Станислав Смагин.
С позднего вечера и до самого утра в Ростове буйствовала стихия. Дождь неистовыми очередями барабанил по ходившим ходуном оконным отливам, трещали и гнулись телевизионные антенны, ухал и ревел ветер. Этот уровень непогоды, конечно, не был беспрецедентным, но приближался к уровню самых брутальных из доселе зафиксированных случаев. Утро принесло трагическое известие об авиакатастрофе, точно не имевшей на берегах Дона прецедентов по количеству жертв.
Звоню другу, прошу заехать, мчусь на место случившегося. При въезде на длиннющий проспект Шолохова, ближе к концу которого расположен аэропорт, обращают на себя внимание две подряд рекламные растяжки над дорогой, одна просто смята, другая скручена в трубочку и полуразорвана; еще один признак ночной метеовакханалии. Продолжает лить, пусть уже и не в прежних объемах, дождь. На язык просится фраза о природе, оплакивающей погибших, но сказать так с учетом причастности погодных условий к произошедшему было бы изрядным цинизмом.
Почти на всем протяжении проспекта намеков на развернувшуюся рядом драму не сыскать. Так же мчатся машины, так же тормозят на остановках маршрутки и автобусы, и в них так же садятся люди. Уже возле самого аэропорта видны первые признаки форс-мажора — частые кареты экстренных служб, припаркованные то тут, то там.
Рядом с международным терминалом количество этих карет и вовсе зашкаливает. Захожу внутрь терминала и, присоединившись к стихийно образовавшейся группе прессы, миную досмотровые рамки.
Атмосфера здесь не то что тяжелая, уместнее сказать, напряженно-тревожная и относительно тихая, нарушают тишину лишь объявления о временной приостановке работы аэропорта и пунктах, куда перенаправлены текущие рейсы. На газетном киоске, сплошь закрытом пластмассовыми ставнями, висят два листочка с перечнем пассажиров злополучного рейса.
Мелькают врачи, сконцентрированные в основном на оказании психологической помощи родным и близким жертв трагедии. Самим погибшим, увы, в этом мире уже не помочь…Направляется к родственникам пассажиров, собравшимся в зале за будкой паспортного контроля, и батюшка в куртке поверх рясы.
Из зала быстрой походкой выходит заплаканный пожилой мужчина, который через несколько минут возвращается обратно, держа за плечи заплаканную женщину в черном платке. Гнетущее зрелище…Некоторые журналисты пускают в ход фотоаппаратуру, другие стыдят их: "Имейте совесть!"
Сотрудник пресс-службы аэропорта приводит данные о погибших и количестве иностранцев среди них, всем в принципе уже известные. На борту были депутат областного Законодательного собрания с женой, а также жена и дочь главы Азовского района. Это тоже уже почти всем известно.
К журналистам на импровизированную пресс-конференцию выходит губернатор Ростовской области Василий Голубев, сопровождаемый мэром Ростова и другими чиновниками. Всегда посеребренные волосы Василия Юрьевича, кажется, за пару часов стали еще более седыми. Губернатор еще раз озвучивает краткие сведения о катастрофе, рассказывает о постоянном контакте с властями Объединенных Арабских Эмиратов, информирует, что семьям жертв катастрофы из регионального бюджета выплатят компенсации. Затем небольшой брифинг проводит представитель МЧС, сообщающая, что работы на месте крушения, которые назвать "спасательными" в буквальном смысле слова никак нельзя, идут эффективно и слаженно.
Покидаю аэропорт. Ростовский дождь сменяется снегом, и здесь наверняка можно найти как-то символизм, но на подобные поиски нет ни моральных, ни физических сил. Вспоминаю, что на киноэкраны скоро должен выйти "Экипаж", современная версия знаменитого советского фильма-катастрофы. Летчикам из "Экипажа" удалось совершить невозможное — взлететь там, где взлететь было нельзя, дотянуть до Москвы, хотя все предпосылки указывали на неизбежность крушения, сесть при условиях, когда успешное приземление по степени вероятности равнялось чуду. К сожалению, о рейсе 981 Дубай — Ростов авиакомпании Fly Dubai фильм со счастливым концом не снимут.
