Ждет общения с дочкой 12 лет: история отца, который не хочет сдаваться

Белорусского австралийца Омрана Матара можно назвать одним из самых терпеливых отцов страны. Мужчина более 12 лет пытается сохранить общение с дочкой: после развода девочку забрала бывшая супруга и стала выступать против ее общения с отцом. Хотя назначенных судом встреч с дочкой не было почти пять лет, мужчина дважды в неделю приходит в назначенное время и место. И ждет, что однажды дочь вместо привычного "Уходи" из-за закрытой двери, откроет ее и скажет: "Привет, папа".

Об австралийце, который отказался от жизни на родине и карьеры в международной компании, остался жить в Беларуси и выучил русский язык, чтобы его собственная дочь после развода не осталась без отца, Sputnik ранее писал. Два года спустя журналистка Sputnik Инна Гришук встретилась с героем репортажа, чтобы узнать, есть ли положительные изменения в его жизни.

"Положительные изменения есть. Полгода назад у меня родился сын, я в третий раз стал папой. Подрастает дочка Мира, ей недавно исполнилось два года. Это источник моей радости и надежд. Надежд на то, что однажды наступит день, когда такие же хорошие отношения возобновятся с моей старшей дочкой Дуней. Ей сейчас 15, она окончила девять классов и поступила в колледж", – начинает разговор Омран Матар.

Мы встречаемся у него дома в спальном микрорайоне Гродно, здесь он живет с новой семьей – супругой и двумя маленькими детьми, которые родились во втором браке. Жилье покупал специально недалеко от школы, куда до поступления в колледж ходила его дочь, и квартиры, где она живет с мамой и ее родителями.

К закрытым дверям этой квартиры, адрес которой указан в решении суда, Омран приходит дважды в неделю, за исключением дней, когда уезжает в рабочие командировки или летает к родным в Австралию. Мужчина основал крупную ассоциацию спикеров в России, занимается ее развитием. Поэтому иногда ездит по рабочим и семейным вопросам за пределы страны.

Омран Матар родился и вырос в Австралии, по образованию – юрист и экономист. До приезда в Беларусь работал в Лондоне, в Сиднее, затем в Дубае, занимался развитием семейного бизнеса в Австралии, получил приглашение возглавить международный инвестиционный фонд. Но от карьеры отказался. Объясняет: "Дети – это более важная ценность, чем деньги". Теперь он называет Беларусь своей второй Родиной.

Очередной поход к старшей дочери снова не принес встречи. И в жару, и в дождь, и в мороз в назначенное решением суда время мужчина находится на лавочке возле подъезда или недалеко от него.

"Хочется, чтобы вы увидели в этой истории не ожидающего много лет встреч отца, а девочку, которая дважды в неделю стоит по другую сторону двери, и которая забыла, каково это жить и общаться с папой. До развода у нас с Дуней были прекрасные отношения, у нас была эмоциональная связь. Эти отношения много лет целенаправленно разрушались, например, через ложь об отце. Дочке внушили, что я хочу ее похитить, увезти в Австралию. Никаких фактов, которые это подтвердили бы, за 12 лет не нашлось. Но ребенок верит в эту историю и боится", – поясняет Омран и добавляет:

"Меня часто спрашивают – почему я продолжаю приходить сюда. Ведь каждый раз меня ждет одно и то же. Незадолго до моего прихода получаю сообщение с практически одинаковым текстом. В нем говорится, что дочка видеть меня не хочет, приходить мне не нужно. Примерно те же слова повторяет через закрытую дверь. Я отвечаю, что делаю это ради любви к дочке – каждый раз я жду, что случится чудо, и Дуня сможет снова со мной общаться, как это было в детстве. Я считаю это стратегически верным – дочка знает, что у нее есть любящий отец, что он как минимум в назначенное время всегда будет рядом, что у нее всегда есть место у папы дома также".

Омран показывает фотографии и видео, сделанные до развода и в первые годы после него, когда связь с дочкой была еще очень крепкой. На них – счастливые лица. Девочка отлично разговаривала на английском, легко переключалась на русскую речь, радостно обнимала папу.

"Посмотрите эти снимки. Это в первые годы после развода. Меня пригласили выступить в школе перед классом, где училась Дуня. Детям очень понравился мой рассказ, на фото видно, как дочка гордится отцом. Такие встречи даже в школе резко прекратились, когда мама Дуни пожаловалась и потребовала их запретить", – делится воспоминаниями собеседник.

Теперь в его жизни новые реалии: даже случайно увидев дочку в городе, старается не подходить к ней. Ведь девочка начинает кому-то звонить и убегать.

"Мне больно это видеть. Я на нее не обижаюсь за такое поведение. Этот страх основан на ложных мыслях, я вижу, что это результат влияния родителя и других взрослых, с которыми живет дочка", – уточняет Омран.

На вопрос о том, когда у него в последний раз была встреча со старшей дочкой, он отвечает встречным вопросом:

Последний раз что-то похожее на полноценное общение с дочкой было более восьми лет назад. Тогда отца могли пригласить в квартиру, девочка с ним разговаривала, играла.

"Потом начались отговорки, что во время назначенных встреч дочка спит, занята или скоро начнется интересный фильм. Потом для встреч выбирались странные и неудобные форматы. Встречи если проходили, то в кинотеатре, ведь во время фильма невозможно общаться. Мама все время держала дочку за руку, отказывалась ехать в такси, потому что, якобы, папа представляет опасность. Если такую мысль много лет внушать ребенку, наконец, он начнет по-настоящему бояться", – отметил Омран.

Мужчина не лишен родительских прав, исправно уплачивает алименты, дочка носит его фамилию.

"Вот уже 12 лет наблюдаю, как мою дочь постепенно лишают отцовского воспитания и общения. Все потому что два человека много лет назад из-за личных обид решили, что меня нужно вычеркнуть и стереть из жизни дочери. Это бывшая супруга, мама Дуни, и бабушка – моя бывшая теща", – продолжает разговор Омран Матар.

Он показывает решение суда от 2012 года, в котором прописан график общения с девочкой. Два раза в неделю – вечером в будний день и днем в выходной. Не в пользу отца оказалась двусмысленная формулировка в документе.

"Здесь написано – "с учетом пожелания ребенка". Судья давал пояснения по поводу этой фразы. Это значит учитывать, в каком месте ребенку хочется проводить встречи, а не проводить ли их вообще. На практике эта фраза используется, чтобы встречи отменить, потому что якобы ребенок не хочет. Понимаете разницу?" – отмечает Омран и добавляет:

"Если мама и бабушка не хотят, чтобы ребенок общался с папой, как вы думаете, что будет говорить ребенок? Любой адекватный человек понимает, что это влияние взрослых".

Отец уточняет, что с самого начала у него сложились очень тесные взаимоотношения с дочкой, это подтверждено документами, которые требовал суд. После никаких ссор, непонимания с девочкой, которые могли бы ее так испугать, не было.

"Наши встречи всегда проходили в присутствии мамы. Если бы я сделал что-то обидное для дочери, это было бы снято на телефон, была бы жалоба, меня бы лишили родительских прав. В какой-то момент я стал замечать, что Дуня боится проявлять ко мне чувства, смотрит на реакцию матери, становится закрытой. Это видели и воспитатели, и психологи, которые тогда работали с дочкой", – вспоминает Омран.

Омран много времени уделял изучению детской психологии и белорусских законов, которые касаются защиты прав детей. Он обратил внимание, что при их исполнении часто включается человеческий фактор и общественные стереотипы. Только недавно начало возникать понимание, как важно ребенку после развода поддерживать общение с обоими родителями.

"Когда ребенок отказывается учить русский или математику, потому что не понимает, зачем нужны эти предметы, ему объясняют. Но ведь общение с отцом и отцовское воспитание совместно с материнским не менее, может, даже более важно. Но детям это никто не объясняет. Как можно одновременно обязывать детей ходить в школу и не обязывать встречаться с отцом – одним из двух самых родных людей?" – задается вопросом Омран.

По его словам, во многих странах, в том числе и в России, активно обсуждают, как решать проблему "отчуждения детей" от отцов после развода. Он уверен, что в Беларуси эта тема очень скоро выйдет на публичную повестку.

"Есть мировой опыт – вводить юридическое наказание для родителя, с которым живет ребенок после развода, если он начинает отказываться от общения с другим родителем. То есть это расценивается как результат влияния взрослого. Если такая практика появится в Беларуси – от этого выиграют все – и дети, и родители, и общество в целом. Больше всего выиграют дети, ведь они – будущее поколение нашей страны", – предлагает собеседник.

Редакция Sputnik связалась с мамой девочки. Она пообщалась по телефону с журналистом, но сообщила, что комментировать ситуацию о своей семье не станет.

В гродненском областном управлении образования журналисту Sputnik сообщили, что с ситуацией Омрана Матара знакомы.

"Конкретно в данной семье разногласия по вопросам воспитания ребенка решались в судебном порядке. Есть решение суда, обязательное к исполнению обоими родителями. На протяжение многих лет дочь данного гражданина отказывается с ним встречаться", – сообщила начальник отдела воспитательной и социальной работы главного управления образования Гродненского облисполкома Ольга Ненартович.

По словам Ольги Ненартович, с данной семьей проводилась работа на протяжении многих лет, чтобы наладить детско-родительские отношения, правда, безрезультатно.

"Специалисты-психологи в том числе встречались с девочкой. Неоднократно девочке и родителям предлагалась помощь педагогов-психологов", – резюмировала специалист.

О том, легко ли в Беларуси отцам после развода поддерживать полноценное общение с детьми, рассказал директор частного социально-просветительского учреждения "Семейный компромисс" Олег Бакулин, который много лет работает с отцами, отстаивающими право на равноправное общение с детьми после развода. По его словам, при равных правах и возможностях обоих родителей на практике отцы являются фактически бесправными.

Он приводит один из последних примеров – решением суда (еще не вступило в силу – Sputnik) двоих мальчиков передали на воспитание отцу. Но судебные разбирательства длились более пяти лет.

"В ходе суда было установлено, что мать систематически на протяжении нескольких лет применяла физическое насилие над детьми, дети сбегали от матери, выражая желание даже жить в приюте, но не с ней, семья неоднократно состояла в социально опасном положении. Но всегда госорганы всячески защищали мать, а не права детей. Сейчас дети живут счастливо со своим родным отцом в одном из областных центров, с матерью не желают не только разговаривать, но и контактировать в принципе", – приводит пример Бакулин.

Собеседник убежден, что споров по вопросам воспитания детей не возникает, когда оба родителя после развода думают об интересах детей и понимают, что ребенку одинаково важно поддерживать общение с обоими родителями. Но чаще один из родителей, с которым остается жить ребенок, начинает использовать ребенка как "орудие" мести, чтобы насолить бывшему или бывшей. В итоге наносит ребенку психологическую травму, при этом подрывает и свой собственный родительский авторитет.

"Сейчас часто судебные решения выносятся в пользу женщин. Иногда доходит до смешного, когда с ребенком пяти или шести лет отец имеет право увидеться на пару часов и строго в присутствии второго родителя, с которым крайне неприязненные отношения. Исправить ситуацию в лучшую сторону можно. Прежде всего, нужно менять общественное мнение, ставить на первое место интересы детей, постепенно менять судебную практику, чтобы отцам, желающим воспитывать детей, не приходилось годами добиваться такого права", – резюмировал Бакулин.