Ник Перумов — один из наиболее популярных и уважаемых современных русских писателей-фантастов, буквально создавший когда-то первые русскоязычные фэнтези-романы. В Минск Перумов приехал ненадолго — презентовать новую книгу и провести автограф-сессию в книжном магазине OZ, но корреспондент Sputnik Евгений Казарцев смог пообщаться с писателем — о Минске, фантастике и том, почему он иногда говорит слово "Белоруссия".
— Как вам вообще Минск?
— Конечно же, я не видел ни весь Минск, ни тем более всю Беларусь… Я видел аэропорт, дорогу от него, самый центр города, еще мы немного проехались по паре проспектов. Минск производит сегодня очень приятное впечатление.
Я помню Минск 70-х, 80-х… У меня есть глубокие личные связи с Беларусью, можно сказать. Наш институт, в котором я работал (Санкт-Петербургский НИИ особо чистых биопрепаратов — Sputnik) занимался эпидемией лейкозов у белорусских детей после Чернобыля, работали вместе с минскими коллегами. Мы пытались поднять иммунный статус детей, чтобы облегчить им борьбу с этой ужасной болезнью.
Ну вот такая у меня связь с Беларусью, хоть и не личностная…
— Все же и личностная — вы же помогали нашим детям.
— Ну да, и институт тогда весь над этим работал, да и вообще весь Советский Союз, без деления на национальные границы.
Если добавить про Минск, то он производит очень приятное впечатление — чистыми дорогами и дворами, хотя и не везде еще порядок есть. Есть, как говорят американцы, еще не "улучшенные" районы — так и в моем родном Петербурге, где есть и очень красивые кварталы, и совсем утонувшие в том безвременье, в котором мы все оказались когда-то.
В целом же с Беларусью я пока не знаком — не было возможности поездить по вашей стране, хотя я еще надеюсь, что удастся.
"СССР версия 2.0"
— Вот вам, как писателю-фантасту, в какой контекст хотелось бы вписать Беларусь или книгу какого жанра написать с местом действия здесь?
— Минск — город, где я вижу очень яркие и контрастные временные напластования. Эти совсем старые улочки с двухэтажными домами красного кирпича, рядом с ними — советские многоэтажки и совершенно современные футуристические здания. Все советские читатели моего поколения сразу вспоминают книгу Владимира Короткевича "Дикая охота короля Стаха". Этакая вестернизация славянского нейтралитета и фольклора.
Мне кажется, на улицы Минска было бы очень хорошо поместить героев утопии — этот жанр сегодня в России достаточно популярен. Жанр о "хорошем СССР", где был хороший Сталин, не было многих негативных явлений. Сегодня это называют "СССР версия 2.0". Мне кажется, Минск под этот жанр подходит практически идеально.
С другой стороны, сюда можно было бы поместить и персонажей "Ночного дозора" Сергея Лукьяненко. Но мне хотелось бы познакомиться и с современной Беларусью более подробно, ведь, как и у любого советского школьника, первая ассоциация — с войной. Трагедия 1941-го года, операция Багратион, белорусские партизаны, рельсовая война, Хатынь и все сотни сожженных деревень. То есть хотелось бы узнать больше о современной стране. А вот с гномами было бы напряженно в Белорусс… Да, извините, я иногда говорю "Белоруссия"…
— Напишем мы все равно "Беларусь".
— Да, но это не признак какого-то пренебрежения — хочу, чтобы вы понимали. Просто по-русски так. Точно так же, как Suomi — это Финляндия, а England в русском языке становится Англией.
Мы в России говорим совершенно спокойно слово "негр", но если произнести его в Америке — чуть ли не в тюрьму за ненависть посадят, а у нас это слово обозначает лишь человека с темным цветом кожи.
Время переосмысления
— Если вернуться к фэнтези: этот жанр лет десять назад был очень популярен в русской литературе, выходили десятки книг, появлялись новые авторы. А сейчас становится все больше утопий и антиутопий…
— У нас произошел взрыв попаданчества (жанр, в котором герой оказывается в прошлом — Sputnik). Очень популярно стало исправление истории. Приведу утрированный пример: простой российский программист Вася Пупкин попадает из 2016-го года в май 1941-го в кабинет к Сталину, дает ему советы и героически отражает нападение Германии. Достаточно примитивное и ироническое изложение, но жанр действительно популярен. Он заменил так называемое "классическое фэнтези" сегодня.
— Почему это произошло?
— Это, бесспорно, из-за травмы русского народа, разделенного народа, который очень тяжело это переживает. Точно так же и американцы тяжело переживали поражение во Вьетнаме, после которого свои раны они излечивали через фильмы в духе "Рэмбо".
У россиян есть ощущение себя в осажденной крепости, плюс переосмысление трагедий 20-го века, все это требует какой-то компенсации.
На самом деле, подобные книги играют важную роль — помогают осмыслить и по-новому посмотреть на что-то из своего прошлого.
Кроме попаданчества, по этой же причине развиваются и жанры утопии и антиутопии. Идут достаточно сложные процессы, и при кажущейся простоте всего этого подобные книги заполняют лакуны, осмысляют не сделанное в советские годы. Например, мое поколение было "перекормлено" в школе Великой Отечественной войной, той подачей… И нам пришлось многое пережить, повзрослеть, поседеть — и только потом переосмыслить войну.
Обращение к молодому взрослому
— Ваши последние книги про Молли Блэкуотер — для подростков, хотя раньше вы писали для взрослых. Для чего вы это сделали? И читает ли целевая аудитория трилогии?
— В первую очередь эта трилогия — попытка воспитать читателя. Да, подростки читают. Кризиса чтения нет, хотя и есть кризис книжного чтения. Молодое поколение больше читает с гаджетов — что социальные сети, что художественные произведения. Носители меняются, но остается сам текст. Поэтому детям нужно предложить что-то интересное и захватывающее, что они действительно будут читать — я сужу по своим детям и американскому книжному рынку.
Литература для так называемых young adult — молодых взрослых — в США очень обширна, есть сотни писателей. У нас же их всего десяток писателей. Но к молодому читателю все равно надо обращаться и приучать его к тому, что не только в сомнительных группах в "ВКонтакте" можно найти что-то интересное.
Справка Sputnik
Ник Перумов — основоположник русского фэнтези, автор серий "Кольцо Тьмы" и "Летописи Разлома", а также десятков других произведений. Романы писателя переведены на английский, польский, чешский, болгарский, словацкий, эстонский, шведский и немецкий языки. С 1998 года писатель живет с семьей в США, где работает по специальности — биофизиком.
