История единственного выжившего из детского гетто
ЖИВУ
ЗА НИХ
Спецпроект Sputnik Беларусь
В апреле 1942 года в лесном урочище Галны фашисты расстреляли 84 ребенка из детского гетто, созданного на месте бывшего детского санатория "Крынки". В колонне на расстрел гнали 85 человек – один мальчик смог убежать.
…В самый последний момент Володя рванул в лес. 84 еврейских ребенка разных возрастов из детского гетто в санатории "Крынки" в 100 километрах от Минска расстреляли в апреле 1942 года.

Через 70 лет на детской могиле в лесном урочище единственный выживший поставил памятник – большой серый валун, по которому бежит тонкая розовая жилка…
Бремя выжившего

Каково это – быть единственным выжившим в большой человеческой катастрофе? В народе таких принято называть избранниками судьбы и счастливчиками. Но это не так, совсем не так.
"Я знаю, что за всех них живу. Может, потому Господь и отмерил мне так много…"
Владимиру Семеновичу Свердлову идет девяностый год. И 80 из них он живет с неутихающим чувством вины. Он – выживший в большой катастрофе, но едва ли считает себя счастливчиком. За долгую жизнь не было дня, чтобы не думал об этом. Братскую могилу в лесу он называет "своей". И всю свою жизнь копил на памятник. Так он решил давно, еще в советские времена.

В годовщину расстрела детского гетто в "Крынках" Sputnik вспомнил эту малоизученную страницу военной истории.
Как санаторий превратился в гетто

Детское гетто, которое во время войны было создано в бывшем санатории "Крынки" в Осиповичском районе, официально концлагерем не считается. Просто потому, что никому не нужно было это доказывать. Единственный потерпевший – Владимир Свердлов – с такими просьбами в инстанции не обращался.
Санаторий "Крынки" (довоенный снимок).
Точной даты того расстрела никто не знает. По словам Свердлова, на второй день после трагедии он видел нарядных людей в окрестных деревнях, они сказали, что празднуют Пасху. Что это такое, ребенок первого секретаря Рогачёвского райкома партии не знал. Но странное слово запомнил. Позже краевед Владимир Киселев выяснит, что в 1942 году Пасха была 4 апреля, стало быть, расстреляли детей из гетто 2 апреля. Вряд ли кто-то сегодня это оспорит.
Мемориальная плита на месте погребения узников детского гетто.
…Десятилетний Володя Свердлов из Рогачёва в санаторий ехать не хотел. Но поддался на уговоры родителей. Тем более отец пообещал побыстрее его забрать. Так 17 июня 1941 года мальчик уехал из дома.

Когда началась война, забрать из санатория его не смогли – поезда перестали ходить, мать не смогла найти подводу – все шли на восток. Вскоре семью эвакуировали, а отец остался на оккупированной территории – организовывать подполье.
В руках у Владимира Свердлова – фото его отца Самуила в партизанском отряде.
Самых старших детей, кто знал свой адрес и примерно представлял, куда идти, заведующая из санатория просто отпустила.

"Остались только средние и младшие", – вспоминает Владимир Свердлов. В свои 89 он с легкостью описывает даже мелкие детали и подробности.

За некоторыми детьми приходили родители. Но не за еврейскими… Ушло и большинство воспитателей. Остались то ли самые мужественные, то ли самые совестливые.
План санатория "Крынки", составленный по воспоминаниям Владимира Свердлова.

Изображение можно увеличить.
"Когда пришли немцы, сначала было не страшно. Они собрали еврейских детей в отдельный корпус и велели всем нашить на одежду желтые звезды. Причем мы не могли без них оставаться. Если снимал пальтишко в столовой – на рубашке тоже должна быть звезда".

Владимир Свердлов
Братья Авраам и Эммануэль Розенталь, Каунас, Литва, 1944 год (иллюстративное фото).

yadvashem.org
До наступления холодов еще можно было как-то жить. Вокруг санатория были поля со свеклой и капустой, и детей отправляли на их уборку.
"Хоть сырой свеклой, но можно было наесться. У нас даже кровь брали поначалу. Наверное, для солдат. У меня один раз взяли. Я потерял сознание. Помню только, что шприц был большой, как в фильме "Кавказская пленница".

Владимир Свердлов
Когда началась зима, стало хуже. Хлеба давали по 100 граммов на день. И холод – вечный, парализующий все мысли и желания холод. В просторных залах бывшего имения помещицы Дараган с четырехметровыми потолками, где размещался санаторий, гулял ветер. Толстые стены промерзли, а топить печь разрешали раз в три дня, на топку давали по три полена. Она даже не успевала нагреться. Окон и дверей много где не было.
Эту редкую аянскую ель, которая сохранилась до сих пор, посадили еще в начале XX века при помещице Дараган. Голодные дети из гетто объели ее на высоту человеческого роста.
Сначала дети спали на брезентовых раскладушках, когда стало совсем невыносимо под летними одеялами, попросили разрешить им принести из старого дарагановского парка опавшие листья – кленовые, дубовые. Надзиратели смилостивились и разрешили.

"Пар шел изо рта. Я как тогда намерзся, так всю жизнь отогреться и не могу – всегда холодно, постоянно дрожу", – рассказывает Свердлов. В его квартире жарко, но он беседует с корреспондентами Sputnik в меховом жилете.
"Война все спишет"

Возле кухни был ящик с отходами. И он стал для голодных детей единственным счастьем.
"Ящик был большой, метра два на два с половиной. Я прыгал хорошо – легко перемахивал его полутораметровую стену и набрасывал за пазуху отходы – капустные кочерыжки, картофельные очистки. Потом мы мыли в реке этот "улов", и наш старший, 12-летний Яша, делил на всех, стараясь отдать лучшее тем, кто слабее".

Владимир Свердлов
Руины усадьбы, в которой находился санаторий "Крынки".
Память не сохранила фамилию Яши, Свердлов только помнит, что тот был из Мозыря. Мальчик, который взял на себя функции лидера, просто потому, что вокруг было слишком много растерянных детей, понимал, что кроме него – некому.

"Как-то раз меня в этом ящике комендант словил. Бил плеткой из распущенного троса. Сказал: "Была бы моя воля – убил бы". А я со злости звезду с груди сорвал и в снег кинул. Он так озверел, что бил, пока я сознание не потерял. После этого я весь декабрь пролежал. Если бы не ребята, что приносили мне еду и воду, – погиб бы. Я вообще тот декабрь почти не помню. Я уже там был (показывает наверх – Sputnik)…" – после этих слов Владимир Семенович задумывается.
В своих воспоминаниях, невероятно ясных для человека преклонного возраста, Владимир Свердлов – снова 10-летний мальчик. С таким же детским ужасом и отчаянием он рассказывает о садизме воспитателей-надзирателей.

Все это были не немцы – бывшие "наши". Непонятно, они туда "по зову сердца" приходили, или мысль о том, что "война все спишет", окончательно лишала людей тормозов.
Украинские полицаи и немецкий солдат в оккупированном селе (иллюстративное фото).
Директором был украинец, попавший в плен, – бывший майор Красной армии Шипенко. А воспитательницу Веру Жданович дети называли "немкой". К ней захаживали немецкие солдаты, регулярно устраивались пирушки. От запаха еды, которую для них готовили, пустые желудки детей просто выворачивало. Некоторые падали в обморок.

"Она замдиректора была, но фактически всем руководила. Она и списки на расстрел составляла", – рассказывает Свердлов.
Вера Жданович.
Протоколы допроса Веры Петровны Жданович хранятся в архивах УКГБ РБ по Могилевской области. В них она лаконично и безэмоционально рассказывает о расстреле еврейских детей из санатория "Крынки". И очень подробно – о том, что якобы прятала от расстрела в апреле 1942 года мальчика Изю, который выбрался из укрытия в неподходящий, по ее словам, момент, как раз во время визита в детский дом "Крынки" бургомистра Осиповичей Гарянина. Мальчик попался бургомистру на глаза, его увезли в Осиповичи, где и расстреляли.
Фрагмент протокола допроса Веры Жданович.

О расстреле еврейских детей Жданович рассказывала на допросах без эмоций и подробностей.
Также она рассказывает, что "лично содействовала уходу в партизаны" двоих бывших солдат, оказавшихся на оккупированной территории.

Было ли это правдой, или бывшая надзирательница пыталась себя обелить – мы уже не узнаем. Только, в отличие от других надзирателей и полицейских, которые контролировали порядок в детдоме "Крынки" и получили потом "по полной" – от 25 до расстрела, дали ей немного. Она отсидела всего шесть лет. Говорят, у нее были родственники в системе НКВД.
Фрагмент протокола допроса Веры Жданович.

Был ли на самом деле еврейский мальчик Изя или Жданович придумала эту историю, чтобы облегчить свою участь?
Отсидев положенное, она вернулась в Осиповичи, где и прожила еще много лет. Свердлову, который часто бывал в этих местах, поддерживал отношения и с местными краеведами, и с сотрудниками Дарагановского музея, сказали об этом, только когда ее не стало.

"Я спрашивал потом: чего же вы мне не сказали, что она здесь живет? Отвечали: боялись, что мстить начнете. Мстить, конечно, я бы не мстил – это не в моем духе. Но поехать посмотреть ей в глаза – я бы это сделал", – просто говорит Свердлов.
Владимир Свердлов:
я бы ей не мстил, это не в моем духе

Видео
Могила в проруби Птичи

Зима 1941-1942 годов была холодной. В комнате, где спали еврейские дети, все покрывалось инеем, солома, которой заменили листья, не согревала.

Одежда у детей была холодная. Осенью вместо санаторских блузок-панамок выдали вещи, в которых ребята приехали.
"Ботинки у меня быстро украли – я всю зиму в галошах ходил. Пальцы отморозил на всю жизнь".
В конце декабря – начале января в еврейском гетто начался мор. Каждое утро надзиратели спускали несколько детских тел в Птичь, под лед.
"Когда нас собрали в гетто, еврейских детей было человек 160, на расстрел вели уже чуть больше 80… Каждое утро кто-нибудь не просыпался. Причем первыми умирали дети пухленькие, здоровые на вид".

Владимир Свердлов
Река Птичь рядом с местом, где находилось детское гетто.
К концу зимы всех накрыла апатия. Обессиленные дети престали вставать, перестали двигаться. В комнате стоял удушливый запах нечистот, настолько сильный, что надзиратели старались лишний раз сюда не заходить.

"Стало все равно – что будет дальше, будем ли мы жить или наконец умрем. Сил уже не было", – вспоминает Свердлов.

Когда началась весна, забрезжила маленькая надежда. Дети шептали друг другу, что Красная армия потому так долго не шла, что все было замерзшим. Сейчас все оттает, подсохнут дороги – и фашистов враз одолеют.
На руинах бывшего гетто успел вырасти взрослый лес.
"Место, где будет тепло, светло и сытно"

Как-то ранним утром, когда было еще темно, детей подняли и построили в колонну по двое.

"Сказали, что переводят в другое место, где нам будет тепло, светло и сытно. Подошли подводы – махоньких стали грузить туда. Там были пятилетние, а может, и еще меньше. Остальные пошли пешком", – бог знает, в какой раз Свердлов вспоминает эту дорогу среди молодого сосняка, которая должна была стать для него последней.
На заросших руинах бывшего санатория "Крынки" установлен памятник, рассказывающий об узниках детского гетто.
По дороге Яша догадался, что никуда их не переводят – их ведут убивать. Иначе зачем детскую колонну ведут люди в форме и с автоматами?

"Мне не по себе стало. Как же так – убивать? Мне же только 11 лет…" – говорит Свердлов.

Он предложил Яше бежать. Тот вел за руки двоих малышей. Он отказался – сказал, что дети без него реветь начнут.
"Времени на раздумья не было. Я бросился в лес. Наверное, никогда больше в жизни я так быстро не бегал. Я не слышал, стреляли в меня или нет. По щекам больно били ветки сосен, бежал, пока не упал. Колено у меня было размозжено – до сих пор не знаю, его прострелили, или я его о камни разбил, в тех лесах много камней".

Владимир Свердлов
Владимир Семенович показывает раненную во время побега ногу.

В этом расстреле многое осталось загадочным – для чего фашисты гнали детей пять километров через деревни и почему расстреливали вечером.
92-летний местный житель Сергей Пинчук в ту пору был 13-летним пацаном. Он со старшим товарищем пас коров недалеко от места расстрела. Видел, как с утра туда ехали машины. Из одной из них, "Опеля", на капоте которой был установлен пулемет, даже вышел немец и сфотографировал местного пастушка.

Сергей Николаевич видел, как гнали колонну полуживых детей, слышал залпы выстрелов. Наутро он побежал на место расстрела.
Сергей Пинчук:
эта "яма" дышит, живые там они...

Видео
"Оно было засыпано песком. Но я подошел к той яме – она буквально дышит. Если бы кто их откопал – может, и выжил бы кто. Но что я мог сделать? Дите. Да и боялись все тогда очень. К этому месту никто не походил – только я один, бестолковый", – рассказывает старик.
Сергей Пинчук:
все боялись откапывать расстрелянных

Видео
Долгая дорога
среди добрых людей

После долгого бега по густому сосняку (как оказалось, метров триста всего пробежал) Володя потерял сознание. Очнулся от холода – земля-то в начале апреля холодная.

"И я в первый раз за все время, что там находился, заплакал. От обиды, от страха, от отчаяния", – признается Свердлов.
Отревевшись, поразмыслил, что выживать-то все равно как-то надо. Побрел, что называется, куда глаза глядят. Пришел на хоздвор санатория. Там ковырялась какая-то тетка. От его слов она аж подскочила – наверное, что-то воровала.
"Она посмотрела на меня, на желтую звезду, которую я забыл сорвать, и сказала: "Дитятко, ухадзi адсюль, бо цябе заб'юць". Сказала мне тетка идти за реку. А река вскрылась уже. Мост партизаны сожгли. Только сваи торчали из воды, да палки кое-где. Я знаете как перебирался? Вот уже действительно, Всевышний помогал: где прыжками, где ползком. Но перебрался. Весь промок, в грязи вывалялся – там торфяники были".

Владимир Свердлов
"Добрался до деревни и забился в какой-то сарай. Когда согрелся, во мне заговорил голод – я услышал запах еды. Картофеля. Я и сейчас картошку везде учую. Я нащупал свиное корыто. Там по краям засохшая картошка прилипла. Я начал ее отковыривать. Свинье это, видно, не понравилось, она подняла визг. Слышу – в сарай кто-то входит. Ну все, капут мне, думаю".

Владимир Свердлов
Но сельчанин мальчика не прогнал. По отпечатку звезды на пальтишке все понял, спрятал его в сене и попросил никуда не уходить. Принес хлеб и молоко. Первая нормальная еда за девять месяцев "санатория".
Белорусские крестьяне кое-как приспособились к жизни в оккупации, но все знали – за укрывательство еврейского ребенка могут расстрелять всю семью.

БГАКФФД
"Я начал хватать, он отнял – нельзя, говорит. Кормил меня понемногу. Потом он принес одежду, свитку, анучи, лапти – переодел меня под крестьянского мальчика. А мои лохмотья закопал в навоз".

Владимир Свердлов
"Ногу мою травмированную к тому времени совсем раздуло. Дядька сказал, что я погибну, если не попаду к врачу. Как стемнело, повел меня к доктору в деревню Ковгары. Довел до деревни, рассказал, где живет доктор, и отправил. Я, к сожалению, перепутал дома – постучался к какой-то женщине. Она не прогнала, отвела к доктору. Та меня осмотрела, обработала рану, выкупала и уложила спать на печи. Но утром отправила. Сказала – всю деревню убьют. Отправила меня в Буду, к деду, у которого есть барсучий жир, он мог меня вылечить. А у нее никаких лекарств не было. Дед действительно подлечил меня – и тоже отправил", – вспоминает Свердлов.
Многие жалели еврейских детей, но укрывать у себя не решались.

БГАКФФД
Так он и ходил от деревни к деревне – ел кислицу, желуди. Все вроде жалели тощего мальчика, но у себя оставить никто не решался – еврейский ребенок. За его укрывательство всю семью могли расстрелять. И когда Володя совсем отчаялся, лег на землю и задремал с надежной не проснуться, услышал над ухом: "Хлопчык, ты чый?"
"Я ответил: "Тетенька, я нiчый. Не бросайте меня в лесу". Так я встретил свою бабу Алесю. У нее дочка перед войной в Минск в больницу попала. Так она по всем детским домам ходила – ее искала. И меня она не бросила. У нее, в деревне Макаричи, я и прожил всю оккупацию. Она всем сказала, что моих родителей (якобы ее дальнюю родню) угнали в Германию. Верили или не верили – не знаю. Но за всю войну меня никто не выдал. А когда немцы в деревню приходили, баба Алеся меня в лес отправляла, он был совсем рядом – 200 метров".

Владимир Свердлов
Простая белорусская крестьянка Александра Звонник спасла Володю, когда он уже перестал бороться за жизнь.
Когда немцев прогнали, засобирался мальчик в Рогачёв. Там первым делом пошел на свою Советскую улицу. А на месте их дома уже совсем другой дом строится. И люди другие живут. Спросил он про свою семью, а тетка во дворе вместо ответа замахнулась на него палкой. Сказала, что всех рогачёвских евреев расстреляли еще в 1941-м.
Владимир Свердлов:
мечтал выжить и пожить хорошей жизнью
хотя бы 10 лет

Видео
Походил Володя по Рогачёву – ни еды, ни денег, ни знакомых. Он не знал, что его отца, бывшего комиссара партизанского отряда, сразу после освобождения перевели в Березинский район.
К родителям шел
еще четыре года

Пока ездил в поездах, кто-то из солдат ему подсказал, что надо в школу ФЗО устраиваться. Там и питание будет, и специальность рабочую получит. Пытаясь устроиться в ФЗО, Свердлов объехал почти всю Беларусь.
"Везде мне сначала рады были, но, когда узнавали, что я без документов – в лучшем случае поведут в столовую, покормят и отправляют, – вспоминает Свердлов. – Не имели права меня взять. В конце концов, я снова вернулся к бабе Алесе. Как ни голодно тогда жили в деревне, но она сказала: "Выжылi ў вайну, выжывем i зараз".

Владимир Свердлов
Позже Владимир Свердлов был счастлив, что ему удалось познакомить свою спасительницу, бабу Алесю, Александру Звонник, с отцом. Он специально для этого привез и отца, и женщину в Минск на своем мотоцикле и устроил им встречу.
Володя стал работать в колхозе. Заработал восемь килограммов ржи.

"Я два дня очереди своей ждал на мельнице, голодный, как цуцик. Мужики с меня даже "отсыпку" не взяли – даром смололи. Прямо ночью я назад в Макаричи пошел. Баба так обрадовалась! Хлеб испекла. Мы все хоть наелись. А потом … Ну как в деревне жили? Очень голодно. Я плуг таскал – чем мог, помогал. Но у бабы Алеси трое детей своих было – не мог я у нее на шее висеть", – вспоминает он.
Имя Александры Звонник есть на аллее праведников в Иерусалиме, а история спасения Владимира Свердлова хранится в мемориале Яд Вашем.
Кто-то подсказал пареньку, что в Западной Беларуси нет колхозов и там не так голодно – Володя несколько лет нанимался подсобным рабочим на хутора к полякам, у которых действительно были крупные хозяйства.

Однажды, когда работал у пани Альжбеты, местный милиционер посоветовал вернуться в Рогачёв, восстанавливать документы – никто за это в тюрьму не посадит.
Рисунок Махмута Усманова "Разрушенная оккупантами главная Циммермановская улица в г. Рогачёв", 1944 г.

Виртуальная выставка "Фронтовой рисунок", МО РФ
"Я приехал в Рогачёв. Там милиция в обычном доме была, в хате. В закутке – заключенные сидят, в другом – столы стоят, за которыми следователи. Стал начальнику рассказывать свою историю – про санаторий, гетто. А за соседним столом следователь аж вскрикнул: "Так ты Вова?" (в этот момент Свердлов отворачивается, через несколько минут снова собирается с силами и продолжает – Sputnik)

Владимир Свердлов
Отец Владимира Свердлова был одним из организаторов подполья в Рогачёвском районе.
"Оказывается, это был бывший партизан, воевавший вместе с отцом. Он знал, что отец меня разыскивал. Но ему сказали, что я расстрелян был с детьми в гетто. Милиционер сообщил председателю райисполкома Драчеву – они с отцом вместе воевали. Тот меня забрал, выкупал, всю одежду новую купил. Отец за мной машину прислал. Из Рогачёва до Березино мы почти двое суток добирались".

Владимир Свердлов
Мать Володи не верила, что их сын нашелся. Пока ехала машина, все говорила мужу, что наверняка чужой ребенок приедет. А когда мальчик зашел во дор, она остолбенела. Минут сорок не могла проронить ни слова.
Родители Владимира Свердлова с его младшей сестрой, родившейся уже после войны.
Конечно, когда все справились с чувствами, накрыли стол, праздновали, не могли поверить внезапному счастью. Единственное, о чем Володя попросил родителей, – закрыть эту тему, никогда больше о ней не говорить.
"Я думаю, я так долго и прожил потому, что за них за всех живу. Потому меня Всевышний и бережет. Наверное, я нужен был на земле. В свое время я помогал церквям – я неплохой кузнец".
Он был удостоен разных наград от православной церкви. На многих храмах Беларуси, которые были восстановлены в 90-е годы, установлены кресты его работы: на соборе Петра и Павла, на церкви Марии Магдалины, на Святодуховом кафедральном соборе в Минске. В ту пору он был единственным в Беларуси мастером, который мог справиться с такой работой.
Митрополит Филарет (1978–2013, ныне – почетный Патриарший экзарх всея Беларуси) и Владимир Свердлов
"Меня даже евреи не раз упрекали – почему так много для православных храмов делаю. А я им говорю – одну из главных святынь Беларуси, крест Евфросинии Полоцкой тоже сделал еврей, Лазарь Богша", – объясняет Свердлов.
На восстановленных в 90-х минских церквях установлены кресты, которые выковал Владимир Свердлов.
Памятник расстрелянным
на немецкую компенсацию

Всю свою жизнь Владимир Свердлов мечтал поставить памятник в лесном урочище Галны. Прежде на братской могиле стоял бетонный обелиск. Из 84 погибших известны имена только 12 детей и одной воспитательницы – она пошла на расстрел с двумя своими детьми-евреями.
Долгое время на братской могиле узников детского гетто стоял бетонный памятник.
Свердлов откладывал деньги с зарплаты, потом – с пенсии. Компенсация, которую он получил от Германии как малолетний узник, позволила, наконец, осуществить задуманное.
Владимир Семенович показывает свое детище, прозванное в народе Детским камнем.
Вместе с бывшим директором Дарагановского музея Семеном Бородичем нашли подходящий камень прямо в Осиповичах – большой дикий валун, сквозь который идет тонкая розовая полоса – как символ хрупкости детской жизни в серых жерновах войны.
Бывший директор Дарагановского музея Семен Бородич много лет помогал Свердлову.
"Я никого не просил, но так много людей и организаций меня поддержало. Кто-то дал машину, кто-то помог с людьми, я всем благодарен за это. Вместе с ними я сделал то, что должен был".

Владимир Свердлов
…В Дарагановском музее истории детского санатория "Крынки" посвящена значительная часть экспозиции. Прилежные ученики сельской школы, юные экскурсоводы Настя Дубовик и братья Илья и Кирилл Кузьминчуки рассказывают о трагедии. Ребята очень стараются. Но современному ребенку уже невозможно представить, что такое война, гетто, скитающийся по лесам изможденный мальчик…
Юные экскурсоводы Дарагановского школьного краеведческого музея
Видео
Вместе с учителями школьники ходят убирать небольшую могилу в лесном урочище, занимаются исследовательской и краеведческой работой. И если понять, что такое война или гетто, к счастью, уже не могут, то что такое память, усвоили, кажется, хорошо. И не в высокопарном смысле, а в самом простом, житейском: в середине марта детская братская могила аккуратно убрана, и на ней уже пробиваются первые весенние цветы.
Лента новостей
0