Это самая черная ночь в истории Беларуси, убежден поэт и один из составителей книги "Расстраляная літаратура" Михась Скобла. В одну ночь с 29 на 30 октября в тюрьме НКВД расстреляли более ста человек, в том числе 22 писателя. Такого беспрецедентно массового уничтожения литераторов не было нигде — ни до, ни после. Зато были другие ночи… Всего, по оценкам исследователей, Беларусь во времена сталинских репрессий потеряла около 90% писательской интеллигенции. Подробнее о том событии - в материале Веры Дашкевич.
"Из примерно двух тысяч загубленных в СССР литературных работников каждый пятый — белорусский", — говорит Скобла.
Что потеряли
Фамилии расстрелянных в ночь на 30 октября, возможно, не слишком знакомы обывателю. Хотя, к примеру, того же Тодара Кляшторного в свое время называли за его пронзительную лирику "белорусским Есениным". Михась Зарецкий, по оценкам Скоблы, был первоклассным прозаиком. Другое дело, что он успел и что из написанного сохранилось. Книги ведь тоже жгли.
Один из исследователей тех событий, Леонид Моряков, рассказывал несколько лет назад журналистам о большом костре, который устроили в "американке" в августе 1937 года. В том костре, по его словам, сожгли несколько десятков тысяч рукописей белорусских писателей.
"Когда в 1935 году арестовали переводчика Юрку Гаврука, то сняли его фамилию с "Гамлета", который тогда выходил в свет. Получилось — Шекспир сразу писал на белорусском", — рассказывает об ужасающем абсурде сталинского времени Скобла.
В 30-е годы в Беларуси, по словам исследователя, работал настоящий конвейер смерти, который систематически и целенаправленно уничтожал национальную элиту — писателей, театральных деятелей, национально ориентированных политиков.
За несколько десятилетий сталинского террора Беларусь потеряла первого народного артиста Беларуси Владислава Голубка, публициста и инициатора Акта о создании БНР Антона Луцкевича, писателя и руководителя первого белорусского правительства Тишку Гартного, автора фундаментальной "Гісторыі беларускай (крыўскай) кнігі" Вацлава Ластовского, создателя первой белоруской грамматики Бронислава Тарашкевича и многих других.
Купалу и Коласа тронуть не рискнули
О том, что делать с народными поэтами, первый секретарь ЦК КПБ Пантелеймон Пономаренко лично советовался со Сталиным. Собрал "компромат" и отправил письмо в Кремль.
"Он приводил столько аргументов в пользу своей инициативы. Мол, народные поэты — закоренелые "нацдэмы" со времен "Нашай нівы", антисоветчики и так далее. И заканчивалось обращение так: "Прошу увеличить квоту для Беларуси по первой категории (квоту на расстрелы — Sputnik)". Пономаренко мало было жертв!" — рассказывает Скобла.
Сталин инициативу не поддержал. Купала был все-таки слишком заметной личностью, первый народный поэт, портреты которого в 1920-е годы висели в каждой школе, каждой избе-читальне и сельсовете. В конце концов, кто-то же должен был писать стихотворные "Письма великому Сталину".
"И Купала писал. Сегодня некоторые критикуют его за это — мол, почему не выступил против власти. Но он спасал не себя, спасал народ. Тогда же репрессировали целые народы, как это было с крымскими татарами. И Купала вынужден был идти на компромисс. А когда идти не захотел, его сбросили — в лестничный пролет в Москве в 1942-м", — рассуждает Скобла.
Если откроют архивы
В этой истории еще много белых пятен. Нет ясности, к примеру, сколько точно человек расстреляли в ночь на 30 октября — из Москвы довели одну квоту, а в Минске, по данным исследователей, решили перевыполнить план.
В антологии "Расстраляная літаратура" 700 страниц, 66 авторов. А могло быть больше, говорит один из составителей сборника, если бы была возможность продолжить исследовательскую работу. Но архивы — после относительной свободы 1990-х — снова закрыты.
"Скажем, я несколько раз пытался получить доступ к личному делу Ларисы Гениюш, которая была арестована в 1947 году, восемь лет пробыла ГУЛАГе. Мне было отказано", — говорит Скобла.
Пока нет доступа к официальным документам, оценивать масштабы трагедии остается по свидетельствам жертв.
Владимира Жилку, больного туберкулезом, арестовали в 1931 году и на пять лет сослали в Вятскую область в город Уржум, где он и умер…
Отрывок из предсмертного "Верша развітання" Владимира Жилки:
О, мой Край, — раздарожжы з крыжамі,
І разоры разворвае жудзь!..
Люты боль працінае нажамі,
Што мне песень Тваіх не пачуць.
О, мой Край, ў яснавейнае ранне,
Калі твой пахапляў я намер,
Быў Ты першым, дзіцячым каханнем,
Мне й апошнім застанься цяпер.
Думаў я, што не будзе выбоін,
Не наважацца стрымваць хады,
Што мінуўшчыны крыўды загоім
Буйнай хваляй вясновай вады.
Але не… хмуры твар майго люду
Кажа зноў аб нядобрай сяўбе.
І мяне, як злачынцу-прыблуду,
Павядуць сумаваць без Цябе…
