТ заключенных ничем, кроме постельного белья, не обеспечивают.
Помню, как-то раз, уже будучи химиком, я сказал одному офицеру: "Мы здесь ресоциализируемся". На что он, улыбнувшись, ответил: "Вы здесь продолжаете отбывать наказание". В этом диалоге полностью отразилось фундаментальное различие между нашим и милицейским пониманием "химии". Для нас ИУОТ было "полусвободой", а для администрации — "полузоной".
Бывший зек — хороший зек
"Химии" делятся на два типа. На одни попадают по замене режима содержания из зон за хорошее поведение. На других же, так называемых "вольнячих", сидят те, кто получил «химию» за мелкие преступления и поехал отбывать наказание в ИУОТ из зала суда.
Несмотря на то, что по всем логическим понятиям бывшие зеки должны отличаться большей суровостью и тягой к лагерным понятиям, у нас все было с точностью до наоборот…
Попадая в ИУОТ после зоны, человек чаще всего старался забыть уголовные понятия и законы, быстрее от них отряхнуться и пойти дальше (не всегда и не всем это удавалось, поскольку для многих колония была единственным "развлечением" в жизни). На "вольнячей" же "химии" дела обстояли сложнее. Там нашлись "смотрящие" (в основном из тех, кто сидел раньше), которые пытались собирать общак, определили "петухов", убиравших туалеты, и попытались воссоздать все атрибуты зоны, которых, по недосмотру суда, были лишены. Об этом знали и наши милиционеры, и зеки, поскольку у всех там были знакомые. Пили на другой "химии" тоже намного больше. Да и нарушения они совершали чаще.
Единственное, что приходило на ум, когда мы думали о странном поведении сидящих там, это то, что они были не "пугаными" и не уставшими от зоны людьми.
Стоит или не стоит?
Досиживая последние недели в зоне и готовясь ехать на "химию", я испытывал огромное облегчение от того, что больше не буду мыть ноги и стирать носки в ледяной воде. Но не тут-то было! Весь срок, который я отсидел в ИУОТ, я продолжал пользоваться холодной водой, потому что горячей не было, она даже не была предусмотрена. Зеки некоторое время предлагали поставить бойлер и сделать нормальный душ, но администрация решила, что не стоит рисковать, и спустила этот вопрос на тормозах.
"Химия" — это практически общежитие. Зеки живут в комнатах, где помещается от четырех до бесконечности человек, в каждой из которых свой холодильник, чайник и все, что нужно для ведения хозяйства. Микроволновки запрещены, потому что они якобы как-то влияют на проводку. Мультиварками можно пользоваться только на общей кухне.
На входе в комендатуру вместо стола с вахтершей стояла дежурная часть и стальная решетка, которую милиционеры открывали, нажимая на кнопку. Окна тоже были зарешечены. В принципе, снаружи только решетки и вывеска могли сказать постороннему человеку, что здесь ИУОТ, а так — никаких заборов, ни вышек, ничего подобного. Хотя, судя по рассказам, некоторые "химии" все же были обнесены заборами.
В комендатуре всегда очень остро стоял вопрос оплаты за жилье. Вроде бы с зеков требовали относительно небольшие суммы (летом что-то около 10 рублей, зимой под 20 до перерасчета), но за что их платить, мы не понимали. Горячей воды нет, в комнатах и коридорах не жарко, живем по много человек в комнате, на каждом этаже только по одной электрической плите. Кроме того, у многих "химиков" были проблемы с работой, многим задерживали зарплаты. Когда милиционеры на собраниях поднимали должников и спрашивали, где деньги, минимум половина отвечала, что либо нет работы, либо за нее не платят. Поначалу администрация пыталась как-то выбивать зарплату для зеков, по крайней мере, обещала разобраться, потом общий тон собраний изменился, и "химикам" стали говорить, что если вы не можете оплатить комендатуру, чего вы вообще сюда приехали, сидели бы в зоне. Это притом, что зеки в своих отношениях с работодателем более бесправны, чем обычные работяги, и именно милиция должна представлять их интересы.
Недавно мне позвонил товарищ с "химии" и рассказал, что им сделали перерасчет по оплате за комендатуру за три последних месяца прошлого года, и все резко стали должниками. Правда, гасить задолженность разрешили до конца февраля, но все же…
"Ходят слухи, — сказал он мне в трубку, — что ДИНовцы хотят сделать перерасчет чуть ли не за весь прошлый год. По крайней мере, одни милиционеры это опровергают, другие подтверждают". После этого мой товарищ грязно выругался.
В тесноте…
Еще одна причина, по которой зеки не видели необходимости много платить за комендатуру — это ее сильнейшая перенаселенность.
Когда я попал на "химию", там с комфортом сидело человек восемьдесят, всем хватало мест в комнатах, и даже пара помещений была отведена под склады.
Потом прежний начальник "химии", получив звание подполковника, ушел на пенсию, и комендатуру начали постепенно заселять. "Заселять" — немного не то слово, в нее начали "трамбовать" людей. За год число живущих в ИУОТ зеков выросло с восьмидесяти человек до ста шестидесяти, при этом количество комнат увеличилось всего на две (освободили склады), и в них смогли разместить человек около сорока. Остальных заселяли в спальни, сдвигая нары плотнее и ставя новые. Милиционеры сами говорили, что "химия" уже "трещит по швам". На собраниях по выходным часть зеков не помещалась в актовом зале и вынуждена была топтаться в коридоре.
Когда я освобождался, "химиков" было уже около двухсот и, как утверждали некоторые представители администрации, — это был не предел, поскольку официально комендатура была рассчитана на триста человек. Откуда взялась эта цифра, когда и двести заключенных некуда было расселять? Как рассказывали некоторые милиционеры в частных беседах, прежний начальник "химии", чтобы уйти на пенсию подполковником, при подаче документов в ДИН о том, на какое количество мест рассчитано ИУОТ, вписал в фонд жилых помещений все комнаты, в том числе и кабинеты администрации. По метражу вышло, что поместится триста человек. Начальник ушел на пенсию, а на "химию" повезли зеков. Не знаю, насколько это было правдой, но помня старого начальника, я готов был в это поверить.
Второй причиной перенаселенности было то, что с нашей "химии" практически невозможно было освободиться досрочно. Раньше положенного срока уходили единицы. Чтобы уйти на УДО (условное досрочное освобождение) или "домашнюю химию" (более мягкое наказание, чем обычная "химия"), нужно было пройти комиссию в ИУОТ, а потом — суд, который утверждал либо браковал результат комиссии. Окончательное решение принимал председатель районного суда, к которому относилась наша комендатура. Так вот, судя по рассказам милиционеров, именно эта председатель назвала перечень уголовных статей, по которым "химия" могла даже не предоставлять заключенных к рассмотрению на УДО. И так вышло, что по этим статьям у нас сидело процентов восемьдесят человек, и им пришлось досиживать срок до конца. Из остальных двадцати процентов уйти раньше времени могли тоже не все.
И получилось, что завозить начали намного больше людей, чем отпускать. Перенаселение, в свою очередь, вызвало постоянные очереди на кухне, в туалете и вообще везде, что тоже не способствовало желанию зеков расставаться с кровно заработанными копейками в счет погашения задолженностей за жилье.
Несмотря ни на что
Но, несмотря ни на что, никто из зеков не хотел возвращаться в лагерь, хотя многие любили говорить о том, что лучше бы остались в колонии — была такая дурная привычка: ходить и ныть, что все не так. Однако жаловаться, в принципе, было практически не на что, потому что самое главное для заключенного — психологический комфорт, который во многом дает отношение администрации. А милиция, несмотря на то, что мы были для нее наполовину зеками, каким-то краем ума понимала, что мы уже почти люди.
Мнение автора может не совпадать с позицией редакции.
