Три года назад автор копии креста Евфросинии Полоцкой ювелир Николай Кузьмич вместе с сыном Петром открыл в Бресте галерею "Византий", небольшое помещение недалеко от пешеходной улицы.
На тридцати восьми квадратных метрах "Византия" в центре Бреста работают два ювелира. Сам Петр Кузьмич, сын знаменитого мастера, и ученик Николая Кузьмича Андрей Мазько. У мастеров побывала корреспондент Sputnik Елена Васильева.
"Фианиты рядом с изумрудом — как "Бентли" с велюровым салоном"
Сейчас в мастерской изготавливают и иконы, и ювелирные украшения — от колец до брошей.
"Сейчас работаю над кольцом. В центре золотистый топаз, а маленькие зеленые камни — демантоиды — разновидность граната. Рядом с дешевым камнем такой топаз не поставишь. Если рядом с изумрудом фианиты — это все равно что "Бентли" с велюровым салоном", — рассказывает Петр, демонстрируя еще не законченное кольцо.
"Формируя цену, отталкиваешься не только от стоимости камня, оцениваешь и авторскую работу", — рассказывает он тонкости ценообразования.
Результат нравится и ему ("Классное же кольцо?"), и отцу Николаю Кузьмичу ("Классное, молодец").
В мастерскую приходят зачастую состоятельные клиенты. Некоторые гости "Византия" признают — авторские работы впечатляют, но с зарплатой учителя их себе не позволишь, так что приходят на экскурсию — просто посмотреть.
"Это кольцо будет стоить около пятисот долларов. Есть спрос за рубежом, в Германии за него можно попросить совсем иную сумму, но туда так просто не приедешь и не скажешь: я привез кольцо к вам, дайте мне за него пять тысяч. Нужны время, связи. В Беларуси ты можешь быть членом Союза художников, а за рубежом все начинаешь сначала. В Европе есть ювелирные дома, частные галереи, которые сотрудничают с художниками, организовывают выставки. Оптимальный вариант — открыть за границей свою галерею и позиционировать себя как самостоятельного мастера. Брошь Михаила Цобеля на серебре стоит девять тысяч долларов, если у нас поставить такую цену, скажут, с ума сошел", — поясняет Петр Кузьмич.
Ювелиры утверждают, что даже за масштабные работы — например, домашнюю икону — никогда не просили полной стоимости. Мол, хорошо, что хотя бы появляется возможность поработать над крупным заказом и тем самым отточить мастерство.
"Приходится многие дни проводить за микроскопом, оперируя областью в несколько сантиметров. Порой тяжеловато, но самое сложное иногда совладать с материалом, особенно если речь идет об эмали. Сперва выкладываешь рисунок из перегородок, а когда приступаешь к работе с эмалью, не знаешь, как она себя поведет. Где-то вылазят поры, приходится корректировать и переделывать. Садишь в печь и не знаешь, что выйдет", — рассказал Андрей Мазько, который с Николаем Кузьмичом работал над созданием раки Евфросинии Полоцкой.
"Огнем рожденное искусство, — подтверждает Петр Кузьмич. — Иногда хочется улучшить работу, а добиваешься только того, что эмаль сгорает, приходится переделывать".
Петр демонстрирует брошь, которая удалась, на его взгляд, особенно хорошо, и с сожалением констатирует, что в Беларуси не все понимают, что это брошь.
"В Германии такие броши носят и мужчины, и женщины. Я свои украшения ношу редко, только кольцо себе сделал", — рассказывает Петр.
Украшения из мастерской есть и у именитых белорусов — Николай Кузьмич сделал кольцо в подарок музыканту Змитеру Войтюшкевичу и писателю Владимиру Арлову. Кое-что ювелир дарил духовенству, но служители церкви украшения не носят, в галерее говорят, мол, не будет батюшка с брошью ходить.
Но в целом покупателей, которые готовы заплатить за авторское украшение, немного, не работают с ювелирами и галереи.
"В России есть целые эмальерные выставки, а у нас порой забывают выставить твою работу. Отношение такое — железо привез", — поясняет Петр.
Камень точит
Конкуренции в этой сфере почти нет — слишком много бумаг нужно подготовить, чтобы взять в руки пластину серебра и научиться с ней работать.
"Если в России художник может изготовить в месяц три изделия без лицензии, то в Беларуси все строже, ювелирная сфера зарегулирована. Волокита с документами усложняет процесс. В итоге художники возникают нечасто", — пояснил Андрей Мазько.
Одна из проблем в том, что нет не только рынка ювелирного искусства, но и рынка камней.
"Камни должны быть лицензированными, чтобы ввезти их из-за рубежа, нужно заплатить сумасшедшую пошлину. Рынка драгоценных камней не существует, в то время как в Европе проходят выставки камней и можно выбрать подходящий", — пояснили в галерее.
Художники не возникают еще и потому, что без денег ювелирным искусством заняться сложно — не сможешь даже купить камни. Но и заработать на нем нелегко.
"Если у людей нет денег, что ты будешь делать в ювелирном искусстве? Бывают состоятельные заказчики и меценаты. Богатый человек с женой и хорошим вкусом. Но и они могут поехать за рубеж и купить любое украшение там, кому нужно это "национальное"? У нас ни традиции, ни рынка ювелирного искусства нет — мы ведь аграрная страна, я сам аграрий в первом поколении", — рассказывает Николай Кузьмич и оптимистично резюмирует — рынка и традиции нет, но будут.
"Какая смена? Ну вот, Петя"
Тридцать лет назад Николай Кузьмич был единственным в Беларуси мастером, восстанавливающим технику византийской перегородчатой эмали. Но работа над копией Креста Евфросинии Полоцкой по образу и подобию была закончена в 1997 году — больше двадцати лет назад.
"Смена есть?" — спрашиваем.
"Какая смена? Ну вот, Петя", — лаконично отвечает Николай Кузьмич.
Имя Кузьмича школьники читают в учебниках по истории рядом с именем Лазаря Богши, который в XII веке по заказу полоцкой игуменьи и создал знаменитый утерянный в 1941 году крест. В 90-х крест взялись восстановить и пригласили для этого Николая Кузьмича, который тогда был единственным эмальером в стране.
Прошло тридцать лет, и автор усовершенствовал мастерство в технике византийской перегородчатой эмали, предложил переделать и некоторые элементы креста, но волна национального возрождения уже схлынула. Кузьмич писал письма во все возможные банки, включая Нацбанк, но возможности подключиться к проекту они не нашли.
"Сейчас это немногим надо. Отец сам изъявил желание переделать некоторые элементы, владыко Филарет дал благословение. Спонсором выступил далекий от нашей культуры банк Саудовской Аравии. Был меценат, помогал и Спасо-Евфросиньевский монастырь", — вспоминает Петр Кузьмич.
А в 90-х, когда Кузьмичу предложили взяться за дело, все было иначе. Сын мастера Петр Кузьмич делится воспоминания о работе отца над крестом, поездках к тогда еще молодому владыке Филарету. Петр проводил с отцом много времени, плавил металл, держал горелку.
"Отец Крест делал в мастерской на Гродненской. Каждый день ходил туда. Утром наши спецслужбы привозили крест, а вечером увозили. Уже после нам рассказывали, что в течение пяти лет работы над крестом отца и прослушивали… да и чего только не было. Тяжело было, отец восстанавливал технику перегородчатой византийской эмали трудами и ошибками с помощью российских докторов наук Макаровой и Алексеева, которые исследовали Полоччину и Беларусь. Помогал и Владимир Арлов, Вадим Горецкий, Борис Стук, Лецко… Все это осталось в памяти", — вспоминает Петр Кузьмич.
