Андрей Диченко, Sputnik.
Юрий Мамлеев был из тех писателей, чьи произведения вызывали либо восхищение, либо полное отвращение. Человек, прочитавший хотя бы единожды его текст, не мог остаться равнодушным. Кем он был, этот пророк мятежных подростков и оракул подпольных метафизиков?
Сегодня, когда Юрий Витальевич отправился в свой последний метафизический путь, многие заговорили о смерти целой эпохи. И действительно — еще будучи молодым, неизвестным литературному миру человеком, в своей квартире на Южинском переулке в Москве он организовал кружок. Там же собирались подпольные литераторы, декламировавшие свои произведения. Это было на заре 60-х годов, когда в столице СССР — Москве, образовалось огромное нонконформистское общество из художников, писателей и поэтов. Поэтому квартира Юрия Мамлеева стала чем-то похожим на литературный салон.
"В те времена ко мне приходили самые разные люди. Были среди них Саша Харитонов, Лев Кропивницкий, Веничка Ерофеев, Леонид Губанов", — вспоминал Юрий Мамлеев.
Там же, неподалеку от Пушкинской площади, он и зачитывал отрывки из своего главного произведения — книги, которая впоследствии получит название "Шатуны". Писатель называл ее "метафизическим отчаянием", которое и привело его к творческой свободе. Лишенная всякой цензуры, рукопись была настолько эзотерической, что даже в кругах прогрессивного неформата первые читатели не могли понять, для кого и для чего она написана.
Символично, что эмигрировав в США в 1974 году и предоставив рукопись "Шатунов" в издательство, писатель получил отказ с формулировкой, что мир пока что не готов к таким произведениям. Но в несколько сокращенном варианте книга все же вышла под названием "The sky above Hell" ("Небо над адом").
О своем детстве Мамлеев говорил мало. Возможно, из-за отца — психоаналитика, сгинувшего в сталинских лагерях. А может, из-за постоянных арестов деятелей культуры, проходивших на фоне всеобщего подъема после разгрома Третьего Рейха. Или мрачной тоталитарной атмосферы, лишенной духовной основы. Об этом же и "Шатуны", где главный герой совершает серию немотивированных убийств. Таким образом он пытался познать смерть эмпирическим путем и найти свой путь существования в стране, где ампутированное христианское начало заменили на чуждую материалистскую идеологию.
Несмотря на то, что всю свою жизнь писатель занимался литературой и философией, он получил техническое образование: поступил в Московский лесотехнический институт по совету друга семьи — преподавателя физики Евгения Рудольфовича. Но уже в эмиграции — сначала в Америке, а потом и во Франции — основатель и проповедник метафизического реализма занимается только писательством и философией. К слову, во Франции 80-х он и получил мировое писательское признание.
В подтверждение этому французский исследователь творчества Достоевского Жак Катто выступил со статьей, в которой утверждал, что русский писатель Юрий Мамлеев — достойный наследник творчества Гоголя и Достоевского. А в журнале "Нувель литерер" написали, что "короткими и емкими фразами Мамлеев доводит своего читателя до полубезумия".
В 1993 году Юрий Мамлеев навсегда возвращается в Россию. Про этот период он говорит, что наконец-то тьма и свет в его душе находятся в гармонии. Об этом свидетельствуют его поздние романы ("Блуждающее время" и "Другой"), уравновешенные и уже лишенные бесконечного душевного мятежа. Несмотря на темные материи, в которых он обитал, в конечном итоге его мировоззрение пронизано чистым и неосязаемым светом.
"Когда я вернулся домой, то испытал прилив счастья. Несмотря на признание на Западе, где печатались мои книги, я все равно испытывал трудности и не мог избавиться от чувства постоянной ностальгии. Трудно объяснить словами то, что ты думаешь о России, когда вынужден жить на Западе", — говорил писатель в интервью.
25 октября 2015 этого воистину великого человека не стало в человеческом мире. Но умер ли он — тот, кто всегда утверждал, что никакой смерти не существует? Нет, это слово точно не подходит к такой личности. Скорее всего, он продолжил свой путь по тем мирам, в которые раньше умел заглядывать лишь украдкой. И сейчас, в безграничном метафизическом пространстве, он с фантастическими героями ведет задушевные беседы о мироздании, временно оставив нас наедине со своими книгами.
