Соглашение 7 февраля 1992 года выглядело особенно символично на фоне произошедшего за два месяца до этого распада СССР, другого мощного интеграционного объединения на евразийском континенте.
Не стоит забывать и о том, что без европейской интеграции могло и не быть евразийской интеграции. При всех объективно возникающих проблемах в ходе европейской интеграции она выглядит привлекательным процессом, стимулируя схожие тенденции в других регионах мира. Собственно говоря, Европу трудно представить без европейской интеграции.
Самой большой ошибкой европейской интеграции можно признать селективный характер отбора участников, в силу чего целый ряд стран с самого начала не имел никаких шансов на участие в ней. События последних лет на украинской территории могли и не произойти, если бы России с самого начала было предложено принять участие в европейской интеграции с реальными шансами на полноправное присоединение. В конце концов, даже Турции позволили сделать первые шаги по пути евроинтеграции, хотя с самого начала сомневались, что процесс успешно завершится по образцу Австрии или Польши.
Причин отказа одним участникам в евроинтеграции на фоне других много, но главными являются геополитические. Слишком большую роль с самого начала в евроинтеграционных процессах играли США, для которых они имели смысл сугубо для реализации своего геополитического доминирования. На фоне распада СССР главной задачей для Вашингтона было вовлечь в евроинтеграцию наиболее ценных союзников Москвы в Восточной Европе, а также и часть бывших республик СССР. Смысл сугубо прагматический — пока русские не опомнились после распада своего государства, сколотить крепкий блок европейских государств против них, чтобы они уже никогда не могли иметь прежнюю мощь.
Имело значение и блоковое мышление времен холодной войны на территории самой Европы. Все попытки отдельных политиков преодолеть антирусские предубеждения оказались безуспешными. Добавляло проблем и то, что при вступлении в процесс евроинтеграции бывших союзников Москвы в Восточной Европе они точно знали, что гарантом быстрого вступления является поддержка Вашингтона, а для поддержки США нужно было демонстрировать острую неприязнь к России. Антироссийские страсти искусственно раздувались, при этом демонизация России формировала в ней все более острую неприязнь к США и ЕС, став залогом нынешних проблем.
Имели значение и другие факторы. В частности, в конце 1990-х я был на стажировке в Италии, и с лекцией выступил крупный политик Евросоюза. По окончании лекции я спросил его, почему Брюссель даже не хочет обсуждать саму возможность евроинтеграцию России, ведь Борис Ельцин уже не раз высказывался об интересе Москвы участвовать в этом процессе. Его ответ на чистом русском языке был прост — "Россия никогда не будет членом ЕС. Наш самый страшный кошмар — иметь общую границу с Китаем".
То, что Россию с самого начала резко оттолкнули от процессов евроинтеграции, создало проблемы и ее союзникам. Едва Беларусь объявила о процессе создания Союзного государства с Россией, как тут же получила свой процесс демонизации на Западе и нарастающее давление. В том числе и санкционное. Когда в Москве напоминают о выигрышах белорусской экономики от общего рынка с Россией, неплохо помнить и о той плате, которую белорусская экономика платила за это десятилетиями на западном направлении.
При всех проблемах европейской интеграции в данный момент ни у Москвы, ни у Минска нет заинтересованности в распаде ЕС. Но есть интерес к тому, чтобы Евросоюз стал самостоятельным игроком, способным отделять свои интересы от мнения Вашингтона. Этот шанс у Брюсселя появится после выхода Великобритании. Лондон является самым мощным лоббистом интересов США в ЕС, и расставание с ним нанесет не только ущерб престижу евроинтеграции, но и даст возможность централизоваться на основе собственных интересов. Другое дело, что пока что экономические проблемы и вызовы безопасности создают такую сумятицу в Евросоюзе, что за ними не все политики способны отделить краткосрочные и среднесрочные интересы от долгосрочных.
