Два предыдущих дня в словенской Поклюке стояла пусть совсем не зимняя, но все-таки замечательная солнечная погода. Да, было тепло, а порой и жарковато, но организаторы первого этапа розыгрыша Кубка мира по биатлону умело готовили трассу, которую в понедельник и вторник старательно удлиняли и умело облагораживали. Идиллия. Которая, как и любая идиллия, в принципе не может длиться долго. Но такой подлости от клерков небесной канцелярии никто не ожидал совершенно точно.
В молочной мгле
О том, что в среду существуют конкретные риски поцеловать пробой, стало ясно еще утром, когда Поклюку атаковала первая туча, зависшая прямо над стадионом. Но тогда нашлись некие героические воздушные потоки, которые выдули ее прочь, позволив состояться официальной тренировке женщин, готовящихся к своей "пятнашке".
Но затем в гости к биатлонистам пожаловала вторая туча, чья тучность была еще большей, чем у первой незваной пришелицы. Все погрузилось в молочную мглу, в которой и пропали шансы увидеть в среду возобновление биатлонных соревнований в Поклюке.
Видимость была ужасной, перспективы избавиться от тумана страдали минимализмом. Более того, никто не мог гарантировать, что вслед за второй тучей в Поклюку не пожалует третья. Так что старт пристрелке был дан, но еще по ее ходу "коллегиальным решением жюри и наставников национальных команд" был принят вариант о переносе "двадцатки" на четверг – согласно новым планам, индивидуальная гонка мужчин должна начаться в 12:15 минского времени. Женская, как и было запланировано изначально, в 16:15. А как оно все будет – поживем и увидим.
По крайней мере, при всем огорчении найдем два приятных обстоятельства. Во-первых, когда на Белых играх-2010 в Ванкувере в один день проводились обе индивидуальные гонки, белорусы выиграли две медали – Домрачева стала бронзовым призером, а Новиков выиграл серебро. Во-вторых, сегодня было очень приятно наблюдать, как консолидированно и дружно белорусские тренеры реагировали на форс-мажор, чему посвящу отдельную главу.
Словно при Плаксине
Уже в самый первый день своего пребывания в Поклюке я испытал острый приступ ностальгии, хотя никогда ранее в Словении не был. Но дело было не в красотах "Народного парка Триглав", и даже не в ассоциациях, которые навевала здешняя спортивная инфраструктура. Просто, побывав на первой тренировке – шло занятие будущих участников сингл-микста, я словно перенесся в прежнее, как говорил Михаил Паниковский в романе "Золотой теленок", время. В то, когда главным тренером белорусской сборной являлся Владимир Плаксин.
А у этого специалиста было два периода работы с национальной командой. Первый – в 90-х годах, когда наш биатлон утвердился на мировой арене, стабильно войдя в топ-10 в неофициальном ранжире IBU. Тем не менее после Чемпионата мира-99 в финском Контиолахти, который завершился победой мужской белорусской команды в эстафете, да такой яркой, что тот же Уле Эйнар Бьорндален со вселенской печалью глазел в спину нашему финишеру Олегу Рыженкову, радостно размахивавшему красно-зеленым флагом, Плаксин принял решение уйти в отставку.
Он успешно нашел применение своим организаторским талантам на других административных спортивных поприщах, но во второй половине "нулевых" после Игр-2006 и резкого ухода из команды почти всех заслуженных асов стало ясно, что отечественному биатлону нужен, точнее, необходим такой главный тренер, каким являлся Плаксин.
Сила и мощь Владимира Николаевича заключалась в том, что он мог "коллективизировать" любой набор ярких индивидуальностей, заставив их таланты служить единой, главной цели. И кто только не симпатизировал Плаксину, подчиняясь его улыбчивости, но и строгости, требовательности, порой откровенно дидактической постановке проблемы!
При нем, разумеется, тоже были и тренеры женской команды, и наставники мужской сборной. Но все это было формально: по-настоящему функционировал единый штаб. Пусть не методически, но совершенно точно эмоционально. Если проигрывали, то все, если терпели крах, то не в одиночестве. Каждый жил интересами всей команды целиком, не деля спортсменов на гендеры, не отчуждая смежную проблематику. Самый наглядный пример – Клаус Зиберт, который адаптировался в белорусской команде именно при патриархе.
Плаксин решал извечную задачу "как объединить пролетариев и гуманитариев", заодно проводя в жизнь многие парадоксальные, на первый взгляд, идеи. Например, "словоохотливый собеседник стократ лучше самого распрекрасного информатора". И Плаксин был открыт для общения, ища нужные, полезные разговоры и контакты. Он мог многое простить, рассуждая в духе Ницше: "Кто не умеет лгать, тот не ведает, что есть истина", но вот повторного проступка, особенно нарушения дисциплины, не терпел.
Благодаря этому и состоялось возрождение белорусской сборной, которая, даже опять потеряв Плаксина после Чемпионата мира-2009 с той роковой мужской эстафетой в Пхенчхане (Женя Абраменко совсем "капнул" на втором круге своего этапа, а еще были падения и прочие заморочки), продолжила прогрессировать. Благо те же идеи семейственности стали претворять в жизнь преемники Плаксина.
Но когда работать со сборной перестал и Андриан Цыбульский, началось… В общем, появился другой фарватер. Я прекрасно отношусь и к Александру Сыману, и к Федору Свободе, и к Василию Большакову, и к Альфреду Эдеру. С тем же австрийцем мы тепло встретились в Поклюке, пообедав в среду за одним столом и беседуя на темы Хохфильцена. Мы приятели – так было, так есть, и так, надеюсь, будет. Но после Сочи-2014 началась новая история, базировавшаяся совершенно на иной, чем раньше, философии.
Вначале я еще по привычке задавал вопросы наставникам женской сборной о мужской команде, но, натыкаясь раз за разом на недоуменные взгляды и жесты, означающие умывание рук в незабвенном духе Пилата, вскоре перестал это делать.
Разумеется, профессиональные требования обязывали мужских тренеров работать на женских гонках, а женских – на мужских, но этими пассивно-ассистентскими услугами партнерство и ограничивалось. Появились "мы" и "они". С разными интересами, задачами и мечтами. Более того, любая попытка сблизить, заразить некими общими интересами воспринималась как кощунство, что-то недопустимое, ибо глупое и бесполезное.
И вот Поклюка, 1 декабря 2018 года, тренировка сингл-микста. На тренерской бирже наш главный – Юрий Альберс и, разумеется, наставники женской и мужской сборной. Но они не просто стояли, перекидываясь ничего не значащими репликами. Тренеры общались, советовались, обсуждая весь комплекс вопросов и не делясь на "мужских" и "женских". Конечно, смешанные эстафеты этому способствуют, но дело совершенно не в них!
Просто, похоже, в национальную дружину вернулся тот особый дух, когда "и хлеба горбушку – и ту пополам: тебе половина и мне половина". Поэтому на сборе в Раубичах Владимир Королькевич консультировал Инну Костюченко, и Василий Лещенко с Виктором Корчагиным не имели ничего против. Поэтому Олег Рыженков в контакте со всеми коллегами, не делая круглые глаза, когда кто-то высказывает свое мнение о проблеме. И слава богу! Я не против западной системы, за которую голосует тот же Свобода. Но когда команда только приступает к процессу становления, нужны совсем другие управленческие нормы поведения.
Взятые из практики Плаксина. Владимир Николаевич ушел из жизни 29 декабря 2017 года. Скоро будет годовщина, о чем всем нам нельзя забывать…
