Было так: жена в лодку – и на ферму, муж в другую лодку заводит корову – и на поле, дети – в большую лодку, каждому по веслу – и в школу.
В конце 80-х ХХ века впервые в Кудричи на Пинщине проложили гравийную дорогу и пустили автобус. Местные еще помнят водителя первого автобуса, который доехал до самой воды: дня три его поили всей деревней, не отпускали.
Как и Рим, Кудричи в белорусском Полесье стоят на семи холмах, которые местные называют хуторами.
Особенно отчетливо хутора-холмы видны во время разлива. Зимой, когда мы попали в Кудричи, кажется, что кто-то на этой местности беспорядочно понастроил дома: там три, там два, там один.
Найти среди них жилые нелегко. Вся деревня заметена снегом и опутана густым хмызняком, который уже давно никто не вырубает. С каждым шагом проваливаешься по колено.
Вдруг натыкаемся на еще одни глубокие следы, а через пару шагов настигаем и тех, кто их оставил. Надежда, Владимир и их маленький сын Леон приехали в Кудричи из Жабинки.
"Нашли туристическую брошюрку, а там – фотографии этой деревни. Мы специально приехали сюда, потому что ничего подобного нигде не видели", – интригуют туристы.
Побыв в этой деревне, и я убедилась, что ничего подобного нигде не видела. Здесь даже язык – особый.
Настауки, сети и жаки – это тюрьма
В Кудричах осталось не больше 15 жителей. Половину на зиму забирают к себе родственники.
Подбираешься к домику, приоткрываешь скрипучую калитку – дорожек во дворе не протоптано, значит, дом пустой. И так от хутора к хутору. Наконец видим расчищенную тропинку во дворе и радостно стучимся в дверь с большим старым засовом.
В хате старосты деревни Моисея Елисеевича Махновца тепло и по-деревенски уютно. В правом углу большой комнаты – иконы, над ковром – старые портреты в пожелтевших паспарту.
Хозяйка Ольга Николаевна, увидев фотоаппарат, прячется за шкаф, а потом выходит в новом платке для гостей.
"Хочу даты табуретку, чтобы ваш чиловик сеу", – подвигает стул нашему фотографу гостеприимный хозяин.
В деревне старосту Моисея Елисеевича зовут по-свойски и неожиданно – Стась. Интересно, что родился он 22 июня 1941 года.
"Батька рассказывал, как шел по деревне радостный и увидел, что Пинск горит", – вспоминает Моисей Елисеевич.
Он говорит, что после войны в деревне жило человек 500.
"В 49-м начали организовывать колхоз. Мой батька не хатеу вступать, боялся за клуню, бо там были куры", – поясняет староста на местном наречии.
Клунями в Кудричах до сих пор называют маленькие деревянные сарайчики с крышей из чарота (камыша). У первых колхозников эти крыши снимали, а бревна забирали в строящийся колхоз с красноречивым названием "Коммунист".
Зато перед следующими поколениями выбора, чем заниматься, не стояло. Все работали в "Коммунисте", кто на ферме, кто на полях. Стась в последние годы был бригадиром.
"Пять дней робили в колхозе задарма, а в выходные брали снасти и ехали ловить рыбу", – рассказывает он.
Всю жизнь Кудричи жили, как говорят местные, "с рыбы". Сами ели и целыми лодками возили на рынок в Пинск. Щука, лещ, окунь, налим – рыбы было всякой и много. Дневной улов мог составить 20 килограммов!
На оставшихся длинных сараях в деревне и сегодня экспозиции рыболовных снастей превосходят стенды музеев народного быта.
Настауки, сети, жаки…
– А это что? – показываем на деревянные кольца с сеткой.
– Это тюрьма! – смеется староста и достает садок.
Сегодня исконный промысел жителей Кудричей можно уместить в несколько статей уголовного кодекса.
Заливное и щавель с рыбой
Кудричи в 30 километрах от Пинска в 70-е годы обнаружили мелиораторы, осушавшие болота. С тех пор жизнь в деревне начала круто меняться.
По той самой гравийной дороге в город уезжала молодежь, отправлялись на сушу целыми семьями. Слишком уж специфической была жизнь у этих людей: весной в разлив вода доходила до хат, говорят, прямо из окна на удочку можно было поймать "обед".
– Какую рыбу вы любите больше всего? – спрашиваем у старосты.
– Ту, которая на сковородке, – невозмутимо отвечает он. А Ольга Николаевна перечисляет блюда, которые когда-то часто появлялись в доме на столе: кроме жареной рыбы, это была уха, заливное и особенно любимый местными щавель с рыбой.
Сегодня жители Кудричей, которые с самого рождения ели свежих окуней и леща, покупают в автолавке замороженную скумбрию.
В прошлом году Моисей Елисеевич "на Миколу", 19 декабря, отвез последнюю в деревне корову. В сарае у него остались куры и 16-летний конь Малыш.
Лодка – мужу, лодка – жене
Еще один конь живет на другом конце деревни, "на хуторе Зельманов". 78-летний Алексей Яковлевич Зельман – единственный среди оставшихся в Кудричах, кто держит и "парсюка".
"На поле картошку садить – плывем на лодке, навоз класть – тоже в лодку. Это мука была – все загрузить, потом выгрузить", – рассказывает Алексей Яковлевич про свое житье-бытье в Кудричах, из которых он за всю жизнь выезжал только два раза в Пинск к докторам.
"Всю жизнь здесь, косу на плечи – и поплыл косить. Бывало, усим гуртом садились и плыли: хлопцы – у школу, жена – на ферму. А я брау другую лодку, карову ти каня уплавь ти у лодку – и на поле за Ясельду", – вспоминает он.
Его сын Николай, который вернулся к родителям из города, хорошо помнит, как с 5-го класса школьники уже сами садились в большую лодку человек по десять и каждый греб своим веслом. Они плыли три километра в соседнее Площево, лодки привязывали возле крыльца школы и шли учиться.
Зато зимой, когда вся деревня покрывалась льдом, детворе было раздолье.
"Здесь раньше никаких кустов не было, ровное поле, на нем катались на коньках, играли в хоккей", – вспоминает Николай Зельман.
Про вино и "полюбоуницу"
Многие годы в Кудричах каждое дерево, каждый куст и каждый стебель лозы считались большой ценностью.
"За лозу и топором зарубить могли", – признаются местные. Все искали лозу, чтобы оплести забором свой большой двор, чтобы "гуси и качки не збегли".
Главным строительным материалом, которого в болотах было в избытке, был тот самый камыш-чарот. Его косили зимой на льду, когда он набирался силы и прочности, а потом крыли крыши и даже возили на лодках продавать в Пинск.
Эти крыши из чарота сохранились в Кудричах и сегодня. Несмотря на разросшиеся деревья и кустарники, с тех "дефицитных" времен в каждом дворе до сих пор заготавливают деревянные колья "на всякий случай".
"Это хата моего суседа. Ен памер, а хата прапала. Добрая была, нихто не накрыу, яна и прапала", – показывает на развалившийся соседний дом Алексей Зельман. Таких хат в Кудричах – половина.
Два раза в неделю в деревню ездит из Пинска автобус и автолавка. Раз в месяц к старосте приезжают врачи и консультируют всех оставшихся жителей.
"Зараз сцямнее, доглядю свою ферму, в пять часов усе закрою и в хату – телевизор включу и ноги наверх. Утром в шесть встану, надо кобылу даглядзеть, курей и кабанчика покормить, печку вытопить. Тут и обед – опять все по новой. А потом на вечер начинаешь готовиться доглядати", – описывает свой "круговорот" старший Зельман.
"Як быу бы магазин, купиу бы пляшку вина и выпиу, як была бы палюбоуница, пошел бы погуляу з ею", – вздыхает Алексей Яковлевич об упущенных возможностях и хитро щурится.
Бормотушки не желаете?
Интересная особенность современных Кудричей – холостяки средних лет. Сын Зельманов Николай не женат, его двоюродный брат, который живет в соседнем доме, вдовец.
Валерия Сальву встречаем по дороге на речку. Он идет почистить лодку ото льда. Валерий родился в Кудричах, потом жил в городе, вернулся 15 лет назад досматривать больную мать.
"Речка наша ушла, до нее километра два идти надо, и рыбы почти нет, летом пару штук поймал", – жалуется Валерий и рассказывает, что несколько лет назад в деревню приезжало много гостей.
"В прошлом году Мосфильм у нас кино какое-то снимал про козу. Так они у меня 10 дней жили, коза в сарае, а хозяин ее здесь", – показывает свои летние "апартаменты" еще один холостяк из Кудричей Константин Костюк.
Он много лет работал в Пинске экскаваторщиком, а потом вернулся к матери. В 2007 году мать умерла, с тех пор Константин тоже живет один. По всему видно, что он – хороший хозяин и неординарный человек.
"У меня приемник, телевизор, газеты, книги", – отвечает мужчина на вопрос о своих буднях в деревне и показывает небольшую библиотеку с книгами, в буквальном смысле зачитанными до дыр.
– Вы все их прочли?
– По два-три раза, – признается Константин и вспоминает, как несколько лет назад летом один из бывших земляков привез в Кудричи передвижную библиотеку, можно было читать сколько хочешь.
В доме у Константина, одинокого мужчины в деревне, идеальный порядок.
"Вот это я на службе, это родители", – указывает он на большие портреты в пожелтевших рамках на стене.
Рядом с фотографиями развешаны очень красивые самобытные вышитые картины: "Это то, что осталось от приданого сестер. Они вышивали".
На столе в зале – скатерть. На ней – раскрытый журнал 2015 года, а рядом аккуратно сложена стопка газет.
"Вот здесь у меня газ", – показывает мужчина баллон на кухне. "Вон в колодце вода", – машет он рукой в окно и демонстрирует необычную собственную технологию "зимнего душа".
Бани у Константина нет, поэтому он в зале вкрутил в потолок железный крюк. На него цепляет круг из проволоки, натягивает клеенку, вниз ставит большой таз, а на крючок вешает 20-литровое ведро с горячей водой и краником.
Огород у Константина большой, поэтому в погребе есть и картошка, и лук, и морковь. Под каждым навесом во дворе уложены ровные стопки дров.
"А эти порублю на днях", – показывает заготовленную партию бревен.
Глядя на эти дрова, переживаешь, что большинство местных – холостяки. И ведь у каждого хата есть!
Константин Костюк не курит и не пьет, но для гостей делает ароматную самогонку. На прощание предлагает и нам по-свойски: "Бормотушки не желаете?" Кто ж откажется!
Фрау, у вас есть свое болото?
В этих местах, как и везде, мелиорация не прошла бесследно. Осушили болота, пересохли реки, ушла рыба. В последний раз деревню полностью затапливало в 2013 году после знаменитого "Хавьера", когда было много снега.
Время в Кудричах будто замерло. Не веря в его безысходность, оставшиеся жители, как и во времена "большой воды", чистят и чинят свои лодки и вывешивают сушиться свои деревянные рыболовные снасти, сделанные без единого гвоздя.
Еще пару лет назад здесь, как всегда, собирали ароматный мед в бортах. А в последние годы почти все пчелы заболели, меда не стало.
В 2010 году деревню, сохранившую свой аутентичный облик, хотели сделать меккой для туристов. Их начали возить целыми автобусами. Поляки, голландцы, шведы, даже мексиканец был!
"Чье это болото?" – спросил один швед.
"Мое", – ответила местная жительница, у дома которой они стояли.
"Вы очень богатая, фрау, у вас есть болото!" – искренне восторгался иностранец.
Однако по-настоящему богатыми местным жителям стать не пришлось. Ни один из больших проектов так и не нашел инвестиционной поддержки у государства.
А из частников, на которых тоже возлагались надежды, сумел удержаться только Олег Садовский.
"Строить здесь очень дорого, логистика цену сразу в три раза увеличивает", – делится он нелегким опытом.
Олег искал место на берегу реки себе под дачу, а потом построил еще небольшую усадьбу для гостей, которая в теплое время не пустует никогда.
"Летом в деревне веселее, приезжают дачники и родственники. Туристы едут из разных стран. В прошлом году у меня были немцы, которые снимали фильм про Кудричи. Были арабы, они в 4 утра включали смартфоны и молились, не ели нашу еду", – рассказывает Олег про своих постояльцев.
Вместо послесловия…
Предприниматель Садовский собирает в заброшенных дворах старую утварь, сожалеет, что не успевает выкупать и восстанавливать старые дома, так быстро они разрушаются, и кормит всех котов, осиротевших после отъезда хозяев.
"Эту местность не стоило так осушать, потому что из нее вместе с водой уходит жизнь", – считает хозяин усадьбы.
– Что будет с Кудричами? – спрашиваем у местных жителей.
– Все мы переедем в Америку, и останется только название, – грустно улыбнулся в ответ староста-философ Стась.
А вот холостяк Константин Костюк вместо ответа указал на большое аистиное гнездо на крыше своего дома: "В апреле мой прилетит!"
В апреле, судя по гнездам, аисты прилетят на каждую крышу в Кудричах. Им не важно, жилой этот дом или заброшенный.
Читайте также:
- За грибами по пропускам: как живут белорусы на границе с Украиной
