Осужденный: Станислав Дудик
При себе обнаружено наркотика: –
Срок: 9 лет
— Сыну предъявили обвинение в том, что пять месяцев назад он якобы передал спайс своему одногруппнику, предоставили в качестве доказательства распечатку телефонного разговора: на ней Стаса попросили помочь заказать эту дрянь. Сын залез в интернет, посмотрел, где можно купить, и назвал номер электронного кошелька, на который нужно перевести деньги. Мальчик положил на него деньги, и Стасу прислали адрес, где можно забрать товар. Это было до выхода шестого декрета, в ноябре 2014 года, так что тогда Стаса хоть, видимо, и прослушивали, но не задержали, зато задержали того мальчика. Он не признался, где взял спайс, и его отпустили.
Потом того же мальчика арестовали в марте, и в СИЗО он сказал, что наркотик передал ему Стас.
Сын тогда сказал: мама, подожди меня, а то начнешь плакать, а я ведь ни в чем не виноват. У следователя нам показывают бумажку, на которой написано, что пять месяцев назад Стас якобы что-то кому-то передал. Я спрашиваю: и что теперь? Мне говорят: трое суток он у нас, а потом будем представлять на арест. Прошу их, можно мне хотя бы его обнять? Нет, нельзя. И он так смотрит… Я этот взгляд никогда не забуду.
На суде сын заявлял ходатайство: проведите экспертизу купюры, в которую был завернут наркотик, я никому ничего не передавал. Ему говорят — а она уничтожена. Он просит: проверьте записи камер видеонаблюдения, ведь все происходило в районе брестского ЦУМа, а рядом есть кафе, на котором установлены камеры. Ему говорят: записи хранятся два месяца, а прошло пять. Почему следствие заранее не предоставило информацию с камер? Если вы считаете, что мой сын наркоторговец, почему не нашли доказательств? Это же суд, это же судьба человека. Как можно уничтожать улики? И на предположениях выносить приговор подростку.
Оперативники воспользовались декретом №6 и решили, что доказывать ничего не нужно. Дома был обыск — ничего не нашли. Изъяли жесткий диск из компьютера — тоже никакой информации. Чтобы подростка в 16 лет осудить на 9, разве достаточно, чтобы один мальчик сказал, что тот передал ему сверток с наркотиком? На суде даже он понял, что, указав на Стаса, не спасет себя, и сказал, что не может быть уверен, передал ли наркотик Стас — мол, было темно. А больше не было ни одного довода. Нам все говорили, что это дело развалится в суде.
В начале заседания судья спросила, кто присутствует в зале. Я представилась — законный представитель. Она — в смысле? Говорю, я — мама. Она удивилась: он что у нас, несовершеннолетний, что ли? Человек выходит выносить вердикт и даже не посмотрела на дату рождения моего сына! Все видят цифру "328" — и все…
Я не за смягчение наказания за распространение, и мой сын, думаю, пробовал эту дрянь, но надо наказывать тех, кто действительно распространяет наркотики, а не повышать статистику за счет таких вот подростков. Яне хочу добиться его оправдания, если он виновен, накажите, но пусть наказание будет соизмеримо с преступлением: речь о пособничестве, а не о торговле наркотиками, не должно быть так, чтобы люди, которые имеют миллионы долларов, получали такие же сроки, как пацаны.
Стас связался с дурной компанией, когда уехал после девятого класса учиться в соседний город. Через год я не выдержала и потребовала, чтобы он вернулся, он тогда восстановился в школе, в которой учился прежде, у него появилась девочка Яна — все время вместе, хотел отучиться на права, записался в ДОСААФ… А потом мне позвонили. Когда одноклассники запускали шарики вверх, я складывала в багажник передачки.
Каждые два месяца мы к нему ездим, сейчас он учится дистанционно в университете. Первый курс отучился на менеджера, а сейчас перевелся на транспортную логистику. Характеризуется положительно: не те места, откуда хотелось бы получать характеристики, но у меня есть и похвальный лист, и благодарственное письмо. Был ведущим на Новый год. Это школа жизни, приезжая на свидания, я вижу, что он одумался, но если отсидит 9 лет…
Я думаю, впервые оступившимся ребятам, не имевшим проблем с законом, нужен шанс.
