Сегодня генерал Александр Фень, которого многие называют не иначе как героем нашего времени, живет один. Он — ветеран войны и Вооруженных сил СССР, участник Сталинградской и Курской битв, освобождения Украины, Молдовы, Прибалтики и Беларуси.
"В семье своей я был восьмым, младшим, и поскольку тяжесть жизни того времени наблюдал, когда подрос, мне захотелось помочь своим родителям. То есть получить специальность и самостоятельно работать. А в то время на селе наиболее удобно было работать учителем, к тому же, была такая возможность. Так я попал в педагогическую школу в городе Золотоноша. Мы готовились сдавать выпускные экзамены, были радостны, и вдруг по радио сказали — война… Директор школы Кальченко начал нас успокаивать и пообещал, что как только война закончится, устроит для нас выпускной вечер. Тогда мы думали, что дальше Днепра немцы не пойдут. Еще никто не знал, какой тяжелой будет наша война", — вспомнил Александр Федорович.
Сам он хотел побыстрее уйти на фронт и ждал повестки. В итоге Фень получил направление в Харьковское училище.
"И такой довольный я был, когда прибыл в училище, такое удовольствие получал от того, какой порядок в войсках. На следующий день после прибытия в училище началась боевая подготовка. Однако вместо того, чтобы обучить нас стрелять, начали учить, как орудовать штыком от винтовки, макет прокалывать. Надевают на плечи вещевой мешок — и учат колоть. Хорошо, что хоть в конце обучения по одному заходу стрельнули, научились хотя бы зарядить оружие", — вспоминает генерал.
Училище он закончил с отличием. Оттуда отправился в Горький (теперь — Нижний Новгород) — получать танки. Туда Фень прибыл командиром танка, хоть отличная учеба позволяла быть командиром взвода. Но будущему генералу не было еще и девятнадцати лет, так что пришлось командовать танком. Когда Александра Федоровича во второй раз попытались отправить на завод за танками, он воспротивился — хотел воевать.
"Я сказал — хочу освобождать свою родину, Украину, потому отказываюсь ехать на завод. Эта патриотическая жилка была у всех. Часто вспоминаю нас — комсомольцев того времени. Сама обстановка заставляла нас быть патриотами", — вспоминает Александр Федорович.
Бомба не попала в вагон
О том, что воевать нужно будет в Сталинграде, Александр Федорович узнал уже на месте.
"В училище нас научили: когда едете железнодорожным транспортом, можно один пулемет вынуть и из него в случае необходимости стрелять по самолетам. В своем танке я так сделал — ни у кого не спрашивал, никому не сказал. И тут налетает авиация немцев. Не знаю, как мне удалось, но я нажал на курок, и красная очередь полетела в их самолет", — рассказал Александр Федорович.
Благодаря ему, совсем молодому лейтенанту, бомба тогда не попала в вагон.
"Я рад стал. В то время не думаешь ни о жизни, ни о смерти. Просто получилось — и все! Я говорю об этом потому, чтобы понимали — даже в пути в военное время всякое может случиться", — рассказал Александр Федорович.
А после был Сталинград. Хоть на груди генерала множество наград, он уверяет, что тогда главным поощрением было — остаться в живых.
"Помню, поставил свой танк на хорошее место и иду к командиру взвода. Вдруг кто-то налетел на меня, на землю повалил — это был старшина. "Э, лейтенант, говорит, тут нужно ползать или перебежками перемещаться, за жизнь нужно бороться!" — так он меня обучал", — вспомнил Александр Федорович.
За боевые действия в Сталинграде экипаж танка Александра Феня был представлен к награде. Во время битвы Советские войска начали отступать на север — ушел и танк Феня, а его, раненого, отнесли в блиндаж, пообещав вернуться за ним и переправить. Александр Федорович прождал всю ночь, а когда выглянул из блиндажа, понял, что оказался в тылу.
"Начал думать — меня же живым возьмут, издеваться будут, что делать? Пошел к железнодорожному полотну, вижу — немцы лежат ногами ко мне. Вынул пистолет, решение созрело быстро: бух в одного! И не оглядываясь — бежать! Попал или нет, не знаю, но, услышав эту стрельбу и увидев меня, наши солдаты открыли огонь по немцам!" — вспомнил собеседник.
Александр Федорович выбрался живым. И хоть у него на груди множество орденов, он уверяет — не верьте тем, кто говорит, что на войне не страшно.
"Когда я увидел первого мертвого нашего человека, это встряхнуло меня хуже всего. Молодой паренек был… Когда у меня спрашивают, я так отвечаю: страшно может и было, но страх не проявлялся наружу. Если я скажу, что мне страшно, за кого меня посчитают? Но кто отвечает, что не страшно — не верьте ему. Каждый человек за свою жизнь опасается, за нее нужно бороться. И это правильно: нам нужны здоровые кадры, а не мертвые", — резюмировал ветеран.
Как освобождали Минск
Александр Федорович принимал участие в освобождении Минска в составе 31-й танковой бригады 29-го танкового корпуса 5-й гвардейской танковой армии. Бригада шла по маршруту Борисов — Острошицкий Городок — Марковщина — Заславль — Раков. Александр Федорович в это время был в Ракове.
Однажды забота о чести мундира чуть не стоила танкисту Феню жизни.
"Механик уверял, что впереди наши танки. Я был уверен, что немецкие. Но командир засомневался и ни в какую не прислушивался. Чтобы сбить спесь, повел его к спорным танкам. Тут — пехота немецкая. Он все понял и пристроился за мной. Пришлось от немцев убегать, а шинель слетела. Я такой был умный, думаю — убьют и будут смеяться — вот как бежал советский офицер, шинель потерял. А пулеметчик немецкий по мне ударил. Вернулся, раненый, поднял ее", — рассказал ветеран.
"Только освободили Борисов, мы сидим на танках — и тут подъехала черная машина, а там Василевский. Что интересно: бежишь к большому начальнику и думаешь — сейчас будет давать указания, кричать на тебя… Хоть бы одно слово грубое сказал! Тихонько спрашивает — чьи танки? Ему говорим — наши. Доложили, что немцы повредили два моста, сейчас наши наводят переправу. Он спросил — свою задачу знаете? Мы — так точно! И он велел как можно скорее быть на том берегу. Всем передали — большой начальник приехал на переправу, значит, беспокоится, как бы быстрее Минск освободить", — рассказал Фень.
Александр Федорович успел выполнить и свою задачу по освобождению Минска.
"Не выпустили мы из Минска никого, а вся техника досталась нам. Более 500 машин и бронетранспортеров. Там был еще укрепрайон, где до 1939 года проходила граница с поляками. Мы должны были держать эти объекты и не позволить немцам туда дойти и стать в оборону — справились", — вспоминает генерал.
Но многим освобождение Беларуси стоило жизни. По инициативе Александра Федоровича под Марковщиной был открыт памятник экипажу одного из танков, участвующих в освобождении Беларуси.
"Недалеко от Минска, под Марковщиной, батальон попал под огонь танков противника, стоявших в засаде. На закрытой опушке леса противник поставил три танка, и, выпустив на поляну наш разведдозор, поджог все его три танка. Затем противник перенес огонь по надвигавшейся колонне главных сил батальона, поджег еще два танка. Уцелевшие и раненные члены экипажей выскочили из горевших танков, пока они не взорвались. Из танка А. Г. Моторина никто не выскакивает. Танк горит. Горит моторное отделение, боевое — не повреждено. Моторин увидел стреляющие танки противника и дал команду "бронебойным заряжай", сделал три выстрела и уничтожил все три немецких танка, находящиеся в засаде. Но экипаж выскочить не успел. Танк взорвался, члены экипажа погибли, но ценой своей жизни обеспечили батальону выполнение боевого задания", — рассказал ветеран.
Только в 2015 году с помощью министра обороны ветерану удалось добиться организации памятника экипажу танка Моторина.
"На памятнике написано "Героям-освободителям". А по нашей инициативе на памятнике была установлена почетная доска в честь экипажа, чтобы памятный знак больше не был безликим", — рассказал Александр Фень.
"А это — на Берегу Балтийского моря. Уже конец войне!" — перебирает фотографии ветеран и показывает фотографию, сделанную под Гдыней, на берегу Балтийского моря, в апреле или мае 1945 года.
Здесь могло быть фото с министром обороны
Уже позже, когда Фень в звании полковника служил в Забайкалье, в их округ приезжал министр обороны Гречко, выступал перед офицерским коллективом дивизии, во главе которой стоял Александр Федорович. Ветеран до сих пор жалеет, что не осталось снимка, на котором Гречко жмет ему руку, благодаря за службу.
"Перед отлетом, садясь в самолет и одной ногой еще стоя на ступеньке, он жал мне руку — объявил благодарность за службу. Жал и все ждал, пока фотографы снимут, а им кадра не хватило. Если бы кадр остался, я бы в академию генштаба поступил, вот как бывает", — вспоминает Александр Федорович, перебирая снимки.
"Идем на обед, а на обочине как раз деревья высадили. Гречко смотрит — один тополь поломанный, не прижился. Я доложил — будет поправлено, за каждым деревом солдат закреплен, не прижилось дерево. Но Гречко не ругался, понимающий министр. Мне сразу было велено ходить недалеко от министра — он тихо говорит, не расслышишь — будет неприятность", — вспоминал Фень.
"А вот мой дружок — Дегтярев Алексей Федорович. Уже в конце войны он решил перейти на должность пониже — начальником ГСМ. Я для него такой перевод устроил. Закончилась война и мы стали обсуждать, кто чем хочет заняться дальше. Я решил пойти учиться, он — тоже, и уехал в Ленинград поступать в Академию тыла. Уже после войны встретил его фамилию и узнал, что он какой-то большой начальник! На письмо мне не ответил — видимо, слишком большой начальник. Голос у него был хороший — мы палатку поставим, лежим и песни Украины поем… Сам давно не видел этих фотографий… И мы когда-то были молодые".
Кроме снимков на глаза попадаются вырезки из газет со стихами.
"Вы стихи писали?" — спрашиваем.
"Писал… Писал, но свои — мелкие…" — смущается ветеран.
"Гвардейский танк на пьедестале
Под Острошицким в честь побед
Уверенно стоит, напоминая
Былые дни кровавых лет…"
