Множество российских СМИ, в том числе и РИА Новости, отметили эту новость: китайский миллиардер Джек Ма вступил в Компартию Китая.
Собственно, в публикации People’s Daily, от которой все пошло, речь идет несколько о другом — что он находится в рядах этой партии уже какое-то время, просто об этом внешнему миру не было повода узнать. А вот сейчас нашему герою и еще сотне человек вручили орден за "особые заслуги в продвижении" политики реформ и открытости. И как бы между прочим в газетном сообщении об этом упомянуто, что часть награжденных — в том числе Ма — коммунисты.
Мы, наверное, не будем заниматься рекламой созданной Джеком Ма Alibaba Group, упомянем только, что она присутствует на российском рынке, фигурировала в документах, подписанных на недавнем владивостокском экономическом форуме (ВЭФ), и сам ее глава тоже там был. Скажем только, что перед нами действительно замечательная личность, достойная любой награды.
Здесь интереснее другое. Ма Юнь ("Джек" — это для внешнего мира) — один из двух богатейших людей Азии, самый богатый человек в Китае с активами его бизнеса в 44 миллиарда долларов. И возникает вопрос: что это за компартия такая, если в ней состоят "мистеры миллиарды"? И что за государственная идеология в сегодняшнем Китае?
Перед нами вопрос, задевающий за живое сотни миллионов людей. Речь не о какой-то научной дискуссии на тему типа "сколько демонов поместится на кончике иглы" (хотя и такие на китайско-партийную тему ведутся). Для западной цивилизации, например, очень даже конкретна такая постановка проблемы: это что же, боролись с московским коммунизмом, вроде как победили — и вдруг на роль одной из двух сверхдержав свою страну вывели коммунисты пекинские…
Для наших сторонников коммунистических идей тут другие эмоции. Посмотрите, говорят они: название правящей партии — коммунистическая, она проводит пленумы и съезды, на них с отчетным докладом выступает генеральный секретарь, он же глава государства. Национальный флаг — красный. На улицах висят красные транспаранты с партийными лозунгами. То есть в Китае сохранилось то, что в СССР было разрушено, и Китай в результате стал сверхдержавой. Торжество марксизма в чистом виде.
Хорошо, давайте вспомним, что в советских школьных учебниках говорилось о марксизме. Это учение о том, что человечество идет к бесклассовому обществу без частной собственности.
Китай, который пару лет назад обогнал США по поголовью миллиардеров (один из которых — Ма Юнь), явно идет в ином направлении, если не в противоположном. А если таковые еще и состоят в правящей партии, то это явно не марксов марксизм. Экономика страны процентов на 40 прямо или косвенно контролируется государством, но постепенно становится все более частной. Это тоже как-то из другой оперы.
Тогда что означает красный цвет правящей партии страны? Ну, это как раз самое простое. Он веками и тысячелетиями означал цвет праздника. В частности, невесты в Китае вступали в брак в красном платье, и только в последнее время вестернизировались. Кстати, и в России Красная площадь была так названа давно — и отнюдь не в связи с марксизмом.
Но как все же получилось, что страна, 40 лет строившая капитализм (сейчас по поводу этого юбилея в Китае идет многомесячный праздник с дискуссиями и прочими радостями), до сих пор старается выглядеть коммунистической? А произошло это вот как.
Сорок лет назад Китай был зоной тотального несчастья и голода. Все варианты построения того самого, как бы коммунистического, общества были исчерпаны. Путь вперед никто не обозначал, поскольку прецедентов в мировой истории не было. Ну, то есть обозначающие наличествовали — американские эксперты говорили, что надо все сломать и построить заново, методом шока. Но шок страна уже пережила в 60-х — начале 70-х, когда сломано было буквально все, включая само общество.
Более же всего пользы принес нараставший в начале второй десятилетки китайских реформ развал СССР. И в Пекине как-то очень хорошо поняли (на нашем примере), что если хочешь иметь нормальную экономику, то нельзя разваливать структуру управления страной, можно ее только осторожно преобразовывать. А раз в центре этой структуры стоит правящая партия, то не надо ее ломать. Пусть остается. Пусть называется как раньше и выглядит как раньше, по крайней мере, внешне.
Есть множество исследователей, хорошо знакомых с каждым хитрым поворотом китайской идеологии, подгонявшей себя под осторожные, но неуклонные преобразования. И эти исследователи хорошо знают, что если указать китайским товарищам, что они делают что-то (или вообще все) не по Марксу, Ленину или Троцкому, то ответ будет: а это наши китайские особенности, соответствующие реальностям страны. Вот и весь разговор.
Ну хорошо, если в стране остались только внешние оболочки прежней идеологии, то как назвать то, что под оболочками скрывается?
А вот тут может очень пригодиться личность коммуниста Джека Ма, который в стране имеет статус национального героя. Причем вовсе не потому, что он несуразно богат: наоборот, вообще никто и никогда не слышал о золотых унитазах или праздниках с блекджеком в связи с Ма Юнем. Он — живой символ чего-то другого и в редких интервью об этом подробно рассказывает.
А именно — упорства и трудолюбия, и еще достижений в самой передовой и нужной для страны и мира отрасли, то есть хай-теке. Еще он символ уважения к знаниям и талантам ("Если вы видите, что через несколько лет этот человек может занять ваше место, обязательно берите его на работу").
Что у нас получается за идеология и что за общество? Во-первых, перед нами идеология национального развития, вплоть до высших вершин в мире. Во-вторых, перед нами классическое общество заслуг: там много получает тот, у кого многое получается. Это общество, где ключевая ступенька к успеху — знания и образование, которые вдобавок придают человеку нужные моральные качества. Не забудем также идею общества, пронизанного обязательствами людей друг к другу.
А все вместе — это национальная система ценностей, которая веками вырабатывалась китайской цивилизацией, начиная от Конфуция. Вот он в стране сейчас живее всех живых, а называть ли все это классическим консерватизмом (как его понимают в Европе) или как-то еще — предмет приятнейших философских дискуссий, которые, кстати, по всему миру и идут.
