Василий Винный, специально для Sputnik.
Зона была переполнена. В карантине (своеобразном отстойнике, где зеков выдерживают две недели после этапа, пока к ним присматривается администрация и распределяет по отрядам) стояли трехъярусные нары. В секторах под спальни были переделаны некоторые раздевалки. Очень маленькие раздевалки, без окон. В них жили человек по десять, и было довольно душно.
Спальни
Жилая часть зоны состояла из двух кирпичных двухэтажных бараков на два подъезда. Двери в них находились с противоположенных сторон зданий и вели на разные этажи. Около каждого подъезда была относительно большая "локалка" — участок, огороженный забором (сам забор тоже называется "локалкой"), по которому зеки совершали променад. Подъезд с локалкой назывался сектором. В одном секторе жили два отряда.
Стадион, баня, столовая, санчасть и клуб (здание, в котором находятся библиотека, кинозал и администрация) несут вспомогательную функцию и сейчас нас не очень интересуют.
Жилые бараки 1981 года постройки, несмотря на бесконечные ремонты, выглядели нехорошо — было видно, что они многое пережили.
Не считая переделанных под спальни раздевалок, в нашем секторе, как и в других, было четыре спальни. Три "конюшни" — комнаты, в которых жило очень много зеков, человек по шестьдесят-семьдесят. И одна относительно небольшая спальня на сорок человек, переделанная из "ленинки" (зала для просмотра телевизора и проведения собраний). В "ленинке" жили завхозы и прочие "авторитетные" зеки, находящиеся с ними в хороших отношениях.
Немного частной собственности
Когда я заехал в зону, огромные размеры спален, даже "конюшен", не ощущались. Поскольку хатки тогда еще занавешивали.
Хаткой называют две нары, проход между ними и тумбу, если она там стоит. Фактически, это маленькая квартирка для зека, в которой он проводит большую часть своего срока: приходя с работы, отдыхая, перед сном, во время подъема, читая, кушая — все хозяйство и жизнь сосредоточены в хатке. Поэтому соседей по хатке зеки стараются выбирать себе сами и делают это очень аккуратно, тщательно обдумывая.
Так вот, хатки занавешивали с трех сторон простынями: по бокам и с прохода. Причем занавеска на входе выполняла функцию двери, если простыня висела, значит, хозяева заняты чем-то важным и прежде, чем зайти в хатку, нужно постучать и дождаться разрешения войти.
В некоторые хатки зеки ухитрились протянуть розетки (кое-кто проводил их даже под полом) и спрятать так, что, даже перевернув все кверху дном, милиция ничего могла найти.
Хотя в секторе были комната для хранения сумок и раздевалка, зеки многие свои вещи старались держать ближе к телу. Поэтому в хатках возле стен висели куртки, а под нарами стояли сумки.
Как и комнаты, их старались украшать. Доходило до того, что в одной спальне в двух соседних хатках стены были выкрашены в абсолютно разный цвет, что очень раздражало милицию, любившую принцип "единообразия".
С хатками связана проблема дележа места. Периодически в спальнях проводили ремонты, и все нары нужно было выносить. Когда их возвращали, постоянно начиналась ругань за сантиметры территории, могло дойти и до драки. Это неудивительно: в ситуации жесткого ограничения пространства и довольно узких хаток, сантиметр пола был равен километру, если не больше, земли на свободе. Бои за эти сантиметры тоже были суровые. Потом зеки начали разными способами помечать места, где стояли нары, и ругани стало немного меньше.
Общественный интим
Телевизор стоял в коридоре. Пару раз по нему смотрели "клубничку" — был аншлаг. В зоне интимная тема не так сакральна, как в жизни на свободе. Зеки не стесняясь обменивались "мурзилками" (самодельными журналами, в которые аккуратно и с любовью вклеивали картинки эротического содержания). А когда шли рассматривать журнал, то выставляли "пикет" (зека, следящего, чтобы никто не потревожил интимную обстановку). В нашем секторе для этих целей использовалась комната хранения инвентаря для уборок, поэтому туда в любой момент могли заглянуть за шваброй, веником, тряпкой, ведром или хлоркой. И, если заключенный не хотел одной рукой держать дверь, то "пикет" был необходим.
Не менее демократично в зоне относятся и к другой теме — туалету. Этому способствуют сами помещения. Везде, абсолютно везде, где я сидел, начиная от ИВС (изолятора временного содержания) и заканчивая ИУОТ (исправительное учреждение открытого типа, в народе "химия") туалеты были полностью открыты, и все происходило на виду у товарищей. Уединиться не было никакой возможности!
В секторе туалеты тоже были сделаны с некоторым юмором. На двух постаментах друг напротив друга находилось по пять чаш Генуя. В одном ряду напольные унитазы были разделены очень маленькими перегородочками, так что сидящие могли комфортно общаться, видя лица собеседников и передавая, если понадобится, бумагу. Ряд напротив был безо всяких перегородок и использовался лишь для удовлетворения мелких надобностей. Получалось, что сидящие смотрели в спину тем, кто приходил по "маленькому". И тогда, казалось бы, несложный процесс превращался в настоящий акт борьбы с собой и жесткого самоконтроля. Потому что справлять естественные нужды, когда тебе в спину, в упор, смотрят пять пар глаз, это сродни расстрелу.
Умывальник vs. чайная
Рядом с туалетом был умывальник. Довольно грязный умывальник. С двумя стоками для воды у противоположных стен и несколькими кранами над каждым из них. Там же стояли две большие, невысокие раковины для мытья ног и стирки. Поскольку в секторах была только холодная вода, то для стирки приходилось набирать ведро воды, нести его в чайную и там кипятильником несколько часов греть. Ту же операцию приходилось проводить и для того, чтобы полностью обмыться.
Чайной назывался небольшой аппендикс в коридоре с розетками и маленькой стойкой вдоль стены для кружек. Половина розеток постоянно была занята ведрами для стирки или мытья, их периодически отключали, чтобы нагреть чаю, забывали включить обратно, и, придя через пару часов, владелец ведра находил его холодным. Некоторые могли так греть воду по полдня, пока не оставались рядом следить, чтобы ведро не выключали.
Страна вечного ремонта
Ежегодно в секторе что-то ремонтировали. Естественно, все это делалось за счет зеков. Осужденные сдавали на ремонт в добровольно-принудительном порядке. Обычно отрядник вызывал к себе человека, готовящегося идти на длительное свидание (свидание с родственниками, длится от суток до трех) и ненавязчиво спрашивал, не хочет ли тот помочь краской для ремонта. Помочь хотели все, поскольку данный вопрос в преддверии встречи с родственниками как бы намекал на то, что в случае отказа в следующий раз могут быть проблемы с получением свидания.
Но вот что удивительно: несмотря на ежегодные жертвы, мы проигрывали бесконечную войну с обветшалостью. Здания выглядели старо, устало и убого как изнутри, так и снаружи. И ничего с ними невозможно было поделать. Но потом…
Потом в зону вложили много денег, а вместе с ними пришли строители, приехала техника, и в колонии началась большая стройка.
Продолжение следует. Следите за обновлениями портала.
Мнение автора может не совпадать с позицией редакции.
