Ольга Савицкая, Sputnik
Народному артисту Беларуси Александру Ефремову недавно исполнилось 65. Когда-то он приехал в Беларусь, не планируя здесь надолго задержаться, а сейчас без его имени сложно представить белорусское кино. Известный кинорежиссер и художественный руководитель белорусского Театра-студии киноактера рассказал корреспонденту Sputnik о жизни в театре и кино и мирах, которые должны создавать режиссеры.
О великих педагогах, с которыми были на равных
— Нашими педагогами во ВГИКе были мастера экстра-класса, обладавшие высочайшим уровнем профессионализма. Как звучали одни только названия мастерских! Мастерская Сергея Герасимова и Тамары Макаровой. Мастерская Сергея Бондарчука и Ирины Скобцевой. На кафедрах актерского мастерства и режиссуры преподавали Борис Бабочкин, Александр Столпер, Игорь Таланкин, Лев Кулиджанов.
Педагогом по сценической речи у нас была очаровательная Мария Петровна Ханова, супруга народного артиста СССР Александра Александровича Ханова. Обладатель поразительной красоты баса, он был бессменным Дедом Морозом на всех Кремлевских елках. Хановы жили на Котельнической набережной, и Мария Петровна периодически приглашала своих любимых учеников в гости, чтобы покормить нас и заодно показать своему Сане. Мы читали отрывки по сценической речи, а Сан Саныч нас "благословлял". Иногда кто-то из студентов, проспав, опаздывал на ее занятия и, конечно же, рассказывал историю о том, как он, совершено не имея денег на проезд, попал в руки контролеров и милиции. Мария Петровна очень переживала и обычно восклицала что-то вроде: "Я тебе дам денег, я тебе дам денег! Только, пожалуйста, чтобы они никогда не забирали тебя в милицию!"
Изобразительное искусство читал Николай Николаевич Третьяков — ни много, ни мало правнук знаменитого владельца галереи. А зарубежную литературу читала замечательная Нина Александровна Аносова. У меня до сих пор хранятся конспекты ее лекций по Шекспиру. Я иногда перечитываю их и понимаю, насколько глубоко — литературоведчески и художественно — исследовались произведения английского классика.
Она была крупная, всегда взволнованная. Приходила к нам на лекции, всплескивала руками и говорила: "Ребята! Я не знаю, что мы будем делать! У нас Гомера всего 12 часов!". А мы: "Ничего, Нина Александровна, справимся, изучим мы Гомера за 12 часов!" И изучали. После института мы с ней долго переписывались.
Сейчас я понимаю, что это было великое время и великие люди. Интересно, что, несмотря на то, что к педагогам мы относились с глубочайшим почтением, мы ходили по институту почти на равных с ними, уверенные, что закончим учебу и тоже непременно снимем свои фильмы. У кого-то это получилось, у кого-то, увы, нет. Но восхищение теми великими людьми осталось у всех.
О "Беларусьфильме" и его именах
— В Минск я приехал по приглашению Виктора Турова — после окончания института для работы на киностудии "Беларусьфильм". И сразу приступил к съемкам картины "Большая любовь Чередниченко Н.П." с Александром Калягиным в главной роли. Фильм был представлен на кинофестивале "Молодость", Калягин получил приз за лучшее исполнение мужской роли, а я — за лучшую режиссуру. Затем некоторое время я мотался из Минска в Ленинград — меня пригласил Глеб Панфилов на "Ленфильм" и мы уже обсуждали, с каким сценарием я у них запущусь. Но не сложилось.
Тогда я никаких предпочтений ни одному, ни другому городу особенно не отдавал. В Минске в те годы культурная жизнь была необыкновенная, интересная. На "Беларусьфильме" работали Виктор Туров, Игорь Добролюбов, Валерий Рубинчик, Леонид Нечаев, Вячеслав Никифоров, Михаил Пташук, Валерий Рыбарев, Борис Степанов. Такие картины, такие имена! Тогда был план, мы делали семь художественных картин в год и четырнадцать телевизионных фильмов. Это была необыкновенно мощная студия. Как хотелось бы, чтобы те времена вернулись.
О том, как в жизни появилась Театр-студия киноактера
— В 1990-х в течение долгого периода времени я ничего не снимал. Вернуться к профессии помог театр, в который я пришел в 1991 году и продолжаю в нем трудиться. Чуть позже я опять начал снимать кино: и "Поводыря", и "Дунечку", "Рифмуется с любовью", "Снайпер. Оружие возмездия", "Покушение", "Немец". За последние шесть лет я сделал семь сериалов, но тогда, в те годы, именно театр меня спас.
Во времена Союза в каждой республике, имевшей национальную киностудию, был свой театр киноактера. Какой театр киноактера был в Грузии! Когда он приезжал на гастроли в Москву, в него ломились так, что двери срывали. Сейчас наш театр-студия остался практически единственным из той плеяды. Есть театр киноактера в Москве, но такой, я бы сказал, штрихпунктирный, который не субсидируется, в нем играют "малонаселенные" спектакли на два-три человека и делают это очень редко.
В Минске театр киноактера открылся в 1985 году. Тогда появление нового театра было большим событием. Публика шла с удовольствием в новый, совсем молодой, амбициозный, психологический театр. Смотрели "Комедию о Лисистрате" по Аристофану и "Вся его жизнь" Габриловича, "Не боюсь Вирджинии Вульф" Олби, "Гамлета" Шекспира, "Смотрите, кто пришел" Арро, "Счастье мое" Червинского и др. Труппа была сформирована из выпускников Белорусского театрально-художественного института, ВГИКа и актеров других театров.
После перехода Бориса Луценко в Русский театр, я был приглашен на должность художественного руководителя театра-студии. Но это было не совсем удачное для театра время. Потому что события, которые происходили на улице, о которых рассказывало телевидение и писали газеты, были для людей гораздо значимее, чем любая театральная постановка. Народ почти перестал ходить на спектакли. У меня была контрольная цифра — 12 человек. Если больше 12-ти зрителей в зале — играем, меньше — спектакль отменяется. Сами актеры переставали верить, что здесь что-то можно сделать. Но затем в течение года-двух Саша Беспалый и Володя Грицевский поставили "Мы идем смотреть Чапаева" по пьесе Олега Данилова. Мы с Володей Гостюхиным и Аллой Пролич сделали спектакль "Миленький ты мой" по пьесе Михаила Варфоломеева. И с радостью начали замечать, что в зале появляется все больше и больше зрителей. Начали ставить спектакли по пьесам, которые были экранизированы: "Таланты и поклонники", "Фантазии по Гоголю", "Филумена Мортурана" и другие. А я все считал, сколько людей в зале и видел, что их становилось все больше и больше. Я периодически смотрел из-за кулис, радуясь, что зал заполняется, что есть интерес. И обратил внимание на одну женщину, которая ходила практически на все спектакли, удивительно одухотворенно смотрела и слушала. Однажды разговорился с ней в антракте и спросил, что же так привлекает ее в нашем театре? Она ответила: "Я смотрю ваши спектакли и понимаю, что, наверное, мы все-таки выживем". Это было сказано в начале 90-х и стало для меня очень важным подтверждением, что люди хотят верить и надеяться, что доброта и добро — это путь для театра.
Сегодня мы являемся хорошим репертуарным театром, у нас высокая посещаемость, своя зрительская аудитория. У нас идут постановки разных режиссеров: Александра Беспалого, Владимира Грицевского, Татьяны Троянович, Олега Киреева и мои спектакли. Только что мы представили премьеру спектакля "Две стрелы" по пьесе Александра Володина, а к концу года хотелось бы найти материал для спектакля, который, с моей точки зрения, был бы сейчас уместен — какую-нибудь серьезную пьесу, в которой говорится о том, какими мы могли бы быть. Ведь искусство призвано говорить о том, какими должны быть люди. Это мое убеждение. Во все времена мы искали героя, и в соцреализме, кстати, тоже. Иногда находили удивительных персонажей. Где он сейчас, этот герой? Как его найти? Что за мысли у него, что за философия? Какой взгляд на жизнь? Как он ее понимает? Как воспринимает? Почему духовность так быстро исчезает? Как ее вернуть? Единственное, что я в этой ситуации могу делать, честно говорить о том, что мне нравится доброта в этой жизни, что ее нужно противопоставлять той клоаке, которая перед нами открылась. Не быть добренькими, а быть людьми, живущими по человеческим законам.
О талантах, преемственности поколений и новых картинах
— Существует ли преемственность поколений сегодня в искусстве? Конечно. Потому что есть педагоги — школа остается школой. В моей картине "Покушение", которую я очень люблю и считаю лучшей из сериалов, которые я снимал, занят блестящий состав: в главных ролях Даник Козловский и выдающийся, очень мощный артист Дима Певцов. У кого учился звезда сегодняшнего российского кино Данила Козловский? У известного режиссера и педагога, художественного руководителя Санкт-Петербургского Малого театра Льва Додина. Это ленинградская школа. Это очень высокая планка и уровень культуры.
Дима Певцов — артист другого поколения — после окончания ГИТИСа начинал в постановках Анатолия Эфроса в Театре на Таганке, Романа Виктюка в театре Аллы Демидовой, дебютировал в "Ленкоме" в главной роли в "Гамлете" Глеба Панфилова. Горжусь тем, что Дима Певцов на Фестивале Российского телевизионного кино получил первый в его жизни приз за лучшую мужскую роль именно в моем фильме. Оба артиста схожи пониманием профессии, ее сути и значимости. И оба они прекрасные представители русской актерской школы. Это о преемственности в профессии.
Что касается других моих картин — недавно я снял сериал "Немец", скоро выйдет на экраны фильм "Все сокровища мира". Среди моих работ есть и сентиментальная история для определенной аудитории — фильм "Я не могу иначе", посвященный Валентине Толкуновой. Я не стыжусь ни одной из своих картин, потому что они честные, надеюсь, без пошлости, актеры в них работают точно. При небольшом финансировании сняты картины профессионально, ведь со мной сотрудничает очень хороший оператор Юра Любшин, сын Станислава Любшина. Сейчас мы с ним заканчиваем фильм о Великой Отечественной войне "Любимый город".
О режиссерах и их мирах
- Федерико Феллини, Акира Куросава, Ингмар Бергман, Андрей Тарковский — демиурги, режиссеры, которые творили собственные миры. Очень трудно различить мазок на иконах Андрея Рублева, не зря его произведения назывались "письмо дыханием". А у них — режиссура дыханием. В их картинах не видно швов, они рождали эти миры, где существуют люди, неизвестно откуда взявшиеся, среда, удивительно достоверная и неповторимая, как, например, у Тарковского в "Сталкере". На них невозможно быть похожим. Но в принципе режиссура — это профессия, у которой есть свои законы, и эти законы надо исполнять.
