Реставратор Ольга Коноплева деликатно называет пояса, реставрацией которых занималась больше года, не слуцкими, а "по типу слуцких". Так принято в музейной среде. Но сути это не меняет — ее стараниями восстановлена по-настоящему уникальная реликвия — церковное облачение католического священника конца XVIII начала XIX веков. Впрочем, основная его ценность не только в возрасте — орнат весь, и спереди и сзади отделан фрагментами нескольких шелковых слуцких поясов.
Те, кто видел первоначальное состояние орната, называют итог ювелирной работы белорусского мастера настоящим чудом. Состояние артефакта было настолько плачевным, что ставился под сомнение сам факт возможной реставрации. Корреспондент Sputnik Светлана Лицкевич побывала в реставраторских мастерских Национального исторического музея Беларуси и узнала у реставратора — "золотошвейки" Ольги Коноплевой, каково это — сложить исторический пазл, в котором должен совпасть каждый стежок.
"Мечтаю, чтобы скорее вернулся в хранилище"
Это первая работа белорусских реставраторов по ткани такого объема и такой сложности. Достаточно сказать, что в фонды Национального исторического музея орнат поступил еще в 2008 году. Но состояние его было такое, что учитывая историческую ценность и уникальность, подступиться к реставрации не решались больше 5 лет. Просто не знали, с чего начать.
"Самое ценное, конечно, это фрагменты поясов. Это тончайшие шелковые нити, которым, может, лет триста… Многие годы орнат хранили неправильно, местами он был просто истлевшим. К сожалению, ткани хранятся меньше всех материальных памятников истории. А здесь… От одной мысли, что его надо хотя бы помыть, становилось не по себе", — признается реставратор по тканям Национального исторического музея Беларуси Ольга Коноплева.
И, наверное, полуистлевшие золотые одежды так и ждали бы своего часа до сих пор, если бы не президентский грант, который Национальный исторический музей решил использовать на восстановление реликвии. Ведь орнат ценен не столько как религиозный атрибут, а скорее как синтез церковного и светского — фрагменты златотканый слуцкого пояса, который в ВКЛ был признаком благородного происхождения и состоятельности владельца, статусной светской вещи, стали деталями религиозного облачения. Впрочем, это скорее тема для этнографического исследования. У реставраторов же была другая задача — как собрать и восстановить то, что буквально рассыпалось в руках.
"Нашей задачей было восстановить его так, чтобы можно было хранить и по возможности демонстрировать еще не одно десятилетие", — рассказывает Ольга.
Весь последний год Коноплева работала и по выходным, и в будние дни допоздна засиживалась. "С такими старыми тканями, а тем более со слуцкими поясами у нас нет опыта работы, приходилось каждый раз изобретать велосипед", — объяснила реставратор.
На днях восстановленный белорусским мастером-реставратором Ольгой Коноплевой орнат был представлен широкой общественности. На выставку одного экспоната, который вернули из небытия, пришло немало людей — съемки, камеры, софиты. Ольга Коноплева, больше года в одиночку работавшая над орнатом, призналась: "мечтаю только об одном — чтобы он быстрее вернулся в хранилище".
"Стирка столетий"
О ювелирности реставраторского труда можно говорить часами. Но лучше приведу один факт: вся площадь отреставрированного орната прошита тончайшей газовой нитью — на каждый миллиметр приходилось делать по несколько стежков. Нить, как паутинка, которую нужно было вытягивать из прозрачной газовой материи.
Эта работа была бы невозможна без стажировки в Литве, которую Коноплевой финансировал президентский фонд по поддержке культуры и искусства.
"Там прекрасный реставрационный центр, опытные мастера, большие мастерские. Они работают со старинными гобеленами, почти истлевшими. Мастера проходят стажировки в лучших музеях Европы. Без их помощи мы бы, наверное, не справились — у нас просто не было опыта реставрации таких тонких тканей с такими утратами", — пояснила Коноплева.
Литовские специалисты помогли определиться с методикой, по которой будет восстанавливаться золототканый наряд и… выстирать его. Ведь сколько грязи за почти три века наросло.
Но вещь такого возраста ведь не "простирнешь в порошочке". Орнат выстирали… ни разу к нему не притронувшись. Министр культуры Беларуси Борис Светлов, когда услышал рассказ про то, как его стирали, даже пошутил, что исторический музей теперь может прачечную экспертного уровня открывать.
"Целая лаборатория химиков принимала участие в этой стирке. Сначала орнат уложили в бескислотную агроткань, пришили к этой ткани, после чего поместили в огромную ванну — старые ткани стираются и сушатся только в горизонтальном положении, чтобы не было деформации. В воду добавили минимум нейтрального моющего средства. Мы просто двигали руками воду над орнатом. А там, где пятна были въевшимися, промакивали натуральной морской губкой", — объяснила тонкости "стирки столетий" Ольга.
Мастерские и хомяк Женя
Сейчас реставраторы Национального исторического музея осваивают новые просторные помещения. О тонкостях своей работы Ольга Коноплева рассказывает, распаковывая сложное хозяйство — теперь у реставраторов по тканям будет своя светлая мастерская. Хотя на улице Ульяновской в Минске, где прежде жили реставраторы, места было не так много, но о ней все вспоминают с теплом.
У Национального исторического музея хроническая нехватка помещений — в небольшом здании на улице Карла Маркса не могут уместиться ни фонды, ни мастерские, ни научные сотрудники. В идеале, конечно, мечтают о просторном собственном здании, где могли бы разместиться все, но пока кочуют с место на место. А переезд для музейных фондов, сами понимаете, почти как маленький пожар…
Впрочем, новые помещения, в которые выделены музею в бывшем НИИ водных ресурсов, после тесных мастерских на Ульяновской кажутся им настоящими хоромами. Здесь будет сразу несколько реставраторских мастерских — художественная, по ткани, дереву, металлу, керамике, графике.
Разговоры о необходимости создания общего реставрационного центра, который бы обеспечивал сохранность и исследование всех памятников истории и искусства страны, работал бы на все музеи стразу, ведутся уже не один год.
"Но пока это только разговоры, нам приходится рассчитывать на свои силы и содержать реставраторские мастерские. Впрочем, когда намечаются грандиозные проекты, приходится обращаться за помощью к реставраторам из других музеев", — рассказала главный хранитель фондов Национального исторического музея Зоя Курьянова.
Пока же реставраторы обживаются в просторных светлых помещениях. И надеются на лучшее. Во всяком случае, главная достопримечательность мастерских — реставраторский хомяк Женя, который в момент нашей съемки с удовольствием кушает яблоко, — чувствует себя здесь вполне комфортно.
Пазл, который должен совпасть
Основными составляющими своей работы реставратор Коноплева называет километры нитей, миллионы стежков и бесконечный объем терпения.
"Очень уставали глаза. Каждые два часа приходилось делать перерыв, потому что просто не видела, что делаю. Нитка — время — глаза — и так на протяжении года. Но оказалось, что это были цветочки. Работала я ведь по отдельности с каждым фрагментом. А вот собрать это все воедино — вот это оказалась настоящая головоломка", — вспоминает реставратор.
С тканями такого возраста полагается работать в перчатках. И это правило соблюдают — когда орнат везли на презентацию, а потом возвращали в хранилище, его перемещали только в перчатках. Но реставратор, конечно, все делает голыми руками — чтобы чувствовать.
"В хирургических перчатках шить невозможно, поэтому я работала голыми. Только мыла их без конца — хуже, чем врачи перед операцией. Чуть отошла, дотронулась до каких-то других предметов — мыть руки снова. Любые загрязнения для таких тканей губительны, тем более органические вещества, кожный жир", — рассказывает реставратор.
Все детали укреплялись дублировочным газом. И каким бы он ни был тонким, а все равно после реставрации все стало толще — а собрать изделие надо было "тютелька в тютельку", попав в старые игольные отверстия — фрагменты, которые были в швах, имели совершенно другой цвет. К тому же, работая с большой вещью, приходилось проявлять настоящую гутаперчивость — на орнат нельзя было ни опереться, ни завернуть его, чтобы тонкие серебряные и золотые нити, не дай бог, не поломались. Как затекало при этом тело — одному мастеру известно.
"Когда я это сделала — я была счастлива. Настоящий пазл — чтобы все совпало — дырочка в дырочку, как веками лежало", — вспоминает Ольга.
Большая работа, на которую ушло в общей сложности почти десятилетие, наконец завершена. Историческая ценность отвоевана у времени. Теперь в хороших условиях орнат может храниться многие годы. А на столе у реставратора уже лежит новый предмет — фрагмент пояса, на котором сквозь патину веков так заманчиво мерцают золотые нити.
