Памяти Михаила Горбачева: Дон Кихот мировой политики

Михаил Горбачев потерял власть в шестьдесят лет - в возрасте зрелости современных политиков. Его уход был драматичным для него самого и для миллионов людей, которые в то время жили в самой большой стране мира - Советском Союзе.

Его отставку 25 декабря 1991 года весь мир смотрел в прямом эфире. Это было прощальное выступление человека, который понимал, что он проиграл. Не он расстался со страной, в которой был первым и единственным президентом, а страна по воле политической судьбы отказалась от его услуг.

Многим тогда казалось, что после этого он сломается, о нем забудут, а его место в мировой истории будет обозначено как политическое недоразумение, приведшее к распаду огромной многонациональной страны.

Но самым парадоксальным образом с каждым годом, отделявшим Михаила Горбачева от его отставки, интерес к нему лично и к тому, что он сделал, нарастал с новой скоростью.

Кем он был? Что им двигало? Почему самые чистые и благие намерения привели к такому результату?

И при жизни Михаила Сергеевича, и сейчас, когда его нет уже с нами, мы так до конца ничего и не узнаем, домысливая и составляя собственные логические схемы его поступков.

Для поколения, родившегося после распада СССР, Михаил Горбачев был тем же самым живым историческим персонажем, каким был для моего поколения Вячеслав Молотов. Я помню лето 1983 года, когда вместе с двумя приятелями буквально остолбенел на Арбате в Москве, когда мимо нас проходил человек из советской исторической хроники. Мы стояли молча, а он, поняв наше недоумение (наверняка с ним это было не в первый раз), спокойно и внятно сказал: "Да Молотов я, Молотов". Оказаться рядом с одним из самых ближайших соратников Сталина для нас было легким потрясением.

Для нынешней молодежи Михаил Горбачев остался еще большей загадкой и абсолютной тайной.

Казалось бы, при наличии интернета, возможности задать любой вопрос, все должно быть ясным и понятным. Это так, но в случае с Горбачевым все было иначе. Он ни разу не вступил в открытую полемику со своими оппонентами, которые были его соратниками в Политбюро ЦК КПСС. Не ответил ни на одно обвинение, не пытался оправдаться и что-то доказать - хотя бы то, что с теми, кто его обвинял, он коллегиально принимал все политические решения.

Горбачев умел гениально молчать. И это молчание только усиливало симпатии к нему и подвергало сомнению все, что говорили его критики. Кинорежиссер Виталий Манский, снявший фильм о Горбачеве, в качестве основного аргумента в пользу просмотра этого фильма, сказал: "Приходите на фильм "Горбачев. Рай" и вы убедитесь, что всегда можно добиться от человека, который не хочет говорить, правильно молчать".

Предшественник Михаила Горбачева, который привел его в высший ареопаг советской партийной системы, - Юрий Андропов - в своей статье в марте 1983 года "Карл Маркс и некоторые вопросы социалистического строительства в СССР" с горечью написал: "Мы не знаем страны, в которой живем". Собственно, ради этого и была написана эта статья, а столетняя дата со дня смерти Карла Маркса была не больше, чем повод.

Михаил Горбачев понял, в какой стране мы живем. Его крылатое выражение, сказанное им в Киеве, обошло всю страну и было принято всеми к неукоснительному действию: "Вы их давите снизу, а мы будем давить их сверху". "Их" - это советский партийно-бюрократический аппарат.

На уровне интуиции он уловил главный нерв всей советской системы, не изменив которую, любые реформы обречены. Вся драма лично Горбачева и того времени заключалась в том, что этот, выстроенный десятилетиями аппарат управления, пронизывавший всю страну сверху донизу, был несущей конструкцией всей системы.

Горбачев понимал, что время для китайского варианта реформ упущено. Китайский вариант в СССР был возможен в середине 50-х годов при Хрущеве, и, с большими оговорками, в первые пару лет в 60-е годы при Брежневе.

Советский Союз в середине 80-х годов имел совершенно другую социальную структуру и другое состояние государства. При всей внешней беспрекословности и поддержке центральных органов партии по факту, по реальным, а не декларируемым действиям, советский партаппарат вышел из подчинения верхов и жил своей обособленной жизнью. Перестройка была похожа на лес во время сильного ветра, когда макушки деревьев качает, а внизу полная тишь.

Михаил Сергеевич оказался в уникальной ситуации. По факту, необходимость проведения реформ поддерживалась всем советским обществом, но не было ни одной социальной группы, на которую он мог бы опереться.

Все разговоры о том, что он проигнорировал советскую интеллигенцию, которая могла стать для него опорой - это сказки для тех, кто не жил в то время. Советская интеллигенция того времени представляла собой замечательных, симпатичных и очень образованных людей.

Они могли красиво говорить, давать какие-то советы, но для практической каждодневной работы эти люди были абсолютно непригодны. Да и желания заниматься рутинной бюрократией не высказывали. Их вполне устраивал статус лидеров общественного мнения на постоянных митингах, выступлениях в прессе и так далее.

Практически все представители интеллигенции считали такой формат участия в проводимых реформах максимально возможным. Практически все интеллектуалы того времени считали, что спрос на их советы будет бесконечным.

К представителям исполнительных органов власти, точнее сказать, к технократам, у советской творческой интеллигенции того времени было иронично-насмешливое отношение. Их уничижительно называли аппаратчиками.

Парадокс той ситуации лично для Михаила Горбачева заключался в том, о чем многие забывают, - что при проведении реформ он на самом деле слишком доверился творческой интеллигенции. Он проигнорировал, а, скорее всего, просто не понимал, что хребтом реформ, их движущей силой могла быть только научно-техническая интеллигенция, которая знала не только что делать, но и как делать.

С бюрократическим аппаратом во всем мире лучше не шутить. Советская номенклатура "перемолчала" светочей интеллектуальной мысли того времени. С легкими потерями и изменениями советская бюрократия во всех бывших союзных республиках перестройку пережила и легко вписалась в новую систему координат управления.

Академик Татьяна Заславская в постсоветский период проследила карьерные изменения советской номенклатуры в новых рыночных условиях, начиная с райкомов партии. Никто из первых лиц, начиная с уровня райкома КПСС не сохранил свои посты, все "сгорели" в топке политической борьбы.

Представители второго и третьего эшелонов партийного аппарата управления конвертировали партийную власть в собственность, став первыми лицами в различных акционерных обществах, банках, совместных предприятиях и так далее.

Битву с системой, в центре которой был он сам, Михаил Горбачев проиграл. И этот проигрыш запрограммировал он сам. Он никогда не шел полным шагом в своих реформах. Его решения были всегда половинчатыми. Он хотел примирить и объединить всех. Как в свое время пел Юлий Ким: "С одной стороны давай, с другой, потише".

Ответ на феномен Михаила Горбачева дала французская писательница Франсуаза Саган. Она сказала, что в нем соединился Макиавелли с Дон Кихотом. Но такое сочетание в реальной жизни означат для одних победу, а для других поражение.

Так сложилось, что от советской перестройки реально выиграл Запад. Нам достались проблемы, с которыми и сегодня мы не в состоянии справиться.

Виноват ли в этом Горбачев? У каждого на этот счет свое мнение. Он не мог и не смог, даже если бы захотел, осчастливить нас всех. В общей массе он попытался увидеть и рассмотреть каждого из нас, независимо о того знал ли он вас или нет. Личность не вместо, а вместе с обществом, в центре которого может стоять любой человек.

Но независимо от нашего отношения к Михаилу Сергеевичу, он был и останется в мировой истории одной из самых ярких и загадочных фигур. Он задал повестку дня в мировой политике, которая сегодня является актуальной и ключевой. Его политическая судьба бесконечна независимо от того, есть он рядом с нами или нет.