МИНСК, 27 янв — Sputnik. Среди болезней, связанных с возрастом, катаракта или помутнение хрусталика занимает одно из первых мест в мире. Старение хрусталика — это естественный процесс, и избежать развития этого заболевания не может никто. По информации ВОЗ, чаще всего катаракта настигает человека в возрасте 50-55 лет, и обойтись без операционного вмешательства, чтобы вернуть себе утраченное зрение, в этом случае, к сожалению, невозможно.
Многие пациенты, которым ставят этот диагноз, пугаются и начинают изучать информацию в интернете, не всегда профессиональную и соответствующую действительности, тем самым доводя себя до безосновательной паники. Чтобы развеять все мифы и предубеждения, доктор медицинских наук, профессор и хирург с более чем 20-летним стажем Виктория Красильникова рассказала корреспонденту Sputnik, что такое катаракта, как ее диагностировать и лечить.
Лечение только одно
С возрастом у каждого человека хрусталик начинает мутнеть. Когда он мутнеет, мы начинаем видеть все, как в тумане, а потом перестаем видеть совсем. Это и есть катаракта — одна из ведущих причин возвратной слепоты в мире. То есть зрение в этом случае можно вернуть с помощью операции.
"Катаракта является заболеванием, связанным с возрастом. В русскоязычной литературе она чаще всего называется "старческой" болезнью, но это название, на мой взгляд, не совсем корректное: человек и в 90 лет может не считать себя стариком. На Западе это называется "болезнью, ассоциированной с возрастом". Это более корректно. Хотя бывают также катаракты врожденные и травматические. Возрастной диапазон пациентов, которых я оперирую, — от 0 до 100 лет. Хотя, конечно, больше пациентов от 50 лет и старше. Все-таки людей до 45 лет меньше", — рассказала Виктория Леонидовна.
По ее словам, старение хрусталика начинается примерно с 35 лет, когда появляются первые признаки пресбиопии: когда наша острота зрения для близи определяется длиной руки.
"С этого момента и начинаются возрастные изменения хрусталика, уменьшаются коммутационные способности, и он потихонечку начинает приспосабливаться к определенным новым условиям жизни. Нельзя сказать, что это отрицательный процесс, потому что "возрастной" хрусталик начинает набирать пигмент, который защищает сетчатку от синего цвета, являющегося наиболее повреждающим для нее", — пояснила доктор.
К сожалению, на сегодняшний день еще не научились медикаментозно управлять метаболическими процессами в хрусталике. "За исключением некоторых видов метаболических катаракт, когда нормализуется обмен веществ, и хрусталик возвращается в норму. Чаще всего любое консервативное лечение будет бесполезно. На самом деле лечение катаракты только одно — хирургическое", — отметила профессор Красильникова.
В процессе операции помутневший хрусталик заменяется искусственным. Если все сделано вовремя и нет никаких осложнений, связанных с глаукомой, дистрофическими заболеваниями зрительного нерва или сетчатки, как правило, удаление катаракты — это стандартная операция. "Например, доктор входит в 9 утра в операционную, а выходит только в 3 часа дня. За это время можно сделать до 17 операций", — рассказала Виктория Леонидовна.
Она отметила, что достаточно большая проблема на сегодняшний день — детские катаракты. Они более "ювелирные" в хирургии, чем у взрослых. "Каждый месяц я выполняю где-то 2-3 операции по удалению катаракты у детей. Они более сложные и хирургически, и по выхаживанию. Если мы четко умеем рассчитывать интраокулярную линзу у взрослых и, как правило, наши рефракционные ошибки не превышают в стандартных случаях более 0,5 диоптрий — допустимо ошибиться до единицы — то у детей это непредсказуемо. Мы не знаем, как будет расти ребенок. Особенно если мы оперируем его в очень маленьком возрасте", — объяснила Виктория Красильникова.
Еще одна большая группа, которую выделила доктор медицинских наук, — это травматические катаракты, возникающие после проникающих ранений глаза и контузий. "И это тоже другая сторона хирургии, очень сложная. Удаление такой катаракты — это высококвалифицированные операции с разными добавочными устройствами", — поделилась хирург.
"В конце концов, мы все будем иметь катаракту"
Катаракта сегодня считается мультифакториальным заболеванием, поскольку множество неблагоприятных факторов окружающей среды воздействуют на хрусталик, и в нем изменяются метаболические процессы, приводящие к его помутнению. "С этим можно справляться по-разному. Врачи рекомендуют в солнечную погоду ходить в темных очках, защищающих от ультрафиолета. Или, например, все мы любим посидеть возле камина и посмотреть на пламя. Тут рекомендация — чуть-чуть отодвинуть кресло, потому что инфракрасное излучение тоже пагубно влияет на функцию хрусталика. Отсюда появляются и профессиональные ранние катаракты у стеклодувов, сталеваров, у людей, работающих с различными излучениями: у рентгенологов, тех, кто работает с лазерами. Даже повышенное СВЧ-излучение может повлиять на старение хрусталика", — рассказала Виктория Красильникова.
Она отметила, что ориентация белорусского общества на здоровый образ жизни тормозит развитие ранней катаракты, поэтому у нас нет бума заболеваемости среди молодежи.
По мнению профессора Красильниковой, самая лучшая профилактика катаракты — активный образ жизни и правильное питание. "Чем мы моложе себя ощущаем, чем мы активнее и позитивнее, тем моложе весь организм, и глаза, естественно, тоже моложе. Мы начинаем стареть, когда теряем интерес к окружающему миру. У нас есть старики и в 40 лет, а есть и в 90 молодые люди. У людей, которые активны, медленнее происходят изменения в хрусталике, и катаракта у них образуется медленнее. А какой-то специфической профилактики, чтобы покапать капельки и катаракту предотвратить, на сегодняшний день нет", — пояснила она.
Виктория Леонидовна также подчеркнула, что четко прослеживаемой наследственности в возникновении катаракты нет. "В конце концов, мы все будем иметь катаракту. Вопрос в том, мы будем иметь ее в 30 лет или в 105. А это, в основном, зависит от нашей окружающей среды и образа жизни", — заключила доктор медицинских наук.
Признаки катаракты
По словам Виктории Красильниковой, есть даже минимально заметные изменения, которые должны побудить человека обратиться к доктору. Первый признак — это снижение остроты зрения или снижение контрастности. Но это зависит от формы катаракты: жалобы будут разные. "Например, одной из первых жалоб может быть то, что пациенту понадобились другие очки: он носил "плюсовые", а тут вдруг понадобились "минусовые". Или, например, вчера пациент носил очки минус три, через три месяца — минус шесть, а через шесть месяцев — минус девять при оставшейся остроте зрения. Это так называемая миопизация — хрусталик набирает воду. Но чаще всего появляется затуманивание зрения, когда очки не помогают", — рассказала она.
При обследовании первое, на что должен обратить внимание врач, — это снижение остроты зрения у пациента. Причин этого может быть много: изменение рефракции или изменение интенсивности помутнения хрусталика.
"Поэтому кроме проверки остроты зрения и его рефракции, нужно проводить дальнейшие исследования. Например, измерение размеров хрусталика — эхобиометрия, исследование с помощью щелевой лампы, на которой мы видим срез хрусталика, и определяем, есть в нем помутнение или нет. Но снижение остроты зрения может происходить и за счет сетчатки. Поэтому чтобы не пропустить более серьезное заболевание, мы проводим полный осмотр", — пояснила Виктория Леонидовна.
Обычно катаракта созревает годами, и врачи до сих пор точно не знают, как это происходит. "Есть разные ситуации, бывает, что она может созреть буквально за 2-3 дня. Особенно у молодых пациентов на фоне гриппозного состояния. Но чаще всего этот процесс длительный, он растягивается на годы. И, самое главное, поскольку процесс постепенный, мы адаптируемся к этому состоянию. И только когда человек уже не может выполнить какие-то свои рутинные обязанности, остается одна возможность — замена хрусталика", — отметила профессор.
Как проходит операция
Хирурги называют операции по удалению катаракты одними из самых "благодарных": в результате пациенту возвращается зрение, и он сам, и врач очень довольны таким исходом. Кроме того, современные технологии минимизируют длительность хирургического вмешательства, и пациенту не приходится часами лежать на операционном столе.
"Наиболее распространенной технологией удаления катаракты на сегодняшний день является ультразвуковая факоэмульсификация. "Фако" на латыни — хрусталик, "эмульсификация" — его дробление, превращение в эмульсию и отведение через трубочки из глаз. Сейчас хороший факохирург тратит на стандартную операцию в среднем 8 минут", — рассказала Виктория Красильникова.
На место удаленного хрусталика ставится интраокулярная линза, заменяющая его. "Когда у пациента спрашивают, как он хочет видеть после операции — хорошо вдаль или вблизи — многие отвечают: и так, и так. Для этого существуют специальные интраокулярные линзы, приближающие к естественному зрению. Но все равно, искусственный хрусталик — это протез. И любой протез на данный момент уступает природе. Все свое натуральное и естественное намного лучше", — убеждена доктор медицинских наук Красильникова.
Если нет осложнений, операция проходит довольно быстро, а пациент в это время остается в сознании. "Все зависит от длительности хирургического вмешательства. Нет смысла давать общую анестезию для операции длительностью в 8 минут, практически все пациенты соглашаются на операцию под местной. Но есть категории людей, которые не могут быть прооперированы под местной анестезией. Например, если я вижу, что операция не закончится только удалением хрусталика, а еще будет пластика радужки, формирование зрачка или линза будет фиксироваться по-другому, конечно анестезия должна быть более мощной. Но это прогнозируется заранее", — объяснила Виктория Леонидовна.
Реабилитация после операции проходит достаточно быстро. Как правило, пациент уже назавтра неплохо видит и может активно выполнять свои обычные манипуляции. "Конечно, для прооперированного глаза нужен период адаптации. Пациент капает капли, и он должен адаптироваться, привыкнуть. Чтобы не возникло инфекций, пациент еще несколько недель находится на больничном. Хотя он уже вполне способен вести обычную жизнь", — отметила хирург.
О мастерстве хирурга и рисках
По словам Виктории Леонидовны, у каждого хирурга есть свой почерк. "По тому, как выполнена операция, мы можем сказать, кто оперировал. Даже не нужно спрашивать, потому что четко прослеживается методика и техника каждого хирурга", — убеждена она.
Однако каким бы высокопрофессиональным не был доктор, риск в хирургии есть всегда: врач никогда не знает наверняка, чем все может закончиться. "Даже при идеальном стечении обстоятельств есть силы, которые влияют на результат. Когда пациенты у меня спрашивают, даю ли я гарантии, я всегда отвечаю, что гарантий нет, но я буду стараться, чтобы все прошло хорошо. Ни один хирург не хочет, чтобы у пациента были осложнения. Всегда все хирурги стараются делать хорошо. Но, к сожалению, не всегда это получается. План хирургии может меняться в зависимости от того, какой пациент на столе, с какой патологией. Иногда все идет не по плану. И тогда эта операция не будет длиться 8 минут. Это может быть и 30, и 40 минут", — рассказала хирург.
По словам Виктории Леонидовны, сейчас в любой белорусской клинике есть хирурги высокого класса. "Мы стремимся к мировым стандартам — максимально возможной остроте зрения в послеоперационном периоде. Отклонения от заданной рефракции мы минимизируем: это уже не одна диоптрия, а не более 0,75, а лучше — 0,5. И мы попадаем в эти мировые рамки, и этим можно гордиться. Наша катарактальная хирургия на сегодняшний день на уровне мировой. У нас хороший уровень хирургии, потому что есть хорошая школа", — подытожила профессор Виктория Красильникова.
