МИНСК, 27 окт – Sputnik. Гибель солдата-срочника Александра Коржича в военной части в Печах вызвала широкий резонанс в обществе. Среди прочего стало известно, что в РНПЦ психического здоровья были направлены трое солдат-срочников из Печей. Мама одного из парней накануне рассказала журналистам, что он жаловался, что больше "не может выдержать и даже готов сделать что-нибудь с собой".
Sputnik побеседовал с заместителем директора по медицинской части РНПЦ психического здоровья Сергеем Осипчиком о том, часто ли к ним попадают военнослужащие и что может привести солдата к суициду.
С начала года – 19 солдат
– Сергей Иванович, с какими симптомами к вам поступили солдаты из Печей?
– Сведения о госпитализации пациента составляют врачебную тайну в соответствии с законом Республики Беларусь "О здравоохранении" и законом Республики Беларусь "Об оказании психиатрической помощи". Могу сказать только то, что у нас из того подразделения (где погиб солдат-срочник Александр Коржич – Sputnik) никого не было. Были из другого военного образовательного учреждения.
– В каких случаях обычно к вам госпитализируют военнослужащих?
– Во-первых, к нам поступают для психиатрического освидетельствования допризывники. Мы даем свое заключение, которое идет в военкомат, и он принимает решение на основании этого документа, призывать человека или нет. Вторая категория – военнослужащие срочной службы. Поступают постоянно, с различными проблемами: в армии тоже люди, у которых тоже бывают сложности. Министерство обороны ставит перед нами вопрос: годен или не годен? Мы не вправе отвечать на такой вопрос, но даем медицинское заключение о состоянии здоровья призывника, с которым эти военнослужащие идут на призывную военную комиссию в военкомат либо центральную военно-врачебную комиссию Министерства обороны, которые принимают решение о степени годности к военной службе. Ну, и соответственно контрактники и офицерский состав. Специализированного отделения в Министерстве обороны нет, поэтому они поступают к нам.
– Есть ли данные, сколько солдат-срочников поступило с начала года?
– Было 19 военнослужащих. Из них больше половины – военнослужащие срочной службы.
– А с какими жалобами обращаются?
– Что касается военнослужащих срочной службы, то, как правило, это реакция нарушения адаптации. Если говорить простыми словами, у человека нарушается сон, он становится тревожным ввиду невыполнения каких-то заданий. В армии определенное количество действий нужно совершить за определенное количество времени, то есть очень быстро. Иногда это действия разнонаправленные, а время одно. И у человека случается так называемый когнитивный диссонанс, когда ему в одно и то же время нужно бежать в разные стороны. Он перестает спать. Одну ночь не поспал, вторую… Появляется напряжение. Солдат не отдыхает, а задачи ставятся одна за другой. И тут человек дезадаптируется. В таких ситуациях люди ведут себя по-разному, как, собственно, и в гражданской жизни. Один замыкается в себе, переживает свои проблемы, другой – допускает выражение агрессии по отношению к другим, у кого-то наблюдается аутагрессивное состояние, то есть агрессия, направленная на себя, которая может закончиться в том числе и суицидом.
Дедовщина растит бандитов
– Жаловались ли вам пациенты на отношения с сослуживцами? На то, что не смогли влиться в коллектив?
– Есть люди интроверты и экстраверты. Интроверт склонен один выполнять работу, имеет менее продвинутые коммуникативные навыки. И не стоит сразу армию винить в том, что у человека проблемы с адаптацией. Таким везде сложнее в коллектив влиться. Это и в школе заметно, и в лицее, где учился. Та жизнь, которая у него была, не требовала от него коммуникативных навыков, а в военном подразделении зачастую одно дело нужно делать вместе. Например, скажут солдатам бревно тащить. А в этом деле нужна слаженность: чтобы на одном плече нести, в ногу шагать и в одно время бревно положить. Но кто-то не может этого сделать: отсутствуют коммуникативные навыки, или он физически послабее, или в силу своей некоммуникативности этот человек медленнее соображает. В итоге нарушается слаженность, задача не выполнена. А в армии знаете, как бывает, и это не только в нашей, но и американской и любой другой… Если кто-то в подразделении не выполняет задачу, подразделение получает нагрузку или ему дают дополнительное упражнение на слаженность. Происходит оно в свободное время, когда принято отдыхать. А тут все подразделение работает из-за одного человека. Что парню в таких случаях говорят? "Ну, ты как бы неправ" – и это в лучшем случае.
– На дедовщину не поступали жалобы?
– Вот представьте, живут вместе два партнера, один из них будет лидером в каких-то вопросах, другой – ведомым. То же самое в армии, только там все структурировано. Собираются молодые, энергичные люди. У них есть командир подразделения, который лидер. Но лидер он формальный, а есть и неформальные. Если в подразделении неформальное лидерство не совпадает с формальным либо формальный лидер дает одни установки, а неформальный – другие, то там будет разлад. Когда в подразделении разлад, когда люди не объединены одной целью, начинается придумывание себе приключений. Во время срочной службы в Советской армии мой командир батальона говорил, что военнослужащий, который не занят боевой подготовкой, – это вооруженный бандит. Если такие взаимоотношения начинаются – это показатель того, что люди не знают, какая конкретно задача поставлена в определенное время, или они не заняты, условно говоря, боевой подготовкой.
Командир должен быть психологом
– В последнее время широко обсуждаются случаи суицида в армии. Что может подвигнуть солдата наложить на себя руки?
– Суицид – это всегда состояние предшествующего кризиса. Всегда. Тогда нужно оценивать, от чего данная личность в данное время в данном месте оказалось в кризисе. Личность не готова либо к физическим нагрузкам, либо не готова к коммуникации с сослуживцами в силу интровертированности, либо не понимает, какие цели и задачи стоят перед подразделением. Тогда она становится немного фрустрированной, тревожной, у нее нарушается сон. Выхода для коммуникации нет ни тут, ни там, и к командиру не обратишься. И человек попадает в ситуацию кризиса, т. е. невозможности выполнить поставленную задачу вследствие отсутствия сил, времени, слаженности и т. д. Каждый выходит из него по-разному. Кто-то начинает развивать коммуникативные навыки, другой занимается физподготовкой, когда дома он не занимался силовыми нагрузками, а в армии это нагоняет. И кризис уходит, потому что человек становится в ряду всех своих сослуживцев.
Тут еще такой важный момент. Молодой человек приходит в армию неподготовленным, но ему дается определенный адаптационный период (1-2 месяца), в течение которого он входит в ритм. Это и физподготовка, и структурированный рабочий день, и выполнение задач, которые иногда разнонаправленные. Если в подразделении командир опытный, он видит, какую личность куда направить. Как любой руководитель, понимает, кто задачу может выполнить, а кто немного фрустрирован. "Ты, Иванов, иди сегодня сюда, а ты, Петров, пока побудь в резерве". Когда этого нет, когда "Иванов, вперед, Иванов, вперед, Иванов…", Иванову кажется, что жизнь закончилась, и эта ситуации кризиса никогда не прекратится. Посоветоваться, поговорить ему не с кем. Вот он и выбирает такой вариант.
– А как понять по поведению человека, что он собирается прибегнуть к такому варианту?
– Во-первых, человек перестает общаться, замыкается в себе. Видно, что если раньше он был открытым эмоционально, то есть улыбался или отвечал на улыбку улыбкой, то сейчас этого нет. Получает он письмо из дома и не рад. Опять же, командир, по идее, должен смотреть, условно говоря, пошутить. Если человек раньше отзывался на шутку, а теперь нет, – значит, что-то случилось, значит, надо поговорить. У солдата появляется бессонница, иногда раздражительность, которая выражается в неготовности исполнить приказ. Но неисполнение приказа недопустимо. Когда командир понимает, что команду этому человеку отдать нельзя, надо другого человека поставить на выполнение задачи, тогда не развивается этот кризис. Он никогда одномоментно не развивается. Это цепочка обычных событий, которые наслаиваются, наслаиваются, и тут бах – человек принял решение. К симптомам можно отнести также тревогу и реакцию избегания, когда человек берет и покидает подразделение непонятно куда и зачем.
– В армии есть психолог. Как он работает? По заявительному принципу или солдата приглашают на прием, когда видят, что с ним не все в порядке?
– И так, и так. Военнослужащий может написать рапорт командиру, чтобы его освободили от какой-то работы. В таких случаях командир думает, мол, а чего это он тревожный, и советует подойти к военному психологу. Может, психолог не всегда доступен, но там есть замполит. Каждый командир структурного подразделения – уже эмпирически психолог. Потому что у руководителя подразделения, даже воинского, стоят задачи, которые должен выполнить с таким набором человеческих ресурсов. И если восемь человек несет бревно, а один не доносит, то командир это видит. И тут надо смотреть: почему не доносит или отказывается это делать.
Из важных моментов, я бы еще отметил, что должен быть правильный отбор солдат в подразделения, чтобы не было таких случаев. Бывает, человека направили в такое подразделение, в котором просто физически не может, потому что ему не хватает возможностей. Тренируй его не тренируй, он 200 килограммов не поднимет.
