Мир переживает кризисные времена. Коронавирус привел не только к тому, что во множестве стран вводится жесткий карантин и люди вынуждены менять свой образ жизни.
Мы видим и существенные экономические эффекты. На нефтегазовых рынках происходят сильные колебания, негативные для производителей углеводородов. Причем первопричиной проблем как на нефтяном, так и на газовом рынке был не коронавирус – он лишь усугубил ситуацию.
Кризис перепроизводства
Низкие цены на углеводороды вызваны перепроизводством. На газовом рынке сложилось сразу несколько факторов:
- в 2019 г. было запущено рекордное количество заводов по сжижению газа;
- европейские компании и российский "Газпром" готовились к прекращению поставок газа из России через территорию Украины, так как у российского госконцерна был конфликт с украинским "Нафтогазом", что привело к закачке рекордного объема газа в подземные хранилища Европы;
- зима 2019-2020 была очень теплой – как в Европе, так и в Азии. В итоге из отопительного сезона Европа вышла с рекордными запасами газа в подземных хранилищах, а транзит российского газа через Украину продолжился. А из-за спада цен на газ в Азии ряду поставщиков СПГ стало выгоднее продавать свое сырье в Европе;
Нефтяная отрасль также переживает кризис перепроизводства. С 2016 года существует сделка ОПЕК+, в рамках которой Россия, ОПЕК и ряд других стран сократили объем производства нефти, что привело к росту цены. Этим пользовались и страны, не входившие в расширенный картель.
В частности, для производителей сланцевой нефти в США нынешние цены были выгодны, и они наращивали добычу. В нормальной ситуации рост добычи в США привел бы к сокращению цены нефти до того уровня, который стал бы пределом рентабельности тех самых сланцевых проектов. Практика показала, что примерно при 50 долларах за баррель добыча сланцевой нефти в США перестала расти.
Однако коронавирус, как уже отмечалось, привел к существенному сокращению потребления нефти в Китае. Так как добыча во всем мире оставалась на прежнем уровне, то резко возникла ситуация перепроизводства и цены стали снижаться.
Члены ОПЕК+ 6 марта не смогли договориться об объемах дополнительного сокращения добычи в рамках стабилизации ситуации, что стало шоком для рынка, так как теперь с 1 апреля все страны в мире могут добывать столько нефти, сколько захотят. На практике это означает рост добычи всеми, кто только это может сделать.
Кто пострадал?
Для крупных производителей углеводородов нынешняя ситуация несет несколько негативных последствий. Ряд долгосрочных экспортных контрактов на поставку газа имеют "нефтяную привязку", то есть цены на газ падают вслед за ценами на нефть.
Причем проблемы возникают не только у России. Азербайджан начал поставку газа в Турцию по газопроводу TANAP. Далее газ пойдет в Грецию и Болгарию (по 1 миллиарду кубометров) и в конце 2020 года должен быть достроен газопровод TAP до Италии.
Теперь же встает вопрос рентабельности поставок и наличия спроса в этих странах. Ведь только в разработку месторождения Шах-Дениз (ресурсная база TANAP) было вложено более 46 миллиардов долларов. Баку необходимы новые инвестиции, так как ряд месторождений находится в стадии естественного истощения: в 2017-2018 годах Азербайджану уже приходилось возвращаться к закупке российского газа.
Казахстан также страдает от сокращения цен на углеводороды. Помимо снижения дохода от экспорта нефти и газа страна столкнулась с сокращением спроса на газ со стороны Китая. Хотя эта ситуация является временной проблемой, и по итогам года Казахстан может выйти на ранее запланированные объемы поставок.
Двоякий эффект от снижения цен на нефть и газ испытывает Беларусь. С одной стороны, Минск является импортером углеводородов, поэтому малая стоимость является плюсом. Однако цены на российский газ были зафиксированы на весь 2020 год на уровне 127 долларов за тысячу кубометров. А импортируемая нефть не только потребляется внутри страны – экспорт нефтепродуктов составляет около 11 миллионов тонн. Но стоимость топлива на европейском рынке также снижается, что приводит к сокращению экспортной выручки Беларуси.
Когда ждать хоть какой-то ясности?
Особенность нынешней ситуации – ее высокая изменчивость. Вероятно, весь второй квартал мир будет жить в ситуации жесткой конкуренции на мировых энергорынках, а цена на нефть, скорее всего, не превысит 35 долларов за баррель, так как основные производители не могут договориться о новом соглашении о квотах.
Однако к июню появится определенность по ряду вопросов:
- как быстро Китай восстанавливает экономику после коронавируса;
- как глубоко упал спрос на энергоносители в Европе;
- как быстро сокращается добыча сланцевой нефти в США и на аналогичных проектах (например, битуминозные пески в Канаде).
И зная эти параметры страны ОПЕК+ смогут заключить новую сделку, что подтолкнет цены на нефть вверх.
*Мнение автора может не совпадать с позицией редакции