https://sputnik.by/20251107/ne-pryatatsya-ot-istiny-pamyati-professora-ivana-charoty--1101455828.html
Не прятаться от истины: памяти профессора Ивана Чароты
Не прятаться от истины: памяти профессора Ивана Чароты
Sputnik Беларусь
Профессор Чарота всегда был оптимистом в самом широком экзистенциальном смысле. А одна из его многочисленных статей, посвященная Франциску Скорине, так и... 07.11.2025, Sputnik Беларусь
2025-11-07T10:21+0300
2025-11-07T10:21+0300
2025-11-07T10:56+0300
культура
новости беларуси
колумнисты
https://cdnn11.img.sputnik.by/img/102945/05/1029450591_0:0:3001:1688_1920x0_80_0_0_0eb150f569daa20604297a1ee96423be.jpg
Год назад, 7 ноября, ушел из жизни доктор филологических наук, профессор Иван Алексеевич Чарота – выдающийся белорусский литературовед, славист, критик, переводчик и общественный деятель, профессор кафедры теоретического и белорусского литературоведения филологического факультета БГУ, которую он сам долгое время возглавлял. Маска масскульта Иван Алексеевич был лауреатом премии Республики Беларусь "За духовное возрождение", академиком Сербской Академии наук и искусств, членом Президиума Союза писателей Беларуси.Ряд его регалий и наград можно продолжать, но напомню еще лишь одну из них – медаль Пушкина, которой он удостоился по указу президента России Владимира Путина. Из-за нее один завистливый местный литературовед даже разразился гневной тирадой в СМИ.Сущностный смысл наследия профессора Чароты можно передать двумя словами – служение Истине, и именно два слова как нельзя кстати подойдут для оценки его творчества – глубоко и весомо.Познакомились мы в 1999 году на встрече у иеромонаха Романа (Матюшина), члена Союза писателей России, который как раз был в Минске проездом из подвергшейся бомбардировкам США Сербии. Тогда автор этих строк, будучи корреспондентом военной газеты, пришел написать о монахе, побывавшем на войне.Когда я вошел в комнату, профессор и монах обсуждали какой-то перевод с сербского языка. Имея тесные духовные и творческие связи с Сербией, Иван Алексеевич переживал американское вторжение как что-то личное. Да и как не переживать, ведь это был первый крупный конфликт в Европе после второй мировой войны.В тот год постсоветская маска демократии и масскульта по-американски была резко сорвана. Но профессора Чароту хамско-изуверское поведение американцев, хоть и возмущало, но не удивляло, ведь он хорошо понимал экзистенциальную подоплеку противостояния.Во время нашей последней встречи на круглом столе в мультимедийном пресс-центре Sputnik Беларусь, незадолго до ухода из жизни Ивана Алексеевича, он говорил, с каким нетерпением сербы в 1945-м ждали прихода на Балканы русских солдат, которые олицетворяли свободу от гитлеровского ига. А ранее – от турецкого. Его высказывания экстраполировались на современную Украину, тоже оказавшуюся под западным игом, преподносимым, как и во времена нацистской оккупации, под соусом "идеи Европы". В одном из моих интервью я спросил профессора Ивана Алексеевича, Чароту, не потеряли ли ценности славянской культуры свою актуальность на фоне этой идеи.Он посетовал, что общественное сознание некоторой части населения и нашей страны склоняется к этой идее. Причем дело отнюдь не в притягательности идеи самой по себе в ее конкретно-историческом содержании или философской сути.Безыдейность "идеи Европы"Манящими, по Чароты, оказываются витринные реалии и, что особенно симптоматично, структуры, на которых будто бы клином сошелся свет: Европейский союз, Совет Европы, ОБСЕ, Европейский банк, плюс общеевропейская денежная единица.Их вожделенность для обедневшего после известных катаклизмов большинства населения бывших социалистических стран предопределяется и поддерживается идеологемами типа "европейский стандарт", "европейский уровень жизни", "европейские ценности".И далее отмечал, что когда, к примеру, декларируется "приоритет прав человека", никто внятно не может объяснить, как же эти права сочетаются с правами отдельных наций и народностей, с их выбором пути суверенного развития. Это его замечание было явной ссылкой на Сербию, которую натовскими бомбами сталкивали на "демократический" путь.Рассуждая о навязываемой извне обществу "передовой культуре и цивилизации", он предупреждал о том, как легко можно скатиться к страшной зависимости от кока-цивилизации, американской псевдокультуры. Привел сказанные ему слова сербского монаха: "Что нам ихнее, когда у нас в каждом сельском доме сохранились культурные ценности в несколько раз старше самой Америки".Наша славянская культура – это понятие, производное от культа иного, нежели культ доллара или культ овечки Долли. И в этом ее актуальность, непреходящая значимость, считал Иван Алексеевич. Ситуацию же с Югославией он сравнивал с циклоном глобального геополитического переустройства с подвижным эпицентром.Как известно, "развод" СФРЮ оказался очень болезненным и кровавым, последовала затяжная братоубийственная война в Боснии и Герцеговине. Иван Алексеевич говорил о том, что югославский урок чрезвычайно поучителен: "Хорошо бы нам его усвоить своевременно и с должным почтением к учительнице-истории".Об идее славянской общности профессор Чарота говорил, что сейчас для нас вновь обретает смысл принцип "брат-брату". По его мнению, нынешний выбор для славян таков: либо в единстве сохранить и общность, и свою самобытность, становясь "позитивными творцами истории", либо ассимилироваться, становясь материалом для обогащения иных цивилизаций при стремительной глобальной американизации.Судьбы славянстваИван Алексеевич Чарота родился 16 сентября 1952 г. в крестьянской семье в деревне Лыщики Кобринского района Брестской области. Он говорил о своей деревне: "Моя малая родина является пограничьем трех нынешних государств – Беларуси, Польши и Украины. Дед мой был гражданином семи государств..."Будущий выдающийся филолог с детства говорил на белорусском, русском, украинском и польском языках. Рассказывал, что еще до школы сам учился читать одновременно по Евангелию на старославянском языке, польскому букварю, украинскому сборнику поэтических произведений Т.Г. Шевченко "Кобзарь" и советским газетам.Иван Алексеевич ходил в деревенские начальную и восьмилетнюю школы, а потом в СШ № 2 г. Кобрина. С 1969 по 1974 г. был студентом отделения русского языка и литературы филологического факультета БГУ. Уже тогда интересовался историческими судьбами славянства."Нельзя забывать, что историческая судьба славянства является феноменальной: неслучайно же славяне более тысячелетия назад получили возможность сложиться и утвердиться как отдельный народ, через свою азбуку – самую совершенную в мире. Через язык, который почти сразу приобрел статус равносвященного", – писал он в одной из своих работ.Напоминал, что название "славяне" этимологически происходило от "слова" и "славы". Недаром изящная славянская словесность принадлежит к значительнейшим сокровищам мировой культуры. Профессор Чарота указывал на то, что у славянства имеется не только чрезвычайно значимое культурное наследие, но и огромные территории, невероятно богатые природные ресурсы, завидный потенциал для развития.В течение 25 лет Иван Алексеевич состоял в библейской комиссии Белорусской православной церкви по переводу Священного Писания на белорусский язык. В одном из интервью ученый говорил: "Мы считали, что нужно сохранить тот церковный язык, который запечатлен в традиции самого народа. В ряде ранее осуществленных переводов встречаются новообразования, оказиональное творчество, а так быть не должно".Профессор считал, что если так народ никогда не говорил и не будет говорить, то ему невозможно навязать язык: "Церковная традиция сильнее, чем все индивидуальные желания. И потому собственное новотворчество и терминотворчество в церковной сфере неприемлемы".В упомянутом мной интервью он указал на 14 славянских государств с более 300 миллионами человек как о силе, с которой нельзя не считаться. Такой оптимизм был для него его личной истиной.Одна из его многочисленных статей, кстати, посвященная Ф. Скорине, так и называлась "Не прятаться от истины". Истина же, которой профессор служил, пишется с большой буквы.Мнение автора может не совпадать с точкой зрения редакцииСамые интересные и важные новости ищите в нашем Telegram-канале и Viber. Также следите за нами в Дзен!
новости беларуси
Sputnik Беларусь
media@sputniknews.com
+74956456601
MIA „Rossiya Segodnya“
2025
Николай Левчук
https://cdnn11.img.sputnik.by/img/07e9/03/12/1094558277_200:0:1000:800_100x100_80_0_0_c0e9726870e58027b0de337ab4b9b0bd.jpg
Николай Левчук
https://cdnn11.img.sputnik.by/img/07e9/03/12/1094558277_200:0:1000:800_100x100_80_0_0_c0e9726870e58027b0de337ab4b9b0bd.jpg
Новости
ru_BY
Sputnik Беларусь
media@sputniknews.com
+74956456601
MIA „Rossiya Segodnya“
Sputnik Беларусь
media@sputniknews.com
+74956456601
MIA „Rossiya Segodnya“
Николай Левчук
https://cdnn11.img.sputnik.by/img/07e9/03/12/1094558277_200:0:1000:800_100x100_80_0_0_c0e9726870e58027b0de337ab4b9b0bd.jpg
культура , новости беларуси, колумнисты
культура , новости беларуси, колумнисты
Не прятаться от истины: памяти профессора Ивана Чароты
10:21 07.11.2025 (обновлено: 10:56 07.11.2025) Профессор Чарота всегда был оптимистом в самом широком экзистенциальном смысле. А одна из его многочисленных статей, посвященная Франциску Скорине, так и называлась "Не прятаться от истины". Профессор Иван Чарота служил Истине всю жизнь.
Год назад, 7 ноября, ушел из жизни доктор филологических наук, профессор Иван Алексеевич Чарота – выдающийся белорусский литературовед, славист, критик, переводчик и общественный деятель, профессор кафедры теоретического и белорусского литературоведения филологического факультета БГУ, которую он сам долгое время возглавлял.
Иван Алексеевич был лауреатом премии Республики Беларусь "За духовное возрождение", академиком Сербской Академии наук и искусств, членом Президиума Союза писателей Беларуси.
Ряд его регалий и наград можно продолжать, но напомню еще лишь одну из них – медаль Пушкина, которой он удостоился по указу президента России Владимира Путина. Из-за нее один завистливый местный литературовед даже разразился гневной тирадой в СМИ.
Сущностный смысл наследия профессора Чароты можно передать двумя словами – служение Истине, и именно два слова как нельзя кстати подойдут для оценки его творчества – глубоко и весомо.
Познакомились мы в 1999 году на встрече у иеромонаха Романа (Матюшина), члена Союза писателей России, который как раз был в Минске проездом из подвергшейся бомбардировкам США Сербии. Тогда автор этих строк, будучи корреспондентом военной газеты, пришел написать о монахе, побывавшем на войне.
Когда я вошел в комнату, профессор и монах обсуждали какой-то перевод с сербского языка. Имея тесные духовные и творческие связи с Сербией, Иван Алексеевич переживал американское вторжение как что-то личное. Да и как не переживать, ведь это был первый крупный конфликт в Европе после второй мировой войны.
В тот год постсоветская маска демократии и масскульта по-американски была резко сорвана. Но профессора Чароту хамско-изуверское поведение американцев, хоть и возмущало, но не удивляло, ведь он хорошо понимал экзистенциальную подоплеку противостояния.
Во время нашей последней встречи на круглом столе в
мультимедийном пресс-центре Sputnik Беларусь, незадолго до ухода из жизни Ивана Алексеевича, он говорил, с каким нетерпением сербы в 1945-м ждали прихода на Балканы русских солдат, которые олицетворяли свободу от гитлеровского ига. А ранее – от турецкого.
Его высказывания экстраполировались на современную Украину, тоже оказавшуюся под западным игом, преподносимым, как и во времена нацистской оккупации, под соусом "идеи Европы". В одном из моих
интервью я спросил профессора Ивана Алексеевича, Чароту, не потеряли ли ценности славянской культуры свою актуальность на фоне этой идеи.
Он посетовал, что общественное сознание некоторой части населения и нашей страны склоняется к этой идее. Причем дело отнюдь не в притягательности идеи самой по себе в ее конкретно-историческом содержании или философской сути.
Безыдейность "идеи Европы"
Манящими, по Чароты, оказываются витринные реалии и, что особенно симптоматично, структуры, на которых будто бы клином сошелся свет: Европейский союз, Совет Европы, ОБСЕ, Европейский банк, плюс общеевропейская денежная единица.
Их вожделенность для обедневшего после известных катаклизмов большинства населения бывших социалистических стран предопределяется и поддерживается идеологемами типа "европейский стандарт", "европейский уровень жизни", "европейские ценности".
"Когда в качестве идеального предлагается "открытое общество", стоило бы уточнить: для чего оно должно быть открытым – для перевалочных баз чужого оружия и наркотиков, для распространения сатанизма, культа силы, беспредела деморализации? То есть для разрушения тысячелетних традиций и сформированного духовного генотипа?" – задавался риторическими вопросами Иван Алексеевич.
И далее отмечал, что когда, к примеру, декларируется "приоритет прав человека", никто внятно не может объяснить, как же эти права сочетаются с правами отдельных наций и народностей, с их выбором пути суверенного развития. Это его замечание было явной ссылкой на Сербию, которую натовскими бомбами сталкивали на "демократический" путь.
Рассуждая о навязываемой извне обществу "передовой культуре и цивилизации", он предупреждал о том, как легко можно скатиться к страшной зависимости от кока-цивилизации, американской псевдокультуры. Привел сказанные ему слова сербского монаха: "Что нам ихнее, когда у нас в каждом сельском доме сохранились культурные ценности в несколько раз старше самой Америки".
Наша славянская культура – это понятие, производное от культа иного, нежели культ доллара или культ овечки Долли. И в этом ее актуальность, непреходящая значимость, считал Иван Алексеевич. Ситуацию же с Югославией он сравнивал с циклоном глобального геополитического переустройства с подвижным эпицентром.
Как известно, "развод" СФРЮ оказался очень болезненным и кровавым, последовала затяжная братоубийственная война в Боснии и Герцеговине. Иван Алексеевич говорил о том, что югославский урок чрезвычайно поучителен: "Хорошо бы нам его усвоить своевременно и с должным почтением к учительнице-истории".
Об идее славянской общности профессор Чарота говорил, что сейчас для нас вновь обретает смысл принцип "брат-брату". По его мнению, нынешний выбор для славян таков: либо в единстве сохранить и общность, и свою самобытность, становясь "позитивными творцами истории", либо ассимилироваться, становясь материалом для обогащения иных цивилизаций при стремительной глобальной американизации.
Иван Алексеевич Чарота родился 16 сентября 1952 г. в крестьянской семье в деревне Лыщики Кобринского района Брестской области. Он говорил о своей деревне: "Моя малая родина является пограничьем трех нынешних государств – Беларуси, Польши и Украины. Дед мой был гражданином семи государств..."
Будущий выдающийся филолог с детства говорил на белорусском, русском, украинском и польском языках. Рассказывал, что еще до школы сам учился читать одновременно по Евангелию на старославянском языке, польскому букварю, украинскому сборнику поэтических произведений Т.Г. Шевченко "Кобзарь" и советским газетам.
Иван Алексеевич ходил в деревенские начальную и восьмилетнюю школы, а потом в СШ № 2 г. Кобрина. С 1969 по 1974 г. был студентом отделения русского языка и литературы филологического факультета БГУ. Уже тогда интересовался историческими судьбами славянства.
"Нельзя забывать, что историческая судьба славянства является феноменальной: неслучайно же славяне более тысячелетия назад получили возможность сложиться и утвердиться как отдельный народ, через свою азбуку – самую совершенную в мире. Через язык, который почти сразу приобрел статус равносвященного", – писал он в одной из своих работ.
Напоминал, что название "славяне" этимологически происходило от "слова" и "славы". Недаром изящная славянская словесность принадлежит к значительнейшим сокровищам мировой культуры. Профессор Чарота указывал на то, что у славянства имеется не только чрезвычайно значимое культурное наследие, но и огромные территории, невероятно богатые природные ресурсы, завидный потенциал для развития.
В течение 25 лет Иван Алексеевич состоял в библейской комиссии Белорусской православной церкви по переводу Священного Писания на белорусский язык. В одном из интервью ученый говорил: "Мы считали, что нужно сохранить тот церковный язык, который запечатлен в традиции самого народа. В ряде ранее осуществленных переводов встречаются новообразования, оказиональное творчество, а так быть не должно".
Профессор считал, что если так народ никогда не говорил и не будет говорить, то ему невозможно навязать язык: "Церковная традиция сильнее, чем все индивидуальные желания. И потому собственное новотворчество и терминотворчество в церковной сфере неприемлемы".
В упомянутом мной интервью он указал на 14 славянских государств с более 300 миллионами человек как о силе, с которой нельзя не считаться. Такой оптимизм был для него его личной истиной.
Одна из его многочисленных статей, кстати, посвященная Ф. Скорине, так и называлась "Не прятаться от истины". Истина же, которой профессор служил, пишется с большой буквы.
Мнение автора может не совпадать с точкой зрения редакции
Самые интересные и важные новости ищите в нашем Telegram-канале и Viber. Также следите за нами в Дзен! 
