– Когда же мне все успевать? – чуть не плача, восклицала она. – У меня кружок! У меня "Буслик"! Классное руководство! Тетрадки! В национальном костюме на морозе заставляют стоять и кукол из соломки охранять! И все за эти копейки!
Отчаяние моей случайной спутницы в поезде было неподдельным. Не каждому молодому специалисту досталось так, как ей. Ведь она была не просто молодой специалист. Она была молодой педагог.
Я еще ни разу не слышал ни от одного педагога утешительных слов о своей работе. Может быть, на конференциях вещают что-нибудь официально бодрое, но с глазу на глаз сознаются в отчаянии. Система образования, железно сходятся стар и млад, училка и профессор, идет к упадку. Кто-то заявляет, что она летит в тартарары, кто-то – что катится, кто-то – что сползает, но направление все определяют одинаково.
Все жалобы людей системы об одном и том же. Уровень знаний стремительно падает. Ученики не хотят учиться, а многие просто уже не могут. Зарплаты даже не смехотворные, но, наоборот, наплаканные котом. Перегрузка колоссальная, причем большая доля приходится на нарочито бесплодный и издевательски нелепый сизифов труд. Торжествуют бумагомарательство и кафкианский абсурд. Свободная профессия вырождается в унылое копошение затурканного и запуганного, материально неблагополучного клерка.
Об этом знают не только работники многострадальной сферы – все это хорошо известно девчонкам, мальчишкам, а также их родителям, которые так или иначе входят в соприкосновение с ней.
Свое включение в социум юная поросль начинает с контакта с фактически его изгоями, что, конечно, вовсе не делает головокружительными ее первые шаги. "Будешь плохо учиться – станешь учителем", – звучит сегодня совсем не как шутка, а как реальная угроза.
В результате складывается совсем уже угрожающая ситуация, когда в учителя идут те, кому попросту ничего не светит в других местах. Соответствующим образом подготовленные ими ученики поступают в вузы, кое-как доучиваются на педагогических специальностях и отправляются работать по профессии, чтобы обеспечить обществу новый виток деградации.
Я вовсе не хочу сказать, что так происходит всегда и везде. Нет, в системе есть свои стоики, миссионеры, упрямцы и энтузиасты. Их по-прежнему много, очень много. Их путь тернист в той же степени, в которой благородна их миссия, и держится все именно на них.
Существуют, однако, нехорошие системные тенденции, бороться с которыми можно тоже лишь системно.
Затраты на одного студента в том же 2018 году – около 14 000 долларов в странах ОЭСР и около 2 000 в Беларуси. Немудрено, что на примерно десять тысяч иностранных студентов, приехавших к нам учиться, приходится двадцать пять тысяч отечественных, уехавших за рубеж.
Так и не нашел, что там было в минувшем 2019-м, но в целом тенденция вполне ясна и вряд ли переломилась.
Впрочем, если вырастет вдруг бюджет, он по-прежнему будет ориентирован не на педагога или ученика, но на бюрократа, того самого, который чаще всего в образовании существует для того, чтобы ставить палки в и без того скрипящие колеса.
"Когда я начинал работать в университете, – сказал мне хорошо знакомый доцент лет сорока (по меркам системы – молодой человек), – нагрузка была шестьсот часов в год, а стала более девятисот, причем сплошь горловая. Преподавателей было примерно в два раза больше, чем административных работников. Теперь их примерно в два раза меньше".
Прибавилось, стало быть, работенки, вместе с работодателями. Зато нехватка финансирования "компенсируется" изобилием "реформ", которые выдумывает изобретательный чиновник, чтобы оправдать свое существование. Несчастные тягловые лошади педагогирования изнемогают от обилия спускаемых сверху инициатив, директив и бумаг, а также непременных учета и контроля. И все становится лишь хуже.
Недостаточное финансирование, забюрократизированность и бездумные псевдореформы – беда любой курируемой государством, а значит, волей-неволей отданной на откуп бюрократии, отрасли. Почему в образовании все проявилось настолько радикально?
Представим себе, что урезания и реформы, аналогичные образовательным, вводятся в энергетике. Уже через несколько дней во всех домах погаснет свет, а через пару недель начнут взрываться станции. Поэтому к энергетике волей-неволей надо относиться ответственней, семь раз отмерять и один раз отрезать, причем отрезать не совсем уж скупо.
Вот поэтому любителей реформировать и потрошить в этой сфере пруд пруди. Всякий новый африканский режим, кстати, неизменно начинал свое воцарение именно с реформы образования.
Нужна такая реформа или нет? Ну разумеется, время не стоит на месте. Здесь нельзя не сказать, что мало что было настолько безупречным в советском наследии, как образовательная система. В несколько десятков лет поднять на такую высоту массово неграмотную страну – небывалое, в общем-то, дело. Причем советская школа – от начальной до высшей – вовсе не была производством специалистов-винтиков. Она была заточена на создание универсального, способного к саморазвитию человека.
Это было огромное достижение, и приводить его в соответствие современности, какой бы неудобной современность ни была, следовало крайне бережно и осторожно. Увы, наглядных стимулов, как в той же энергетике, к тому не было. Вот и поперли новшества от сокращения часов на фундаментальные предметы до пресловутого ЦТ, когда, наугад почиркав ручкою, абитуриент получает возможность попасть на факультет, готовящий тех же педагогов.
Престиж образования закономерно упал. Я знаю заведение, где официанткой работает девушка с тремя высшими образованиями. Ни по одной из этих профессией устраиваться она не хочет – невыгодно. Знаком мне и паренек, после окончания математического факультета ушедший в участковые. Эти истории далеко не уникальные, скорее рядовые, и они тоже, если вдуматься, о том, о чем здесь говорилось с самого начала.
Проблемы образования – лишь отголосок более крупных общественных проблем. Запоздалая мода на наших землях требует перевести на самоокупаемость, капитализировать и монетизировать все на свете, обучение и воспитание новых поколений в том числе. Однако цели образования лежат в будущем. Невозможно монетизировать будущее, его можно только перечеркнуть.
Что может остановить прогрессирующее неблагополучие? Адекватное материальное обеспечение, ориентация на фигуру учителя, а не чиновника, здоровый консерватизм, основанный на четком понимании того, что не все ценности общества могут быть переведены в денежный эквивалент.
Впрочем, на некоторое время можно превратить процесс обучения в довольно выгодную продажу дипломов в рассрочку, но эти дипломы обесценятся очень скоро.
Как обесценилось высокое звание наставника, когда его профессию отнесли в сфере услуг. Если миссия становится услугой – миссия невыполнима.
*Точка зрения автора может не совпадать с позицией редакции
