Свою маму Алексей Пермяков из Перми не видел 22 года. Все, что осталось – яркие детские воспоминания. История Алексея полна драматизма – когда-то им с матерью пришлось пережить побег в Беларусь. Но потом его нашли и вернули в Россию к отцу.
Россиянин обратился в Sputnik в надежде разыскать самого дорогого в жизни человека.
Побег в Беларусь
Меня зовут Пермяков Алексей Николаевич. До 2015 года фамилия у меня была Грязев, как у папы. Разыскиваю свою маму Ракину Татьяну Александровну 09.02.1969 года рождения, уроженку Беларуси.
Наша семья: я, мама, мой брат Владислав Ракин и папа Николай Грязев – жила в Пермской области, в селе Рассоленки. Фамилии у нас с братом разные, потому что он родился в Полоцке, его записали на фамилию мамы, а я – в России, мне дали папину фамилию.
Осенью 1996 года, когда папы не было дома, мама собрала меня в дорогу, мы сели в поезд и поехали. Я много спрашивал, куда мы едем и почему с нами нет Влада. Мама говорила, что он большой и все рассказал бы папе, а ей за это попало бы.
Ехали мы очень много. Где-то передвигались автостопом, в каких-то городах ночевали у маминых знакомых, иногда жили у них по несколько дней. Как я потом узнал, ехали мы к ней домой, в Беларусь.
Через два месяца, перед Новым годом, приехали в Витебск. Там в частном доме жил отец мамы Александр Ракин и ее брат, тоже Александр. Мы немного у них погостили, а потом уехали в Полоцк, где у мамы была 4-комнатная квартира по адресу ул. Мариненко, 24-14. К тому моменту в ней жили соседи, у которых была большая семья. Мы на время с ними поменялись и заехали в их квартиру.
Писал маме письма
Мама устроилась на работу в кафе неподалеку. Примерно весной 1997 года, когда она была на работе, я вышел погулять на улицу. Обычно я гулял, а потом шел встречать маму с работы. На улице уже было темно. Возле дома остановился милицейский УАЗик. Сотрудники милиции видели, что я один, и начали спрашивать, откуда я и где живу. Я сказал, что приехал с мамой издалека. Точно не помню, что было потом, но меня привезли в отделение. Со мной разговаривало много сотрудников, после чего мне сказали, что меня ищет папа в России.
Оказалось, все это время я находился в розыске, а мама провезла меня через границу якобы по документам моего брата. С этого момента я маму больше не видел.
Дальше из милицейского участка меня долго возили с места на место. Видимо, не знали, что со мной делать. Вскоре я оказался то ли в больнице, то ли в санатории. Многоэтажное здание, как сейчас помню, из окна вдалеке было видно высокую гору, которая освещалась.
Там пробыл примерно два месяца, а потом меня увезли в какой-то город (возможно, в Минск), в котором поместили в детскую комнату милиции. Наутро я узнал, что поеду в Москву.
В России меня этапировали из одного детского дома в другой в течение… целого года. Где-то я проводил всего несколько дней, а где-то и месяцы. Как потом уже сказали папе, я побывал в 15 детских домах. Летом 1998 года меня наконец передали семье.
Увезли в детский дом
Первое время папа на нас с братом даже не ругался. Он почти никогда не улыбался. Жили мы втроем, я часто писал письма маме, но ответа так и не получал.
Прошло несколько месяцев, и папа стал выпивать, потом его уволили с работы. Я даже не знаю, почему он так пил. Просто сидел дома и пил один. Иногда лупил Влада, просто потому что он был похож на маму. Мне тоже доставалось.
Жили мы в строгости. Никогда не было такого, чтобы мы не ходили в школу или не сделали правильно домашнюю работу. Утром папа вставал, топил печь, готовил есть и грел нам над печкой чистые белые рубашки в школу, гладил брюки. Еще шею заставлял мыть, чтобы воротник не вымазать.
Весной 1999 года Влада забрали в детский дом города Лысьва (Пермский край). Папе сказали, что меня тоже заберут. Вроде тогда он перестал пить. Устроился на работу, пока было лето, брал везде меня с собой, чтобы не увезли. У нас раньше было так, что тайком увозили.
В сентябре 1999 года я был в школе. Меня вывела в коридор какая-то тетя. Сказала, что едет навестить моего брата в детский дом, и спросила, не хочу ли тоже с ним повидаться. Я согласился.
Мы вышли на улицу, и там стояла милицейская машина. Уже тогда понял, что приехали за мной, но испугался и всю дорогу молчал.
Тетя привезла меня в Лысьву. Конечно, брата мне никто не показал. Сначала я находился в санатории, а через несколько недель оказался в детском доме.
Ждем тебя
В детском доме жил с 2000 до 2007 года. Окончил училище, отслужил в армии. Летом 2015 года папа умер. Как говорила бабушка, в последнее время он почти не разговаривал, очень переживал о нас. После училища мы приезжали к нему в деревню, но очень редко. Не потому что не хотели видеться, просто нам казалось, что мы слишком занятые.
Теперь мне 30 лет, у меня растут два сына. Старшему Никите три года, младшему Марку – 1,5. Мы живем в городе Пермь. Брат остался в Лысьве. И мы ищем маму.
Мама, если ты случайно увидишь или прочтешь это, то знай, что мы тебя ждем и надеемся, что ты когда-нибудь вернешься.
Мы за все тебя простили, и папа простил, он 18 лет тебя ждал. Знаешь, мам, мне уже не важно, почему так все случилось. Я знаю и верю: ты тоже думала о нас и не забыла.
Мы тебя любим, скучаем и очень переживаем – как ты там? Может, тебе нужна помощь. У тебя растут внуки. И с каждым днем все грустнее от того, что я не могу им объяснить, где бабушка и дедушка.
Алексей Пермяков оставил свой адрес и номер телефона в редакции. Также с ним можно связаться через социальные сети.
