Корреспондент Sputnik Лев Рыжков позвонил Зое Черкасской в Израиль, расспросил об источниках вдохновения и ностальгических воспоминаниях.
— Как у вас появилась мысль сделать серию ностальгических картинок?
— Последние шесть лет я работаю над серией картин про русскую эмиграцию в Израиле. Будет выставка в 2017 году в Музее Израиля. Это у нас — самый главный музей. Я приехала сюда в 1991 году и, получается, зафиксировала на картинах жизнь людей 25 лет назад. Я изучала архивные материалы, пересмотрела много фильмов, которые связаны с тем временем. И как-то у меня память оживилась из-за этого. И параллельно с картинами о русской эмиграции у меня вот эта серия возникла.
Еще одна причина, я думаю, то, что у меня недавно родилась дочка. И я стала свое детство вспоминать. В принципе, всю эту серию я начала, когда была на последнем месяце беременности. И вот уже около года ко мне приходят такие рисунки.
— А как часто они приходят?
— Ну, иногда бывает неделя, а иногда и каждый день. Но опять же, зависит от какой-то моей повседневной деятельности. Иногда бывает, что в месяц — один рисунок. А иногда — каждый день подряд. В общей сложности их около ста. Даже больше сейчас.
Советское детство в миниатюрах Зои Черкасской — фотолента Sputnik>>
— А может, какие-то старые фильмы вдохновение подстегивают?
— Я пересмотрела вообще все перестроечные фильмы, которые могла найти в сети, включая полный треш. И каждый к чему-то подстегивает. Потому что в каком-то месте я интерьеры вижу какие-то, для меня подходящие. Какие-то есть там хорошие фильмы, которые мне даже нравятся. Но даже в самом трешевом фильме есть элемент, который может мне пригодиться.
— А какие, по-вашему, фильмы хорошие, а какие трешовые?
— Мой любимый фильм того времени — "Маленькая Вера". Мне кажется, это вообще — шедевр кинематографа. Я его всегда с удовольствием пересматриваю. И мы с другими художниками собираемся сделать целую выставку по этому фильму, какие-то эпизоды из этого фильма изобразить.
И есть фильмы совершенно жуткие. Например, с актером Михаилом Кокшеновым. Про сексуальные похождения. Но там тоже есть детали. Одежда, например, как одеты люди.
— А я-то думал, что вам ближе такие вещи, как "Прекрасное далеко, не будь ко мне жестоко"…
— Есть и такие вещи. Конечно, это мое детство. Но я не могу сказать, что я слишком идеализирую это время.
— В родной Киев не хотели бы вернуться?
— Ну, вообще, Киев — отличный город. Я бы там жила, если бы там все было нормально. Я там была два года назад, незадолго до начала последних событий. А до этого я не была в Киеве восемнадцать лет.
— Это очень много!
— Да. У меня такой большой перерыв получается. Я в России много бывала, а в Киеве почему-то нет. Когда-то я там училась в художественной школе. И многие из моих тогдашних соучеников стали актуальными художниками в Украине. Я их там встретила, и это было очень интересно, потому что я как бы их всех знаю. Но был разрыв в знакомстве в 18 лет.
Получился интересный эксперимент с памятью. Потому что, с одной стороны, я все очень хорошо помню. А с другой стороны — такой вот провал. Я там даже многие места оставила на потом, чтобы в другой раз приехать и снова испытать этот эффект памяти. Когда я, например, пришла в тот район, где я жила. По карте если искать, я бы никогда не сказала, как пройти от метро до дома. А когда выходишь — точно знаешь, что надо делать, и это было очень необычно.
— А как вы относитесь к политической ситуации у вас на родине?
— Вы знаете, я в политике не очень разбираюсь, особенно в украинской. Я не слежу, чтобы не раздражаться. Я не знаю, что там происходит. Я не могу что-то одобрить, если я не вникла в какие-то там детали. Меня политические темы очень нервируют. В Израиле я как раз в политике очень хорошо разбираюсь, и меня все это страшно бесит. А там я просто нервы решила сберечь, поэтому я понятия не имею, кто там действующие лица.
— А есть ли в Израиле какая-то деталь, которая вдохновляет на воспоминания о советском прошлом?
— Здесь очень много русских. И многие из них законсервировались в своем прошлом. Они живут в 90-х. Я, когда приезжаю в Россию или на Украину, вижу, как там все поменялось. А здесь многие русские — все еще там, в том времени. И одеваются так, как одевались тогда.
— Джинсы-варенки?
— Ну, такое, наверное, не особо купишь. Но какая-то была мода советская. Ну, вот мужчина, когда одевает такую жилетку, как для фотографов.
— То есть советские прически вы с натуры рисовали?
— И такое было. Или когда ты придешь к кому-нибудь домой, к родителям чьим-то. А у них там СССР в миниатюре.
Советских много в Израиль приехало в 90-х годах. Поэтому когда мне для проекта требовался какой-то антураж — хрусталь там какой-нибудь, вот что-то такое советское — все это очень просто найти. В секонд-хендах всего этого навалом, нет проблем.
— То есть, в Израиле, как я понимаю, есть и русский дух, и Русью пахнет, как говорил Пушкин?
— Там на четверть наш народ. Это Высоцкий говорил.
— Расскажите теперь о творческих планах.
— Я сейчас собираюсь напечатать книжку с рисунками. И даже получила в Израиле небольшое финансирование этой темы. Сейчас буду искать издательство, которое за это возьмется. А так я делаю еще и большие картины маслом. Я в Израиле — успешная художница. Меня здесь все знают. И сейчас у меня будет персональная выставка в самом большом музее страны.
А в принципе, я активно выставляюсь и в Израиле, и в Германии — я там жила пять лет и продолжаю поддерживать связь.
— А на жизнь вы зарабатываете именно живописью — или есть еще какая-то профессия?
— Только живописью.
