Надо сказать, что сегодняшняя встреча президентов — уже вторая встреча за последний месяц, и такая интенсивность контактов указывает как на наличие определенных сложных вопросов в двухсторонних отношениях, так и на готовность упорно искать взаимовыгодный компромисс.
Разные подходы к развитию союза
При этом нельзя сказать, чтобы белорусско-российские связи в последнее время развивались плохо, какие бы алармистские публикации порой ни выходили на эту тему. Если разбираться спокойно, то очевидно, что ничего экстраординарного не происходит и позитивных новостей гораздо больше, чем негативных.
Белорусско-российская интеграция по-прежнему является наиболее глубоким союзом на пространстве бывшего СССР, и более близких отношений с какими-либо внешними партнерами нет ни у России, ни у Беларуси. Торгово-экономическое сотрудничество после катастрофического обвала 2015-2016 годов постепенно восстанавливается, и показатели взаимного товарооборота в прошлом и нынешнем году демонстрируют тенденцию к росту. Военно-техническое сотрудничество, взаимодействие в области безопасности и правоохранительной сфере также считается весьма эффективным, и на этих треках у Беларуси с Россией в принципе никогда не было особых проблем.
Тем не менее, и с российской, и с белорусской стороны периодически звучат пожелания относительно некой "перезагрузки" Союзного государства и активизации в направлении "настоящей" интеграции. Одновременно, особенно в российском руководстве, проявляют себя и те круги, которые говорят о целесообразности некой "прагматизации" отношений с ближайшим союзником. В наибольшей степени такие подходы заметны в энергетической отрасли, где Беларусь давно настаивает на формировании общего рынка, вследствие чего сталкивается с серьезным неприятием со стороны финансово-сырьевых групп российского истеблишмента.
Пользуясь терминологией белорусского экономиста Антона Болточко, можно сказать, что "Россия пытается контролировать объем получаемой союзником выгоды от преференциальных условий двухстороннего сотрудничества в нефтегазовой сфере".
В свою очередь Беларусь естественным образом стремится максимизировать получаемую прибыль и на полную катушку использовать свой статус наиболее близкого союзника России, единственного лояльного Москве государства на европейском направлении. Таким образом, получается, что политические декларации о необходимости "настоящей интеграции" в лобовую сталкиваются с конкретными коммерческими интересами на нефтегазовом рынке и разным пониманием стратегии будущего развития Союзного государства.
Позиции сторон и прогноз результатов
Так получается, что споры вокруг поставок нефти и нефтепродуктов из РФ в Беларусь являются перманентным состоянием для Москвы и Минска с 90-х годов прошлого века, и нынешние переговоры в Сочи не станут исключением. "Нефтяной вопрос" однозначно будет одним из основных в повестке дня, и здесь действительно есть над чем подумать.
Во-первых, Россия считает возможным внесение изменений в соглашение, определяющее ценообразование, объем и условия поставки энергоресурсов в Беларусь, во-вторых, последствия от задуманного российским правительством налогового маневра в нефтяной отрасли только в 2019 году, по оценкам белорусского Минфина, повлекут за собой убытки в размере не менее 300 миллионов долларов США. При этом если т.н. "налоговый маневр" будет реализовываться в течение 6 лет и у Беларуси есть возможность адаптироваться к его последствиям, а также обсудить с РФ разнообразные компенсационные решения, то ограничения на поставки нефти и нефтепродуктов могут стать весьма чувствительным фактором для отечественной экономики уже в ближайшей перспективе.
Российская сторона отталкивается от того, что за счет импорта российских нефтепродуктов Беларусь закрывает потребности внутреннего рынка, одновременно экспортируя собственные нефтепродукты за рубеж, в том числе на Украину. Необходимо признать, что это действительно так, и в течение 2017-2018 годов отечественные хозяйствующие субъекты нарастили импорт нефтепродуктов из России более чем в 2 раза, однако данные действия чисто юридически не являются нарушением ранее заключенных белорусско-российских договоренностей. То есть речь снова идет о том, что российская стороны пытается "контролировать выгоду", возможно, опираясь на некие собственные соображения о справедливости, в то время как на стороне официального Минска буква закона.
Однако необходимо понимать, что собственником ресурсов являются именно российские компании, которые будут навязывать свои правила, поэтому белорусской стороне необходимо либо вообще отказываться от нефтяных доходов, которые по факту ставят государство в зависимое положение, либо предлагать России пакетные соглашения, где нефтяные преференции будут увязаны с "добрыми услугами" со стороны Беларуси (например, в области безопасности).
С учетом того, что резкий отказ от "нефтянки" крайне болезненно скажется на состоянии отечественной экономики, вероятно, переговорная стратегия будет выстроена вокруг второго варианта. Также можно прогнозировать, что стороны придут к компромиссному решению, которое будет определять конкретный объем нефтепродуктов, доступный для импорта в Республику Беларусь.
Вместе с тем стоит однозначно констатировать, что отсутствие взаимовыгодного решения в нефтегазовой сфере и постоянные конфликты в этой связи – это кандалы на ногах белорусско-российской интеграции, не позволяющие перейти к возведению политической надстройки.
От достижения согласия по вопросу условий поставок нефти и газа во многом зависит сценирование будущего Союзного государства, которое в случае отсутствия какого-либо прогресса на данном направлении может остаться в нынешнем виде либо трансформироваться в союз двух государств. Ничего особенно трагического в подобном развитии событий нет, и в стратегическом плане деградации отношений между РФ и Республикой Беларусь не произойдет, однако от роли проекта Союзного государства как "факела" для евразийской интеграции, стимула объединительных процессов на постсоветском пространстве придется отказаться.
