Прав ли экс-президент Чехии Вацлав Клаус, утверждающий, что современная истерия вокруг России связана с августом 1968 года, что ставить знак равенства между современной Россией и СССР — это подмена понятий?
Комментарий для Sputnik Чехия Милана Сыручека (Milan Syruček), известного чешского писателя и публициста, очевидца событий 1968 года, занимавшего в то время пост главного редактора газеты Mladá fronta.
— Моим самым ярким воспоминанием об августовских событиях 1968 года, по крайней мере, одним из самых живых, является встреча с двумя журналистами советских изданий ("Комсомольская правда" и "Известия"), которые были регулярными корреспондентами в Чехословакии.
Оба сразу позвонили мне после вторжения для встречи. Объяснили свое отношение к происходящему. Корреспондент "Комсомольской правды" Андрей Крушинский в то время получил задание поехать ночью в аэропорт, чтобы написать репортаж о прилете советских самолетов с военными. Поскольку он знал чехословацкую реальность и знал, что это не контрреволюция или антисоциалистическая акция, он умышленно наехал на столб в "Рузине", был ранен и все время находился в больнице, чтобы не писать репортажи.
Корреспондент "Известий" Владлен Кривошеев, имевший схожее мнение, сказал мне, что ему стало ужасно плохо, что он болеет, и потому вместо него из Москвы должны прислать замену, поскольку он не хотел об этом писать.
В ночь с 20-го по 21-е я работал шеф-редактором чешского издания Mladá fronta. Закончив раньше полуночи, я поехал домой, где моя жена взволнованно сказала мне, что по радио она услышала о том, что войска стран Варшавского договора вошли на нашу территорию.
Я немедленно позвонил в редакцию, чтобы никто не уходил. Конечно, и редакция, и типография. Я сразу же вернулся в редакцию, и мы выпустили новый номер Mladá fronta, который вышел утром около пяти часов с половиной с заявлением Центрального комитета коммунистической партии и нашим первым комментарием, а также фотографиями танков в Праге нашего тогдашнего фотографа.
В шесть часов утра я вернулся домой, спал три часа. К девяти часам я позвонил вновь в редакцию, чтобы туда вернуться в случае, если все уже на своих местах. Они сказали мне не возвращаться, потому что редакцию заняли советские солдаты.
— Вторжение стало для вас шоком или вы ожидали чего-то подобного?
— Частично да, частично нет. В апреле 1968 года я был в Москве, где жил у своего друга из "Комсомольской правды". У Володи Понизовского, который остался один в возрасте 10 лет, поскольку его родители были арестованы и отправлены в ГУЛАГ в 1938-м. Семья отказалась от него, а его старшая сестра присоединилась к Советской Армии как медицинский работник и взяла его с собой.
У него были очень тесные контакты с Генштабом. Однажды он пригласил меня на прогулку и сказал мне: "Милан, я ваш фанат. Но в Дрездене наши дивизии готовятся к вторжению к вам. Они слушают лекции о Чехословакии, изучают чешские слова, карты Чехословакии и т. д." По возвращении домой я передал эту информацию Александру Дубчеку (первый секретарь ЦК КПЧ — Sputnik). До этого мы были с ним знакомы уже давно.
Кроме того, я писал об истории Интергельпо, где вырос он со своими родителями. Так мы и познакомились. Дубчек ответил мне: "Милан, это невозможно. Разведка мне ничего не сообщала". Я его спросил, работает ли его разведка на Востоке. "Нет, там ее у меня нет. Но я все равно не верю, что такое может произойти, разведка мне ничего не сообщала". Как показало время, это произошло.
— Бывший президент Вацлав Клаус в интервью CT 24 сказал, что при описании событий августа 1968 года мы не должны путать Советский Союз Брежнева и современную Россию ("Сравнивать их поверхностно и фальшиво"). Он говорит, что политическая система в России отличается. Хотя это не демократическое государство, как Чехия, но это не диктатура Сталина. Что вы думаете об этом, согласны ли вы с г-ном Клаусом?
— Я согласен. Несмотря ни на что, я понимаю, что нынешнее поколение не отвечает за деяния предыдущего. Главным образом, это касается политики. Они не могут нести с собой какое-либо наследие, каким бы оно ни было. Из прошлого должна быть создана новая политика. Но даже тогдашний Советский Союз осудил агрессию, хотя, возможно, и позже, чем болгары, венгры, поляки и т. д.
Эта глава истории, однако, закрыта. Я считаю, что вещать об этом через пятьдесят лет неправильно. Хотя бы потому, что из тогдашних политиков не осталось почти никого в живых.
