Sputnik, Лев Рыжков. Российский эксперт, директор Центра общественно-политических исследований Владимир Евсеев уверен в том, что экономическая интеграция России и Беларуси не приведет к реальному слиянию двух стран.
Чего следует ожидать от программы экономической интеграции Беларуси и России?
Те пункты программы, что представлены официально, говорят о возможностях более тесной интеграции, чем это было сделано в рамках Евразийского экономического союза. То есть, в частности, речь идет о возможности координации деятельности Центробанков, чего координация в рамках Евразийского экономического союза не предполагает.
Для меня больше проблема даже не то, что заявлено. Заявленное говорит о достаточно тесном финансово-экономическом сотрудничестве. Более важный, может быть, вопрос – насколько она будет реализована? Потому что в рамках Союзного государства принималось большое количество документов разного рода, но они далеко не всегда выполнялись.
Поэтому для меня важнее – понять, насколько заявленное будет реализовано на практике, с учетом того, что периодически между нашими странами возникает определенное недопонимание в виде разного вида "молочных войн".
Просто весь вопрос в том, насколько эти решения будут реализованы и насколько стремление Минска к более тесной интеграции в рамках Союзного государства будет длительным.
Вот это у меня вызывает двойственные чувства. Конечно, я за то, чтобы мы на самом деле интегрировались в рамках конфедерации, но та информация, которая есть по белорусской стороне, периодически говорит о том, что далеко не все в этом заинтересованы. Есть и антироссийские настроения, есть желание сближения с Западом. Поэтому весь вопрос в том, насколько это будет реализовано и насколько все это будет долговременно действовать. Не будет ли это какой-то PR-акцией? Вот это меня смущает.
Давайте посмотрим правде в глаза – в случае интеграции Беларусь может потерять прибыль от реэкспорта.
Этот механизм активно используется со стороны Европейского союза, активно используется со стороны Украины (например, в плане поставки нефтепродуктов). Понятно, что Минск будет всегда стремиться на этом заработать.
Но многое будет зависеть от взаимоотношений России с Европейским союзом и Украиной. Эти процессы взаимосвязаны. Пока есть некие ожидания, что мы сможем выстроить политику мирного сосуществования с Украиной при Владимире Зеленском. Это не будет полноценным партнерством, но станет представлять собой какое-то такое мирное сосуществование, как было в постсоветское время.
Ведь если нам удастся выстроить такого рода отношения, то вполне возможно, что произойдет и смягчение европейских санкций. Особенно если удастся это как-то связать с соглашением "Минск-2". Если изменится внешнеполитическая канва, то тогда у Минска просто не будет этих возможностей либо они будут ограничены.
Но если все сохранится в нынешнем состоянии, то, я думаю, Минск и дальше будет стараться на этом заработать. На этих контрсанкциях. И я не очень понимаю, насколько мы можем повлиять на позицию Минска.
Все значимые влияния, получается, исходят извне.
Да. Желание заработать есть. У Александра Лукашенко были определенные отношения с Петром Порошенко, например. Я не очень понимаю, как у него выстроятся отношения с Владимиром Зеленским.
Но в любом случае, белорусская сторона на этом старается заработать. И это стремление не прекратится после этих соглашений. Поэтому у меня есть основания полагать, что на это могут повлиять не российско-белорусские договоренности, а изменение общей ситуации. Если общая ситуация изменится, то, может быть, белорусская сторона не сможет на этом так заработать, как зарабатывает сейчас.
В какой мере Республика Беларусь утратит свой суверенитет?
Я исхожу из того, что суверенитет – понятие относительное. Потому что любое заключение соглашений с Европейским союзом или вступление в НАТО – это всегда в какой-то мере потеря суверенитета. Так что весь вопрос не только в том, что потеряет, а в том, как это будет восприниматься правящей элитой.
Мне кажется, в Минске есть некоторое преувеличение этих опасений. Смотрите: как бы там ни было, но на территории Беларуси нет ни одной российской военной базы. Это говорит о том, что суверенитет в военно-политической сфере сохраняется.
Мы проводим полноценные учения, но военных баз нет. Хотя в рамках конфедерации вполне естественным было бы создание, например, военных баз. Но этого нет. Это есть подтверждение того, что суверенитет останется.
Речь также не идет о переходе на единую валюту. Речь идет о координации между Центробанками. Но все-таки это – не единая валюта, не рубль российский. Поэтому я полагаю, что не надо излишне бояться. Проблема больше надумана, чем реальна. С моей точки зрения она используется в политических интересах белорусской элиты. Я не вижу здесь какой-то потери суверенитета.
Что подешевеет для Беларуси в результате такого сближения?
Я думаю, что в рамках такого сближения легче будет решать вопросы в рамках поставки энергоресурсов. Это для Беларуси – чувствительный момент. Потому что белорусские НПЗ загружаются российской нефтью. Я думаю, что если мы идем на реальное сближение, то мы сможем договориться и по поставкам энергоносителей.
И второе – мы сможем снять проблемы с поставкой сельхозпродукции. Если это сближение будет устойчивым. Я думаю, что для Минска это важно.
Я на самом деле надеюсь, что российско-белорусское сближение будет происходить на фоне некоторого восстановления российско-украинских отношений и улучшения отношений России с Европой. Если эти два тренда сложатся, то тогда российско-белорусское сближение может стать устойчивым. Если же российско-европейские и российско-украинские отношения останутся крайне сложными, то, наверное, такое сближение будет носить неустойчивый характер.
То есть очень многое зависит от воли внешних игроков?
Я думаю, что да. Желание заработать на этом будет продолжаться. Оно никуда не исчезнет, несмотря на эти договоренности. Единственное, что может уменьшить это стремление заработать, – то, что просто будет некоторое восстановление отношений. Но не с Беларусью, а с внешними игроками.
А с таможенными вопросами как быть? Будут две таможни?
Конечно, было бы желательно для белорусской стороны снять таможню на российской границе. Но опять же, это определяется реэкспортом. Если реэкспорт товаров будет продолжен, то тогда России невыгодно снимать таможню. Я думаю, что до тех пор, пока будет заинтересованность зарабатывать на реэкспорте, Россия не пойдет на снятие второй таможни.
И опять мы упираемся в волю внешних игроков.
Да. Я думаю, что здесь многое зависит не от российско-белорусских отношений, а от ситуации в регионе. Потому что белорусская сторона будет стараться зарабатывать, если сможет. Если она не сможет на этом зарабатывать, если это будет ей невыгодно, то тогда договориться с Минском будет легче.
