За последние месяцы, к сожалению, проявились проблемы внутри ЕАЭС, которые стали серьезно тормозить работу этой интеграционной организации. В их основе, прежде всего, неготовность стран-участниц признавать приоритет решений исполнительного органа ЕАЭС — Евразийской экономической комиссии. Все склонны делать ставку на развитие двусторонних отношений с Россией, не желая отдавать даже часть своего суверенитета наднациональным органам.
Нефтегазовый барьер на пути интеграции
Нефтегазовый спор между Москвой и Минском периодически вспыхивает с давних времен, он возник еще до формирования ЕАЭС.
Казалось, что с созданием этого интеграционного объединения спорные вопросы о цене на газ и объемах российских поставок нефти в Беларусь будут решаться быстрее и эффективнее.
Но выяснилось, что относительно определения цен на нефть у каждого свое видение. Так, Беларусь предложила установить цену нефти для поставок между странами — членами ЕАЭС не выше стоимости цены, рассчитанной на основе котировок международных ценовых агентств минус затраты на поставки нефти вне ЕАЭС и на экспортные пошлины.
Российское Минэнерго сразу выступило против, так как это означало бы регулирование цен. Тогда как в договоре ЕАЭС заложено, что цены на углеводороды должны быть основаны на рыночных принципах.
Казахстан также считает, что цены на нефть должны формироваться на основании рыночных механизмов и добросовестной конкуренции. Противоречия объяснимы — Россия и Казахстан нефть продают, а Беларусь покупает.
С самого начала Россия отказалась от возврата вывозной пошлины на нефть, из которой Беларусь на двух своих НПЗ производит нефтепродукты. И нефтепродукты стали одной из крупнейших статей экспорта РБ.
Последние месяцы российско-белорусские отношения были серьезно осложнены спором о долге Минска за поставленный российский газ (хотя формально долг образовался не перед российским "Газпромом", а перед его белорусской дочерней компанией "Газпром трансгаз Беларусь").
Российская сторона считала, что Минск должен ориентироваться на двусторонние межправительственные соглашения между Россией и Беларусью (они не предусматривали автоматическую привязку цен на газ к сильно упавшим ценам на нефть).
Белорусская сторона настаивала на закрепленном, в том числе и документах ЕАЭС, принципе равнодоходности цен на газ.
После встречи президентов РФ и РБ Владимира Путина и Александра Лукашенко было официально заявлено, что разногласия между сторонами преодолены.
РБ погасит долг в размере 720 миллионов долларов перед "Газпром трансгаз Беларусь", российская сторона возобновит в полном объеме поставки нефти в Беларусь, в 2018 году к цене на газ будет применяться скидка. Газовые соглашения будут действовать на протяжении трех лет.
Важно, что стороны подтвердили свое намерение запустить в рамках ЕАЭС в 2024 году единый рынок газа. Хотя 31 мая 2016 года члены Высшего Евразийского экономического совета утвердили концепцию формирования Общего рынка газа ЕАЭС к 2025 году. То есть Москва и Минск хотят ускорить формирование единого рынка газа ЕАЭС на год. Удастся ли это сделать? Пока четкого ответа нет.
Среди препятствий самое существенное, пожалуй, следующее — в настоящий момент цены на газ устанавливаются в соответствии с положениями межправительственных соглашений. Возникает вопрос: можно ли сохранить предусмотренный в межправительственных соглашениях механизм ценообразования?
Этот вопрос касается не только российско-белорусских отношений, но и отношений с Казахстаном, Арменией и Кыргызстаном. Если Общий рынок газа к 2024 году будет создан, контроль за ценообразованием на нем полностью будет функцией ЕЭК, а не национальных правительств стран-участниц.
Будет ли расширяться ЕАЭС?
Давно известно, что любые интеграционные объединения устойчивы, если число потребителей внутри такого объединения составляет не менее 300 миллионов человек. Пока ЕАЭС не дотягивает до этой цифры.
Непонятны перспективы присоединения к ЕАЭС Таджикистана, хотя Душанбе был членом ЕврАзЭС — предтечи нынешнего экономического союза. Официальный Душанбе называет целый ряд проблем, которые мешают присоединению:
- компенсация неизбежных краткосрочных потерь в части таможенных пошлин;
- оказание поддержки в сфере технического регулирования;
- реорганизация таможенного ведомства;
- реализация транзитного потенциала Таджикистана в отношениях с Китаем и Афганистаном в рамках ЕАЭС;
- решение вопроса правового статуса пограничья и таможенного администрирования совместной границы Таджикистана и Кыргызстана и т.д.
Заинтересованность в этом присоединении со стороны ЕАЭС также неоднозначна. Так что вряд ли стоит говорить о скором вступлении в ЕАЭС Душанбе. Было много разговоров о возможном придании Молдове некого статуса наблюдателя при ЕАЭС (хотя непонятно, в чем этот статус заключается).
Как следствие, председатель коллегии Евразийской экономической комиссии Тигран Саркисян и президент Молдовы Игорь Додон подписали 3 апреля меморандум о сотрудничестве.
Додон подчеркнул, что меморандум не противоречит подписанным ранее Кишиневом соглашениям с ЕС и позволит обеспечить баланс в отношениях с западными партнерами.
Но сразу же последовала реакция молдавского премьера Павла Филипа: без ратификации парламентом РМ подписанный президентом меморандум — "просто бумага, не имеющая юридической ценности". Так что говорить о возможном активном сотрудничестве между ЕАЭС и Молдовой пока тоже не приходится.
Есть ли возможность активизировать интеграционные процессы в ЕАЭС? Безусловно, есть, но при одном крайне важном условии: все страны — участницы ЕАЭС должны реально отнести вопросы интеграции внутри этого объединения к своим экономическим и политическим приоритетам.
Иначе, к сожалению, ЕАЭС окажется в перманентом кризисе.
Мнение автора может не совпадать с позицией редакции.
