Мой путь к военному билету длился без малого 25 лет — ровно с того момента, как врач сказал моей матери "у вас мальчик". Конечно, значительную часть жизни я даже и не думал о воинской повинности — вплоть до 16 лет и первого визита в военкомат.
Нас везли на окраину Минска, в руках мы держали абсолютно одинаковые "характеристики" из школы — о том, что мы общительные, ответственные и готовые к командной работе. По месту назначения нас ждал быстрый осмотр добрыми и вежливыми врачами, а за весь день мы увидели всего одного человека в военной форме, и то совсем молодого. И все.
В студенческие годы мне иногда приходилось общаться с "военной машиной". РВК иногда требовал от меня справки о том, что я все еще студент, а потом — еще и о том, что я одновременно с учебой работаю. Выглядело это общение как пятиминутные свидания: здравствуйте — возьмите — хорошо — спасибо.
Но, как и в любой сказке, однажды что-то пошло не так. А именно — когда я поступал в магистратуру.
Холодный женский голос в телефонной трубке потребовал от меня явиться в РВК — чтобы они могли выяснить, что же делать со мной дальше. Сообщил о своем поступлении в магистратуру и о том, что уже сдал все экзамены. От меня потребовали справку.
"Но у меня будет справка только через неделю, когда ректор подпишет приказ", — попытался объяснить я дамам в РВК.
Через неделю прихожу в РВК со справкой о зачислении в магистратуру — мол, получите-распишитесь, потом снова будем общаться. Но на меня наорали, а заодно сообщили, что я, оказывается, уже два дня нахожусь в списке невыездных из страны. Без предупреждений. Вот просто так. Потом еще несколько дней разбирался с этим.
Но самое интересное началось, когда магистратура была окончена. В РВК от меня требовали десятки разных справок и бумажек, потом начали отправлять на дополнительные обследования. Я побывал почти во всех больницах Минска.
В одной из них было совсем весело: врач сказала, что у нее нет для призывников мест, поэтому по документам мы будем лежать в больнице, но на самом деле на ночь будем уезжать домой и с утра приезжать. "И еще принесите с собой по блоку бумаги, у меня на ваши акты никакой не хватит", — отрезала врач.
Я еще обследовался, а мне уже названивали женщины из РВК — живо интересовались здоровьем и почему я еще не пришел к ним с актом.
Самое плохое случилось после осмотра окулистом в РВК, когда меня заразили кератоконъюнктивитом и я практически на месяц потерял зрение. Молодая врач-офтальмолог была вынуждена чуть ли не под руку везти меня к профессору в больницу, чтобы та подтвердила мою болезнь. Иначе было бы плохо — РВК уже строчил письма главврачу поликлиники и требовал меня "выдать".
Сложно передать чужое хамство словами, но с таким уровнем неуважения я не сталкивался ни в очередях магазинов, ни со стороны пьяниц в подъездах. Каждый раз в РВК, когда я появлялся там с очередными обследованиями, на меня начинали кричать, что "сейчас перестанем принимать — и в сапоги!". Такое же было и со стороны врачей — уже не таких милых, как в детстве — они считали своим долгом заявить "армия тебя вылечит" или заявляли "еще раз зайдешь в кабинет в обуви — отправлю служить".
Спустя полгода обследований и нервных звонков сотрудниц РВК я победил: медкомиссия признала меня негодным к службе в мирное время — через полтора месяца мне надлежало явиться за "военником".
Когда я, наконец, пришел в означенное время РВК, служащая обрадовала: "еще нет вашего билета, их не подписали, приходите завтра".
На мой вопрос о том, как мне прийти, если мой рабочий день до 18:00, а ее — до 17:00, и никакой официальной бумаги она мне дать не может, женщина пожала плечами: "это в ваших интересах и вы обязаны явиться".
Когда на следующий день кое-как сбежав с работы я появился в РВК — дамы на месте не было. Только вахтер дал бумажку, чтобы я подписался, и ехидно отметил: "А чего ты приехал, у нас военное положение, мобилизация, никого нет!"
На третий день я добрался-таки до этой женщины — правда, она попросила "десять минут чаек допить" и оставила нас мерзнуть в неотапливаемом коридоре. Но потом выдала-таки эту красную книжицу.
В последние годы часто слышу позитивные отзывы о службе в армии, об оснащении и хорошем отношении к срочникам. Сам я в армии не бывал, и уже не буду, поэтому верю услышанному на слово.
Обидно только, что отбор в войска происходит приблизительно так же, как лет 50 назад — неудобно, унизительно и озлобленно. Хотя если сделать отбор более современным и удобным, не относиться к призывникам как к тем, кто по умолчанию что-то вам должен или пытается уклониться… Тогда, возможно, меньше людей будут относиться к слову "военкомат" как к страшилке.
Мнение автора может не совпадать с точкой зрения редакции.
