Понятия "мужчина" и "монастырь" многим кажутся несовместимыми. Упоминают их разве что в шутке. Кажется, что мужчине будет очень сложно справиться с соблазнами в монастыре. Многие не понимают – как это, отказаться от возможности завести семью?
Sputnik задал популярные вопросы о мужчинах и монастыре иноку Димитрию, который уже 18 лет служит в Свято-Елисаветинском монастыре в Минске.
Бабушка сильно плакала
- Как вы оказались в монастыре?
- Не было такого резкого решения. Потому что к тому времени я в церкви находился лет шесть. Просто ходил в храм. А потом духовник позвал трудиться сюда, в монастырь. Пришел архитектором - и остался. Но я уже был готов к этому морально. Созрел, получается. Это был 2002 год. Мне было 28 лет.
До этого трудился архитектором в частной компании. Институт, армия, потом работа. Успел проработать четыре или пять лет.
Когда пришел сюда работать, еще пару месяцев возвращался домой ночевать. С бабушкой жил тогда. Иногда ночевал в монастыре, когда было много работы. А потом окончательно перешел.
Не было такого резкого. И дело в том, что у меня было такое ощущение, когда я пришел трудиться, что я пришел уже домой. Не из дома - в монастырь, а скорее, наоборот. У меня такое ощущение до сих пор. Ни борьбы, ни раздумий не было.
- А как родители отреагировали на это - что не будет внуков у них?
- У меня чуть попроще ситуация, с одной стороны. Мы с братом – близнецы. У него есть семья, два ребенка уже. Вопрос для отца, по крайней мере, не стоял. Мама умерла в 98-м году.
Обычно когда один ребенок в семье, такой вопрос остро стоит. А я еще и в семье был немного замкнутый. В общем, неожиданности не было, по крайней мере, для отца.
Бабушка переживала. Мы с ней жили вместе после смерти матери. Немножко поплакала. Приезжала сюда вместе с братом. Бабушки, они такие, любят говорить: "Вот, губишь себя". Хотя она уже давно об этом говорила, потому что я еще до монастыря много в храм ходил. Тоже в принципе не было для нее большим сюрпризом.
Скорее, когда я начинал в храм ходить, было много вопросов. Первые посты. У меня тогда была, как это называется, первая благодать. Многие поначалу постятся бездумно. Я был в их числе. Похудел очень сильно. Книжек начитался про древних монахов. Хлеб, вода... Бабушка бедная плакала. Тогда она переживала сильнее.
Была возможность жениться
- Не представляли себя мужем, отцом? Не жалеете, что не познаете этот опыт?
- У меня это все перегорело в миру. Было пару возможностей жениться – в институте, после института. Но как-то оно не сложилось.
Сейчас понимаю, что, слава Богу, не женился. Бедная та жена была бы. Я такой неприспособленный к жизни. Хотя брат похож на меня, тоже такой человек замкнутый. Но семья у него, любят друг друга. Не знаю... Слабо себе представляю, чтобы так получилось у меня.
- Может, разочарование у вас?
- Да не знаю. Скорее, наоборот.
- Не пожалели о том, что ушли в монастырь, за все это время?
- Ни разу. У меня даже страх такой бывает: а что я буду делать без монастыря, если вдруг?.. Я как домой сюда пришел. У меня внутренне все на место встало. Я очень сильно мучился перед монастырем на работе. Хотя она была более-менее интересная – творческая, но смысла в ней не видел. Жилые дома, какие-то кафе, рестораны – для кого это, для чего это? Все вопросы задавал. Отмучивался этот рабочий день. Мне там аж дышать тяжело было. Здесь нашел свое место и слава Богу.
- Не случалось у вас такого, чтобы в монастырь пришла прихожанка, а вы поняли, что она вам понравилась очень?
- У меня не было влюбленностей здесь. Пока как-то Бог миловал. Хотя такие ситуации в монастыре бывают. Я говорю, у меня немножко перегорело. В студенческие годы были какие-то пьянки-гулянки, какие-то очарования-разочарования.
Короткие юбки не беспокоят
- У вас монастырь открытый. Бывает, что приходят прихожанки и в коротких юбках. Не сложно справляться с соблазнами?
- Не так, чтобы это меня сильно тревожит. Дело в том, что не спрячется человек от соблазнов. В лес уйдет – мысли его догонят. Конечно, сложно. Какие-то мысли бывают.
Скорее, беспокоят внутренние проблемы, а не внешние. Не эти юбки и платочки. Здесь у меня еще и послушание такое: постоянно с людьми. Не знаю, может, привык уже. Просто не обращаю внимания. Когда я приходил в монастырь, у меня были иллюзии, что здесь огорожено от мира. Но в первые пару месяцев понял, что это не про наш монастырь.
- А что это за внутренние проблемы, что вас одолевают?
- Тут другие немножко проблемы. В миру о них мало кто знает. Человек, когда остается наедине с самим собой, понимает, что думал о себе немножко в розовых тонах, на самом же деле он не такой белый и пушистый как хотелось бы. Совсем другой человек.
- В каждом человеке есть свет и тьма.
- В монастыре все обостряется. Это тот момент, из-за которого очень многие уходят. Просто возникают внутренние проблемы, и человек отсюда, как пробка, вылетает.
- У нас есть более закрытые монастыри. Смогли бы там жить?
- Трудно сказать. Когда с самого начала приходишь в монастырь, это одно. Там ты уже привыкаешь к сложившемуся укладу. Сейчас, может быть, в другом монастыре, и не смог. Не знаю.
Хотя у нас некоторые братья перешли. Им тяжело здесь было. Ушли в Троице-Сергиеву лавру, хотя там тоже суета. Под Псковом монастырь есть в лесах (Никандрова пустынь). Один брат ушел в монастырь под Могилевом, другой – в Жировичи.
- Им там нравится?
- Знаете, слово "нравится" не совсем подходящее. Наверное, это их место просто. Проблемы тоже остались, от себя не убежишь. Но, наверное, все-таки место для человека важно. Братья, которые уходили, у них постоянно было состояние какой-то несвободы, внутренней борьбы.
В монастырь нужно идти молодым
- Как другие мужчины приходили в монастырь?
- У нас разные братья - от разбойников до ботаников. Есть один с красным дипломом. Есть хулиган, дрался постоянно. Один в ВДВ служил. Еще один архитектор есть. Пришел в иконописную мастерскую и остался.
Но как-то в основном приходят через духовника (духовник Елисаветинского монастыря Андрей Лемешонок – Sputnik). Я в принципе тоже. Ходил в Петропавловский собор, там батюшка исповедовал и служил иногда. И меня зацепило. Когда он пригласил прийти потрудиться, я сразу согласился без раздумий.
- В монастырь стоит приходить молодым?
- По-моему, если человек именно так настроен по-монашески, чем раньше он приходит, тем лучше. Потому что с многолетним багажом за плечами тяжелее слушаться, отказываться от своего мнения, а это необходимо для монаха. У меня тоже багаж немаленький. Я бы не сказал, что он сильно помогает в монашеской жизни.
У нас есть и молодые, и пожилые. Я слышал такое мнение и батюшка говорил, мол, как человека "переломать" в 60 лет? И не скажешь ему ничего. Это молодых еще можно чему-нибудь учить, смирять. По крайней мере, проще.
- Чем вы тут занимаетесь? Так же работаете архитектором?
- Вот храм построили (указывает на храм во имя святителя Иоанна Шанхайского и Сан-Францисского – Sputnik). С 2010-го начали, построили три года назад. Сейчас второй деревянный храм строим на женском подворье – храм в честь преподобного Сергия Радонежского.
До этого была Воскресная школа и Дом паломников. Сейчас строится здание духовно-просветительского центра. Без работы не сижу. Утро обычно начинается с Литургии, а после службы иду в мастерскую. С архитекторами пообщаюсь, кто чем занимается. Сейчас с этим кризисом чуть поменьше стало работы, но все равно хватает. День ненормированный. Когда какое-то вдохновение, и ночами потрудишься. А, бывает, так тяжело идет, тогда переключаюсь на другое послушание – газоны кошу.
- Здесь другое отношение у вас к работе?
- Здесь чувствую, что Богу нужно. Господь дает радость в труде. И возможности есть. Господь собрал здесь и архитекторов, и художников, и иконописцев. Мастерские у нас, кузница, столярка.
Каждый выбирает путь сам
- Сейчас вы часто встречаетесь с родными, бабушка приезжает?
- Бабушка, к сожалению, умерла. Отец тоже болеет. Папа приезжает с братом. Раньше почаще было, сейчас с этим коронавирусом все попрятались.
- Вы сейчас инок. Следующий шаг – монах. Вы готовы к этому?
- Нет, конечно. Будет благословение – не откажемся. Как тут быть готовым – не достоин все равно человек.
- Вспомните момент, когда вы были счастливы в монастыре.
- На Пасху. Она у нас получилась "коронавирусной". Мы служили, как обычно. Много людей было. На службе такой момент был для меня. Мы обычно читаем записки об усопших и живых. Я первый раз почувствовал, что нет разницы между ними, что у Бога все живы. Такое ощущение было радостное.
На таких маленьких вещах как-то и держишься. В мирской жизни больше суеты. У меня друг есть, архитектор. Пять детей у него. Сейчас работу сложно найти, как-то детей прокормить, квартиру заплатить. Человек занят совершенно другими мыслями. Я понимаю, что ему сложнее, чем мне.
- Мужчина и монастырь – понятия совместимые?
- Для каждого индивидуально, мне кажется. Для неверующего человека это в принципе непонятно. Ему можно даже не объяснять. Человек верующий, мне кажется, поймет. Есть пример Спасителя. Сегодня мы (в день интервью) чтим память Рождества Иоанна Предтечи. Это, можно сказать, первый монах.
Если первые египетские монастыри брать, там было до 10 тысяч монахов. На Афоне было огромное количество монахов.
Что мне в православии нравится - есть разнообразие в свободе. Каждый может себя найти - и в монастыре, и в семье. Семья – это домашняя церковь. Никто не упрекает никого ни в чем. У каждого свой путь.
Читайте также:
- Храм Гроба Господня в Иерусалиме вновь откроется для верующих
-
РПЦ призвала не поддаваться панике и страхам по поводу коронавируса
