Светлана Лицкевич, Sputnik.
Он не любит смотреть телевизор и ненавидит отдых, а идеи, говорит, к нему не приходят — они всегда в голове. Просто в нужный момент он достает ту, которая нужна. Иногда она ждет своего часа 30 лет.
Цеслера считают хулиганом и провокатором от мира искусства, а он признается, что совсем не такой. Хотя многие его вещи, например, легендарные майки — одна большая пощечина общественному вкусу. Но хулиган, по мнению Цеслера, — тот, кто такое на заборе пишет. А когда слово из трех букв в золоте и стразах — это уже арт-объект, заодно демонстрирующий отношение автора к мещанским роскошествам.
Разговор под крышей старого Минска
Эта минская мансарда стала настоящей городской легендой. Здесь, под крышей старенького Минска, в двухэтажке довоенной постройки находится мастерская Цеслера. За окном позвякивают трамвайчики, а внутри очень уютно бьют старинные часы. Необитаемый чердак, из которого Цеслер со товарищи сделал мастерскую — его маленький мир, комфорт которого примиряет художника с грустной несуразностью за окном.
"У нас тут один пенсионер увлекается цветами — на его клумбах одни цветы отходят, другие приходят. А кто-то джип поставил прямо на клумбу. Вот я бы сам ему вломил, честное слово", — мы смотрим на солнечный дворик, на клумбах которого пышно цветут весенние крокусы.
Когда-то Цеслер работал здесь вместе с Сергеем Войченко, многолетним соавтором. Известной эта "хулиганствующая группировка" стала именно в тандеме. Больше 10 лет назад Войченко ушел из жизни. Но Владимир Яковлевич признается, что спорит с ним до сих пор.
"Просто я знаю все его мысли на 100%", — сказал Цеслер.
Дизайн-студия до сих пор называется Tsesler & Voichenko. Но без мемориального почтения. Совершенно спокойно Владимир Яковлевич признается, что в их тандеме двигателем был все-таки он, без него, возможно, соавтор бы так и не "встал с дивана".
В активе Цеслера участие в престижнейших мировых выставках, множество международных наград. Его работы хранятся в музеях мира, в том числе музее шедевров рекламы в Лувре (в собрании, посвященном лучшим рекламным плакатам столетия), в Русском и в Пушкинском музеях, а его имя входит в список самых успешных дизайнеров по версии российского Forbes.
Все свои работы — и новые и старые — Цеслер выкладывает в Фейсбук. "Сейчас проще сразу подарить, чем защитить. У нас эти механизмы не работают. На Западе еще есть чего-то, вот недавно они прислали мне какие-то бумаги по защите моих авторских прав, отчислений каких-то", — спокойно объяснил он.
Вообще-то, в отличие от многочисленных СМИ, дизайнером он себя не считает. Скорее, художником. "Дизайна у нас нет, как и профессии. Как заставить человека купить себе шестой утюг? Когда технологии свое сказали, слово за дизайном. Какое предприятие в нашей стране может позволить себе дизайнера? Любое новшество требует вложений", — сказал художник.
Об улице детства и среде для творчества
У Марка Шагала была Покровская улица — улица детства, которую он рисовал всю свою жизнь. И мечтал ее увидеть. Но когда был в СССР, в 70-х, в Витебск ему не дали съездить. Цеслер говорит, что в этом Шагалу повезло — он навсегда сохранил свою улицу в душе.
"Нам ведь всегда кажется, что все осталось, как было. А ты приходишь — и все не так, как грезилось. Я родился в Слуцке. И в детстве моя маленькая улица и ее окрестности казались мне бескрайним миром с яркими и прекрасными красками. Улица осталась, но там уже ничего нет. При нашем отношении к старине уходит то милое, что когда-то было. Город становится чужим. Даже не чужим. Просто твое эхо уходит", — вздохнул Цеслер.
Мы безжалостны не только к материальному наследию. Без сожаления уничтожаются не только дома — дух города, его легенды. Художник признается, что так и не понял, зачем Минск лишили его легенды про туалет Купаловского театра. "Ведь ей больше ста лет было! Городские легенды создаются так долго… Что это за нелепые кассы получились? Это не кассы — это ка-кассы!" — негодует он.
Остается все меньше значимых мест, связанных с молодостью в Минске, признался художник.
"Вот я, например, иду по проспекту — вижу магазин "Лакомка". Не может быть! Там по-прежнему нелепая ступенька по центру, конфеты все эти советские. Меня порадовало, что все это есть. А тут новость — закрыли "Лакомку". Чего-то современное делать будут", — вздохнул Цеслер.
"Мы как-то с сыном посадили дерево, а я понимаю, что оно не вырастет. Будет меняться город, и наше дерево однажды вычеркнут из городского вида. У нас ведь как — выровняли рельеф, поставили одинаковые коробки — вот и городская среда. Как-то мы с другом-художником гуляли по Варшаве, в районе советской застройки, среди хрущевок со страшными битумными швами, как у нас стройбат строил. Он спросил: "Как думаешь, в этом доме может родиться творческая, вдохновленная личность?" Я засмеялся. А он говорит: "Может, непонятно только, почему".
Но вместе с тем Цеслер сказал потом, что Минск — нормальная среда для художника. Потому что в нем есть его мастерская. Уголок, где собрано все, что нужно для жизни и работы.
"Когда здесь работаешь, мир вокруг комфортен. Вот когда ее отберут — может, тогда и город, и мой мир в нем, уже не будет казаться такими удобными. Аренда сейчас становится настолько дорогой, что не мастерская на тебя работает, а ты на нее", — вздыхает художник.
Идеальный заказчик — тот, которого нет
В юности он был хиппи, рокером, пацифистом, байкером. Кем только не был! Хотя сейчас, переглядываясь с зашедшим в мастерскую товарищем ("Сколько, Витя, мы знакомы? 45? С женами столько не живут…"), признается, что не такая уж и бунтарская у него молодость была. Просто была большая жажда — знаний, музыки, творчества. Хотелось что-то свое сказать, придумать.
Цеслера любят называть хулиганом и провокатором, а он признается, что хотя и ценит хороший юмор, розыгрышами давно уже не злоупотребляет.
"Даже на первое апреля стараюсь не шутить. В прошлом году я в ФБ пошутил, что Литва и Беларусь готовятся объединиться и столицу сделать в Акрополисе (большой торговый центр в Вильнюсе, куда белорусы массово ездят на шопинг — Sputnik). Особенно шутка понравилась послу Литвы. Но многие мои приятели меня зашугали, что так шутить нельзя, политику пришьют…" — то ли шутя, то ли всерьез сказал он.
В его работах все вроде просто, парадоксально и иронично. И всегда кажется, будто сам про это знал, только чуть-чуть не додумал.
По словам Цеслера, выставки, собрания и прочие элементы славы, не кормят. Поэтому на жизнь надо зарабатывать ремеслом. И самое сложное в работе художника — не идея и ее разработка, а отношения с заказчиком. Тут все по алгоритму: пока один думает, как сделать интереснее, другой — как сделать дешевле.
"Можно сказать, я зарабатываю время от времени. Ведь далеко не каждый заказчик принимает и понимает мои идеи. Когда заказчику показываешь несколько вариантов, практически всегда будет выбран самый слабый. Работа с заказчиком — тяжелая штука. Идеальные бывают редко. Как правило, это люди творческие, которые ментально тебя понимают. Но чаще люди с деньгами считают себя доками во всем и щедро раздают советы. А если ему показать, как в работе меняется цвет, то придется целый день сидеть — пока он все не переберет", — этот участок своей работы Владимир Яковлевич считает самым сложным.
"Сейчас у меня нет заказов. И заказчиков. И слава Богу! Потому что когда их нет, можно что-то делать", — серьезно заметил он.
Ё-мое
Не без улыбки вспоминает Цеслер свой опыт работы с прохоровским Ё-мобилем. Предметом большой гордости соотечественников был факт, что именно Цеслер придумал название и бренд этого чуда автопрома. Российский олигарх мечтал пересадить едва ли не полстраны на бюджетный и стильный автомобильчик, которому предназначалось повторить миссию немецкого "Фольцвагена-Жука". К сожалению, судьба проекта сейчас под большим вопросом. Но автомобиль в ретро-дизайне, над которым трудился и Цеслер, мы все-таки успели увидеть. Впрочем, свою причастность к разработке дизайна этого авто Владимир Яковлевич отрицает.
"Я делал дизайн Ё-мобиля? Ну вы меня оскорбили. Там нет дизайна. На мой взгляд, он кошмарен. Такое бывает, когда заказчик водит рукой дизайнера, диктует все его действия. Иногда смотришь на светофоре, когда машины в ряд стоят: практически везде одна рука. Это обидно и страшно. Когда дизайн не пытается влиять на массовый вкус, а подстраивается под него", — сказал он.
С Ё-мобилем, по словам Цеслера, изначально все шло как-то неровно. Видение проекта было у всех разным. "Бригада дизайнеров из Питера долго корпела над дизайном. А потом я предложил сделать все комби-цветом. Дизайнер, который разрабатывал внешний вид машины, не соглашался — дескать, он пытался сделать машину внешне более скоростной. Но о чем речь? О колясочке, чем-то среднем между трамвайчиком и смартом. Кого она обогнать может? Чудом выживший на дороге "Запорожец"? Так что расцветка и бренд — это мое. Но к дизайну я не имел отношения", — рассказал художник.
При этом Цеслер признается, что сам машину не водит. И к автолюбителям себя никогда не относил. Хотя на мотоцикле раньше любил погонять.
"У меня когда-то чоппер был. Но я его продал. Мороки много. Это удовольствие для человека, у которого много времени. Едешь, этот запах полей, ветерок — обалдеть как хорошо! Но! Для него надо иметь гараж. Поскольку у меня гаража нет, я ставил мотоцикл у знакомого. Для того чтобы куда-то поехать, надо много манипуляций — позвонить другу, он должен поехать с тобой в гараж, ты его выкатил, поехал. Потом снова звонок другу — он должен твой чоппер принять. На поездку в два часа я тратил полдня, к тому же друга постоянно напрягал. А если вдруг упал? Деталь к чопперу стоит как скутер. И ты становишься рабом своего мотоцикла", — рассуждает Цеслер.
Самый классный отдых — это всегда работа
Если же говорить о ритме жизни, художник обозначает его так: "Раньше я бежал, а сейчас не бегу, раньше говорил, что первое на ум приходило, сейчас прежде подумаю". Но, несмотря на эту размеренность, признается, что отнюдь не относит себя к эпикурейцам. Потому как самый классный отдых — это всегда работа.
"Я никогда не был в отпуске. Я ненавижу отдыхать. Нет, в юности мы куда-то ездили к морю. Но я до сих пор вспоминаю это бездарно потраченное время среди каких-то идиотов. Ведь кто на отдых едет, чтобы валяться на шезлонге?" — Цеслер говорит с нескрываемым раздражением.
А на вопрос, чувствует ли он спокойствие и умиротворение, которые приходят к людям с возрастом, отвечает по-цеслеровски: "Умиротворение? Умер — от — варенья".
Нашу беседу прерывают на лирической ноте. В мансарду врывается менеджер одной из крупных минских гостиниц — просит на продажу майки "от Цеслера". Говорит, хорошо разбирают, особенно "Драник-лэнд". Ну, и с нецензурщиной берут.
Эти майки стали по-своему легендарными. Сегодня полным-полно всяких изделий со смешными надписями. Но цеслеровский кураж имеет особую пробу. В майках от Цеслера позировали и музыканты "Машины времени" в полном составе, и Дэвид Линч. Причем, когда известный режиссер увидел майку "Merry crisis" — он снял свою рубашку, одел майку и пошел в ней.
А Валентина Матвиенко в бытность губернатором Санкт-Петербурга, охотно позировала в майке "LeninBurg" c Ильичом, восседающим вместо медного всадника.
Когда российскую милицию переименовывали в полицию, у Цеслера пачками заказывали майки "Полисмент" — говорят, они приглянулись высоким милицейским чинам.
Майки от белорусского дизайнера любят носить и актер Леонид Ярмольник, и певица Алена Свиридова. Многим нравится эта возможность элегантно и остроумно похулиганить.
Минские владельцы сувенирных лавок не раз признавались, что когда кто-то выбирает маечку от Цеслера, с удовольствием выходят к таким покупателям поговорить — "как-то сразу на одной волне получается, будто родственные души".
