Восемнадцатилетняя Полина училась в Полоцком университете на архитектора, она шла за бумагой для черчения, когда попала под колеса легковушки. Сегодня Полина Монжаренко смогла уйти очень далеко от печальных прогнозов врачей. Sputnik спросил у сильной девушки и ее матери, каково это — начать жить заново.
***
Все случилось на пешеходном переходе в Борисове три года назад — 15 ноября, за неделю до дня рождения Полины. Машина в первой полосе остановилась, чтобы пропустить пешехода, авто во второй снесло девочку; сотрудники ГАИ не зафиксировали даже следов экстренного торможения.
Позже Полина скажет: "Мама, я ведь видела его, просто было уже поздно".
Сегодня подробностей случившегося Полина не помнит, ее рассказы дублируют мамины слова — Наталья Монжаренко не отходила от дочери с первого дня. О пережитом рассказывает так, словно сама провела три года на койках больниц и реабилитационных центров.
О самом страшном
Полина сразу настаивает: пообщаться лучше с мамой — ее память теперь не так хороша.
"Я забыла многое, а мама ответит, как было — она была со мной во время реабилитации", — говорит девушка.
Наталья Монжаренко о происшествии все еще вспоминает с дрожью. "Мне позвонила свидетель, я прилетела одновременно с реанимобилем. Полинка вся была переломана, ее загипсовали. Сперва она была в сознании, даже все отделение смешила — просила губы ей накрасить, а то глаз заплыл, некрасиво же", — вспоминает мама.
Полину положили в реанимацию до утра — проследить, чтобы не началось внутреннее кровотечение, а Наталью отправили купить памперсы и продукты. Тогда никто не предполагал, что все обернется куда серьезнее.
"Ночью наша Марго (французский бульдог — Sputnik) вдруг плакать начала. Не выть, а скулить. Я тут же стала звонить в больницу, врач сказал, что еще в полночь с Полиной говорил, а к пяти утра она впала в кому", — рассказала женщина.
У Полины была повреждена вся левая сторона тела: раздроблены кости в руке и ноге, в нескольких местах переломаны таз и ребра — осколки пробили легкие, компрессионный перелом грудного отдела позвоночника. По словам матери, хирург собирал девушку буквально по осколкам. Помимо переломов — тяжелая черепно-мозговая травма; после первого КТ мать случайно услышала от врачей: "У девочки в голове будто миксер поработал".
В коме Полина провела 2,5 месяца. Позже, когда она очнется, расскажет маме, что, пока "спала", бегала вместе с ней по стадиону возле больницы. Мать предполагает, что девушка не чувствовала ног, находясь без сознания, и просто боялась больше не встать.
"А может, и правда душа летала. Говорят же, что, когда человек в коме, его душа между небом и землей", — предполагает Наталья.
"Если честно, я до сих пор не верю, что с нами такое случилось. Когда она впала в кому, первое время я просто выла, на работу не ходила, только в больницу. К реанимации приходила и просила только, чтобы пустили к ней. Но откуда-то брались силы", — делится эмоциями мать пострадавшей девочки.
После, рассказывает она, были долгие месяцы безжалостных прогнозов. Сперва врачи долго молчали, позже — не давали никаких гарантий, твердили только, что состояние тяжелое. Потом сказали, что даже если Полина выйдет из комы, останется "овощем".
"У нее было диффузно-аксональное повреждение, стояла трубка (трахеостома) — она дышала за счет аппарата. Нас готовили к тому, что в таком состоянии могут выписать домой", — говорит Наталья.
4 января Полину отключили от аппарата, 5-го она дышала сама. А 6-го ее выписали из реанимации и перевели в отдельную палату, еще без сознания.
"Тогда меня пускали к ней после пяти и до десяти вечера: условились, что я могу с ней быть, но если кого-то экстренно привозят, я быстро собираюсь и ухожу. Говорила с ней все время, а потом медсестра подсказала записать на диктофон свой голос. Мы записали голоса, а еще Моцарта. Когда меня рядом не было, ей включали записи", — делится мама.
Те месяцы, которые дочь провела в коме, Наталья вспоминает, как страшный сон. Самый большой страх, конечно, — потерять дочь, совсем.
"Сны снились жуткие: что она одетая в дверном проеме появляется и прощается со мной. Я тогда проснулась в истерике, начала звонить в больницу — у меня там подруга в неврологии, этажом выше — Полину проверили, все было в порядке. Но потом рассказали, что у нее той ночью и правда состояние было критическое", — вспоминает мама.
Настоящее чудо: реабилитация и восстановление
Своих первых мыслей после выхода из комы длиной в два с половиной месяца Полина не помнит. Девушке снились "необычные сны", но делиться ими она не готова — "это слишком личное". 1 февраля Полина пришла в сознание — начала реагировать на происходящее вокруг, а уже 7-го заговорила. Мама убеждена: ее нынешнее состояние — большое чудо.
"Я помню, как она пришла в сознание, была с ней тогда в больнице скорой помощи в Минске. Я долго пыталась говорить с ней, но она начинала плакать. А тут попросила: скажи "а", она сказала. Попросила: скажи "у", тоже сказала. Попросила: скажи "мама", она шепотом повторила, я заплакала, а она тихо смеяться начала", — вспоминает Наталья.
Женщина очень боялась, что дочь ее не узнает, но Полина помнила все, что было до аварии. Забылся сам инцидент. А еще времена года и дни недели, пришлось заново учиться пить и есть, считать и писать. По словам врачей, это норма. Восстанавливать потерянные навыки семье приходится до сих пор. Авария стала для Полины очень тяжелым моральным испытанием.
"Я не думала, что выздоровление будет таким долгим. Появились страхи, которых не было раньше: нет равновесия, не могу бегать", — кратко жалуется девушка и добавляет, что нервные срывы случаются до сих пор: "Думаю много. Не знаю, как прекратить".
По словам матери, истерик за три года миновало много. "Она часто кричала: "За что мне это, почему не с кем-то другим?" А в 2016-м во время реабилитации в Аксаковщине мне позвонила врач и попросила Полину забрать под расписку: сначала я была с ней там неделю, а после она на четыре дня осталась одна, случился нервный срыв. Говорили даже, что могли вызвать психиатрическую помощь, но не стали. Мы уже год работаем с психологом, теперь получше", — рассказывает женщина.
Вследствие тяжелой ЧМТ у девушки нарушены внимание и память — оказались повреждены лобные доли мозга и мозжечок с левой стороны; новая информация задерживается с трудом. После травмы появилась гидроцефалия: откачивать жидкость из мозга не нужно, но приходится все время контролировать ее количество.
Больше всего Полина боялась, что навсегда останется в инвалидном кресле, теперь она, хоть и с трудом, передвигается на своих ногах — с палками для скандинавской ходьбы или держа кого-нибудь за руку.
"Какое счастье было, когда она первые шаги сделала! После первой реабилитации в Аксаковщине приехали в больницу в Минске. В коридоре хирурга встретили, который нас оперировал, — я и Полина на своих ногах, он расплакался даже. Никто не надеялся, все думали, что ничего у нас не выйдет. А мы наперекор и потихоньку, и все у нас получается", — улыбается Наталья.
Мать с удовольствием вспоминает первый самостоятельный и счастливый день в новой жизни Полины — в июле 2016-го.
"Я тогда уже на работу вышла, а с Полинкой бабушка дома сидела (она ходила тогда только по дому, а на улицу — в коляске); к ней в гости подруга из университета приехала, Света. И вот звонит мне бабушка, говорит: удрали! Я скорее Свету набираю, а она говорит: мы рядом тут, гулять пошли. Оказалось, они коляску взяли и ушли в центральный парк, долго-долго бродили. Полина была очень счастливая", — делится она.
Как живет Полина сегодня
27 ноября Полине исполнится 22 года. Она больше не обвиняет никого в случившемся. "Может, все так вышло, чтобы я жизнь больше ценила?" — предполагает девушка.
Мама вспоминает: до аварии Полина и правда порой искала ненужного экстрима. Сегодня каждый ее день расписан — она ездит в бассейн и тренажерный зал, ходит на пилатес, чтобы растянуть сократившиеся после комы мышцы. Занимается ЛФК, дважды в неделю посещает логопеда и психолога.
"К ней приходит учитель — вспоминаем школьную программу, и преподаватель из художественной: рисовать Полина уже начала, а вот чертить ей пока сложно, но и черчением занимается", — рассказывает Наталья Монжаренко.
Документы из университета семья не забрала: на два года взяли академический отпуск, после продлить не смогли. "В ПГУ нам сказали восстанавливаться и приходить, все бумаги разрешили оставить. Полина решила, что обязательно доучится", — уверена ее мама.
В первый год восстановления друзья приходили к Полине целыми компаниями каждый день, теперь их стало меньше, встречи — реже. И все же она отдыхает с ними — прогуливается по магазинам или сидит в кафе. "В последний раз даже сама на такси туда ездила", — радуется Наталья.
Она убеждена: нужно верить, кто бы что ни говорил, и ни в коем случае не опускать руки. А еще ждать подсказок — все случается не просто так.
"Когда Полина еще в коме была, заведующий как-то вечером зашел и сказал, что мне уходить пора. А она за руку меня держала, я и говорю: не отпускает. Он убеждать меня начал — вы, мол, все это придумали, она рефлекторно схватилась. Но я же чувствовала. Попросила его ничего мне больше не говорить, просто верила", — говорит она.
Недавно семья Монжаренко была на консультации у китайских специалистов, которые приезжали с мастер-классами в Боровляны. По их словам, некоторые "спящие" клетки в мозгу сейчас не задействованы, но их можно "разбудить". Поездку в Китай наметили на следующий год, а пока занялись сбором средств: процедуры довольно дорогостоящие.
Все желающие оказать помощь семье Полины Монжаренко могут обратиться за контактами в редакцию Sputnik или напрямую к Наталье по телефону +375 (29) 875-32-82.
