Анна Соколова, Sputnik.
Олимпиада. Рим. Озеро Альбано. 1960-й год. Никому не известный экипаж гребцов на каноэ-двойке из Советского Союза финишировал первым. На дистанции 1000 метров "темные лошадки" вырвали у итальянцев три секунды. Для нашей страны эти медали особо дороги, потому что загребной Леонид Гейштор из Гомеля и его напарник Сергей Макаренко из Бреста добыли первое в истории Беларуси олимпийское золото.
"А ведь этих медалей могло не быть. "Наверху" до последнего тянули с нашей оправкой в Рим. Не понравилась им, видите ли, моя фамилия", — загадочно улыбается олимпиец Гейштор и предлагает корреспондентам Sputnik перед долгим разговором смочить горло чаем. Спиртного и сигарет в его доме нет. Полный ЗОЖ.
Леонид Григорьевич помнит ту гонку, словно это было вчера:
"В финале девять каноэ-двоек. Звучит "ау-реди-гоу", и у кого-то из соперников сдают нервы. Фальстарт. Пять минут перерыва. Новый хлопок пистолета. Мы идем по третьей дорожке. Я гребу без оглядки. Проходим 500 метров. Мы в лидерах, но решаем прибавить. Ближе к финишу отрываемся от итальянцев в полтора корпуса. Вдруг весло Макаренко провалилось. Могло случиться непоправимое, но обошлось. Победа наша! Это было 29 августа 1960 года в 16 часов 8 минут и 17 секунд".
О былом триумфе напоминают десятки артефактов в двухкомнатной квартире олимпийца. Он сохранил плавки, шапочку, весло, парадный олимпийский костюм, даже багажную бирку из римского аэропорта. Говорит, это нужно для истории.
"Нет, напишите "для страны", честь которой я защищал до Олимпиады в Мехико, куда меня в итоге не пустили", — хмурит вдруг брови легенда спорта, но через секунду снова улыбается.
В семь лет — таксист-лодочник
Гейштор вырос в гомельском микрорайоне Монастырек. В семье было пятеро детей. Жили впроголодь. Пятая сестренка родилась в 1943-м, в деревне Мильча под Гомелем, где многодетная семья пряталась от оккупантов.
"Какие там условия? Прямо в хате на полу мать родила. Помню, увидел кроху и испугался. Ее ведь крысы могли загрызть. Как похолодало, они в дом лезть стали. Котов рвали, такие наглые были", — говорит как есть Леонид Григорьевич.
Отец с войны не вернулся — погиб в 44-м. Мать одна поднимала пятерых. Когда Гомель освободили, семья вернулась в родной Монастырек, но вместо хат увидела пепелище. Фашисты не тронули только монашеский домик на берегу реки. В нем Гейшторы и поселились.
Будущий чемпион при любой возможности проводил время на Соже. Ловил рыбу на горох и дождевых червей, руками и переметом. Говорит, однажды даже поймал крупную стерлядь. Мать отнесла редкую рыбину на рынок и обменяла на муку, сахар и хлеб.
"Чтобы прокормить семью, мама стирала для хлебозавода мешки, шила одежду. Когда купили плоскодонку, стало полегче. Во время паводка (а Сож по весне разливался до Басовой горы) я перевозил людей. Иногда мое "такси" требовалось ночью. В семь лет работал веслами наравне с опытными лодочниками", — вспоминает о послевоенном лихолетье Гейштор.
Путь к Олимпу начался в "Воднике"
Леонид впервые увидел каноэ в 1955 году. На Соже занимались спортсмены, он наблюдал за ними с берега. Однажды попросил испытать чудо-лодку. Сели в нее с другом, доплыли до середины реки и… перевернулись.
По реке шел пароход на Киев, и шаткое судно с мальчишками попало под набежавшую волну. Можно было посмеяться и забыть, но это не в характере Леонида. Он разозлился и пошел записываться в добровольное спортивное общество "Водник".
Правда, его туда сразу не приняли. Из-за фурункулеза. Подлечился и снова пришел.
"Помню, как мне сказали: бери каноэ и греби. Никто не объяснил, как его брать, как спускать на воду. Но я все сделал правильно. Под колено подложил пучок сена и поплыл. Меня взяли, а через полтора месяца тренировок я выиграл первенство области и города. Еще через две недели победил на "республике", — вспоминает свой путь к Олимпу Леонид Григорьевич.
Тогда ему было 19. По сегодняшним меркам, поздний старт в большом спорте. Но об этом наш герой меньше всего задумывался. Вслед за старшим братом устроился работать на завод измерительных приборов. Шлифовал детали для кроватных изделий. После смены все свободное время тренировался.
Башкирия могла стать вторым домом
Служить пришлось в Башкирии. Армейское начальство разрешило рядовому Гейштору продолжить тренировки. После суток в карауле он брал лодку в местном спортивном клубе и оттачивал технику гребли на реке Белая.
Вскоре гомельчанин начал выступать на первенстве автономной республики среди каноэ-одиночек. Дважды становился чемпионом Башкирии. Говорит, в 1958 году "десятку" выиграл вообще без натуги.
"Чемпионат проходил вечером, так я даже успел разглядеть красивейший закат. Да-да, я не шучу. Оторвался от соперников метров на 200, весло поднял и любовался оранжевым заревом. Правда, местные журналисты на этот момент не обратили внимания. Заметку в "Советской Башкирии" написали по шаблону", — подливает нам чай гостеприимный хозяин.
После службы в армии ему предложили остаться в Уфе. Обещали квартиру и другие блага. Но дома ждала мать и младшие "спиногрызы". Поэтому без раздумий — назад, в Гомель.
Тренировки в полынье
Вернулся на завод и продолжил тренироваться. Даже зимой. На край проруби клал подушку, брал в руки весло и работал им по два-три часа. Вскоре решил усложнить тренировки.
"Тогда морозы настоящие были, до треска. Поэтому зимой никто, кроме южных республик, на воду не выходил. А я подумал — почему бы и нет. Пришел в январе к председателю "Водника" и попросил спортивную лодку. Говорю ему: в полынье тренироваться буду. Он понял, что не шучу — разрешил взять каноэ", — вспоминает ветеран спорта.
Присмотрел на Соже полынью подлиннее. Упорного спортсмена не остановили ни сильное течение, ни приличная глубина. По два-три раза в неделю он осторожно спускал каноэ на воду. Так и плавал всю зиму то против течения, то по нему. Без спасательного жилета, на свой страх и риск.
Их час пробил
С Сергеем Макаренко Гейштор познакомился на республиканских соревнованиях в Бобруйске.
"Ну как познакомился? Увидел, что есть такой спортсмен. Я тогда занял на каноэ-одиночке второе место, а он даже в призеры не попал. Потом был чемпионат БССР, который мы с земляком Сергеем Куксой выиграли. Макаренко тогда с напарником были седьмыми", — старается ничего не перепутать Леонид Григорьевич.
Тандем Гейштор-Макаренко был создан во время сборов на Минском море перед Спартакиадой народов СССР. Кукса оказался слишком молод для такого уровня соревнований. Тогда и вспомнили о Макаренко. Он уже готовился к отправке в армию.
"Сергея развернули прямо в пути, дали ночь отоспаться, а утром посадили ко мне в лодку. И она пошла как по маслу. Через десять дней мы с ним уехали в Москву. О чем говорили между тренировками? Да ни о чем. Не до разговоров тогда было", — признался олимпиец.
На Спартакиаде двойка "новобранцев" вырвала у титулованных спортсменов 28 секунд. Однако эта победа не гарантировала стопроцентного попадания в Рим. Свое право на участие в Олимпиаде-60 неразговорчивые гребцы сначала доказывали на международной регате в Ганновере, затем на чемпионате СССР в Москве.
"На чемпионате СССР случился неприятный казус. Первое место на километровой дистанции отдали олимпийским чемпионам Мельбурна-56 Ботеву и Харину. В справочниках потом напишут, что мы уступили 0,2 секунды ленинградцам. Ложь. Нос нашего каноэ первым пересек линию", — до сих пор эту деталь Леонид Гейштор считает важной.
И хотя на длинной дистанции победа белорусов была безоговорочной, Леониду все равно стало обидно. Приехал домой, а кому жаловаться? На заводе все радовались за коллегу: второй — тоже результат. Только мать смогла успокоить. Она была верующей женщиной, пела в церковном хоре. Накануне ей приснилось, как двое мальчишек, словно мяч, подкидывали солнце. Знакомая монахиня назвала сон вещим и сказала матери: "Скоро о твоем сыне и его товарище заговорит весь мир".
Контакт только в лодке
О каком товарище шла речь, Гейштор сразу понял. За месяц до Рима их с Макаренко вызвали в Ленинград на прикидку. Отрыв в 7 секунд окончательно убедил экспертов включить белорусов в сборную. Им пошили форму, выдали олимпийские значки.
"Приехали в Москву, а нас на самолет не берут. Причин не объясняют. Говорят: "Ждите". Позже мне шепнули, что из страны меня не выпускали из-за "пятой графы". А как там на самом деле было, не знаю, — по всему видно, что олимпиец до конца не разобрался в той "темной" истории.
Но сон-то был вещий. И все, что произошло потом, заставило Гейштора стать фаталистом. Самолет с олимпийской командой СССР на борту, едва отдалившись от Москвы, сделал аварийную посадку.
"Отказала система подачи воздуха. Пассажиров отправили в Италию вторым самолетом. Когда они прилетели, над озером бушевал ураганный ветер. За четыре дня гребцы ни разу не спустили каноэ на воду. Альбано успокоилось только в день нашего приезда", — описывает цепочку мистических событий Леонид Григорьевич.
Пока решалась судьба каноистов в Москве, они упорно тренировались. Каждый день с 6 до 8 утра, пока по реке не начинали курсировать судна. Никто над будущими чемпионами не стоял, не учил, не подсказывал.
"Работали, как каторжные. Майки от пота можно было выкручивать, выпаривать и этой солью суп солить", — спортсмен бьет огромной ладонью по столу, и мы понимаем, что он не шутит.
Самобытная техника белорусских гребцов покорила многих. Феномен дуэта Гейштор-Макаренко обсуждали еще долго. Вместе они выиграли чемпионат мира (1963), два чемпионата Европы (1961 и 1963), чемпионаты СССР (неоднократно). Последнее их совместное выступление за границей было в 1964 году, на Международной регате в Венгрии. Их каноэ будто летело над водной гладью. На финише внутри лодки не оказалось ни одной капли воды! Все удивлялись, как такое возможно.
В 1967 году экипаж распался. Почему?
"Это не у меня надо спрашивать, а у советских функционеров от спорта. Каждая моя поездка за рубеж вызывала "наверху" вопросы. Во многом по этой причине и с Макаренко нам пришлось расстаться. Он загранпоездки любил, а без меня за "бугром" ему делать было нечего. Мы ж экипаж. Вот и сменил он напарника. Выездным-то сделался, а второй раз чемпионом не стал. Правда, и я тоже…" — задумывается о чем-то своем Леонид Григорьевич.
Чем дальше 1960 год, тем…
Сразу после римской Олимпиады Леонид решил продолжить образование. Это ж смешно: олимпийский чемпион с семью классами средней школы. Поступил в Гомельский политехникум.
"Скрывать не буду, популярность помогла. К моему возвращению набор уже закончился. Я обратился к тогдашнему министру образования, и он приказал допустить меня к вступительным экзаменам сверх лимита. Заметьте, не зачислил "автоматом". Экзамены сдал успешно. Да и потом, когда учился, преподаватели всегда шли навстречу. Понимали, почему я часто пропускал занятия", — улыбается собеседник.
После окончания техникума Леонид поступил в Гомельский пединститут на факультет физвоспитания. Окончил, правда, уже университет. Там впервые почувствовал, что значит быть неугодным. Чем дальше уходил 1960 год, тем чаще большие и малые начальники указывали олимпийцу его место.
"Помню, вернулся с чемпионата СССР и сразу в университет. Сессия прошла, надо сдать "хвосты". А меня декан факультета не допускает к экзаменам. Я к ректору на прием, обрисовываю ситуацию. Он при мне трубку снимает и декану звонит. А на том конце провода слышно: "Да гнать этого Гейштора надо! Все силы приложу, а от него избавлюсь!", — описывает неприятный момент ветеран спорта.
К экзаменам его все-таки допустили. Более того, после окончания университета предложили остаться работать на кафедре. Он согласился. Преподавал семь лет. Кандидатскую даже защитить собирался, кандминимум сдал. Но в 1973 году ушел с должности ректора Владимир Белый (известный белорусский ученый в области физики полимеров), а следом попросили освободить должность и Гейштора…
Олимпиец чуть не стал грузчиком
После университета Леонид долго не мог найти работу. По этой причине и с женой развелись.
"Чтобы семью содержать, деньги нужны. А где их взять, если на работу не берут? Да и не умел я, по сути, ничего. Только грести да учить этому других", — рассуждает о своей молодости олимпиец.
К тренерской работе Гейштора долго не допускали. А однажды предложили должность грузчика на мелькомбинате. Женщина на бирже труда так и сказала: "Вы нам подходите, мужчина крепкий".
Олимпиец уже оформил документы, как вдруг позвонили из Минска: "Леонид Григорьевич? Хотим вам предложить должность тренера в ФСО профсоюзов "Красное Знамя". Это был 1976 год. С тех пор вплоть до нынешней весны он работал с детьми. Вырастил чемпиона мира Сергея Пусева, чемпионов СССР Евгения Сусленкова и своего сына Игоря.
Президент пообещал выслушать
Гребная база, где последние двадцать лет работал легендарный спортсмен, представляла собой несколько обесточенных вагончиков среди хмызняка да небольшой пирс. Тренировки проходили на одном из волотовских заливов. Гейштор обращался в различные инстанции за помощью. Никто не помог. Об отношении к детскому спорту хотел рассказать президенту страны.
"С Александром Григорьевичем пересеклись прошлой осенью, когда закладывали Олимпийскую аллею в Минске. Я хотел ему про гребную базу рассказать, попросить помощи, но у него тогда времени не было. Нужно было срочно лететь в Нью-Йорк. Договорились, что примет меня позже. Вот же этот момент", — Гейштор показывает на фотографию, где они с Лукашенко о чем-то беседуют.
Базы уже нет. Развалилась от старости и бесхозяйственности. Тренерскую работу Гейштор оставил. Но от идеи встретиться с главой государства не отказывается. Хочет показать ему свою последнюю книгу. Она сейчас в типографии.
"Пусть почитает. Там много чего интересного о большом спорте и настоящем патриотизме. Есть еще пару мыслей, которые при личной встрече озвучу. Подарить квартиру и увеличить пенсию не буду просить. На хлеб хватает, и слава Богу", — на лице Гейштора снова загадочная улыбка.
О чем он хочет сказать Лукашенко? Может, о том, что скоро стартуют Олимпийские игры в Рио, и он готов нести белорусский флаг? Чтобы потом не говорили, что страна выжимает все соки из олимпийских чемпионов, а потом о них забывает.
