Фотоповесть временных лет: к 85-летию Юрия Иванова

Фотографическое полотно времени, как "Плащаница Христа". Что это? Запечатленная реальность? Послание из прошлого? Чем больше ты на него смотришь, тем глубже погружаешься в то время. И вот уже портрет зазвучал забытой мелодией. Он ожил. Герой фотокартины заговорил памятью своей эпохи. О творчестве известного белорусского фотографа Юрия Иванова, которому сегодня исполняется 85 лет, рассказывает колумнист Sputnik Евгений Огурцов-Кржижановский.

Юрий Сергеевич Иванов – лауреат Национального конкурса печатных средств массовой информации "Золотая Литера" в номинации "Лучший фотокорреспондент" и единственный из белорусских фотографов, который стал победителем в престижной международной премии World Press Photo. Является автором многочисленных выставочных проектов, экспонировавшихся на самых престижных площадках Беларуси и других стран.

Героями репортажей автора в разное время были великие поэты и художники, президенты и короли, нобелевские лауреаты и олимпийские чемпионы, знаменитые музыканты и космонавты, исторические события, лица и лики современников.

Часто Юрия Иванова называют летописцем современной Беларуси, только у него в руках не перо, а фотоаппарат. Могла быть кисть живописца или лира поэта, резец скульптора или скрипка музыканта, но это не изменило бы его сути художника, создающего свой мир.

Сколько фото собралось в архиве фотокора АПН СССР Юрия Сергеевича Иванова за эти более, чем 65 лет фотосъемок? Бесконечно много! Летопись целой эпохи!

Петр Машеров, Михаил Горбачев, Владимир Мулявин, Михаил Савицкий, Евгений Евтушенко, Андрей Вознесенский, Игорь Лученок, Иосип Броз Тито, Леонид Брежнев, Александр Медведь, Эмиль Кио – тысячи фотографий известных политиков, ученых, артистов, спортсменов, незнакомых людей, и каждого фоторепортер помнит.

А еще тысячи рассказанных историй, в которых отразилось прошлое, настоящее и возможное будущее. А это – ничто иное, как фотолетопись нашей большой страны!

Около двухсот лет назад был изобретен фотоаппарат. Пора приравнять его к кистям, краскам и мольберту, а фотографию назвать, как и должно, – искусством способным вызывать эмоциональный отклик у других людей. Феномен фотографии подходит и под другую, более узкую интерпретацию, когда искусством называют собственно художественную деятельность и ее результат – художественное произведение. Как его распознать во времена "всемирного потопа" фотокарточек из "мыльниц"? Над рисунком ребенка заплачет и засмеется только его мать, а над шедевром гения – весь мир.

- В каждой фотографии существует обратная связь. Понятие творца никуда не уходит. Картины, фотографии, фильмы, музыка, книги, все творения имеют автора и его видение мира, вот он, этот мир в его произведениях и отражается. В фотографии тоже.

Мулявинскую фотографию после похорон принесли на поминки, такая традиция. А рядом со мной сидел Василий Раинчик и восторгался портретом своего друга. Тут я ему и говорю: "А хочешь, я и тебя сфотографирую?". Раинчик, воскликнув: "Да ну тебя к черту!", тут же ретировался. Теперь, увидев меня с фотоаппаратом, он переходит на другую сторону…

Смех смехом, но роль фото в повседневной жизни увеличивается, а старинного фотопортрета многократно. Все эти аватарки, да и фото на могилах, не старых людей отображают. Выбирают лучшие фото, где еще есть молодость, красота… Именно такое фото идет с нами в вечность. Мы все больше погружаемся в виртуальный мир, где фотография становится центром композиции.

Меня однажды научил жизни мой коллега, апээновец. Я обычно дубли выбрасывал. Он меня пристыдил, сказав, что все это рано или поздно пригодится. Я последовал его совету и, вот уже с 1965 года обрастаю этим материалом и… таки прав был мой коллега – все пригождается.

Когда главреда "Знамя Юности" Александра Зинина назначили руководить газетой "Советская Белоруссия", то он потянул за собой и меня. В 1964 году освободилась ставка фотокора АПН. Мне предложили выбрать свои лучшие 25 фотографий и отослать их в головной офис АПН. А 15 апреля 1965 года оттуда пришло письмо с вызовом меня в Москву.

– В 1978 году Петру Мироновичу Машерову исполнилось 60 лет и по заданию редакции я делал репортаж поздравлений юбиляру в его кабинете по улице К. Маркса, 5. Со мной в паре работал Роман Фарбер, который делал парадные снимки. Машеров счел нужным представить Фарбера, объяснив членам ЦК, что он фотограф, который делает художественное фото, и, указав на меня, добавил: "А этот – для газеты".

Очень разные люди поздравляли Машерова: коллективы предприятий, вузы, все заходили к нему в кабинет, он принимал поздравления, жал руки и прощался. Вдруг Петр Миронович как-то неожиданно изменился, когда к нему в кабинет вошли обычные с виду люди: лицо его разгладилось, глаза потеплели, и я увидел совершенно другого Машерова! Чиновник исчез, появился человек, простой и добрый.

И я начал фотографировать, поймав свой миг и запечатлев настоящего Петра Машерова в тот самый момент, когда он уже в дверях прощался со своими друзьями-партизанами. Потом с этого снимка сделали двухметровую репродукцию, установив в музее ВОВ, еще в том, старом, что был рядом с Дворцом профсоюзов. Это был серьезный успех!

– Этот же кабинет, но уже при Тихоне Киселеве, а эффект практически тот же. Я издавал альбом о Брестской крепости. Делал его уже почти два года, экспериментируя с искусственными дымами, природой, а также выкладывал для создания образа музейные экспонаты, привлекал детей. Для большей выразительности кадра снимал один и тот же объект весной, летом, зимой и осенью.Целые страницы книги были без слов, мысль держалась только на ассоциациях. Был увлечен работой, хотелось передать дух этого легендарного места. Альбом назывался "Крепость-герой", но госкомиздатовское начальство видимо имело свои резоны и чуть было не отказались его издавать, но… тут сработал эффект "машеровского кабинета". Потом альбом, тиражом 50 тысяч экземпляров трижды переиздавали. трижды переиздавали. Это моя гордость –Брестская крепость.

– Попасть в этот проект было сложно. Задумка авторов была такой: 100 советских фотокорреспондентов и 100 иностранных разъезжаются по стране и снимают различные сюжеты. В итоге должна получиться книга "Один день из жизни Советского Союза", которую планировали издать в Америке. Руководство СССР посчитало, что 200 фотографов – это слишком много (хотя по масштабам страны и трехсот не хватило бы), и собрали сто авторов – 42 из Союза (более двух тысяч претендентов), 8 – из стран соцлагеря и 50 – из Америки и Западной Европы. Все разъехались по 74 городам СССР, каждому за сутки предстояло снять около 30 сюжетов. Мне достался Минск.

Свобода была полная. Темы просто декларировались редакторам. "Летучку" снимали в 10 утра, но готовились к ней несколько дней. Красные косынки были у всех работниц, даже тема "Летучки" была реальной, как и директор с главным инженером – настоящие.

"Пятиминутка" растянулась на полтора часа и заняла несколько пленок по 36 кадров. Их проявляли в Испании, затем отправляли в Америку, где делали макет. Саму же книгу напечатали в Японии.

– Во время фотомарафона удалось воплотить в жизнь и другие интересные идеи. Например, в Ратомке фотографировал новенький трактор МТЗ, в котором 100 лошадиных сил, а рядом – сто живых лошадей. Американцы работу не опубликовали, посчитав это рекламой.

– Почтальон Домна Сильвестровна Рогалева из Лиозненского района своими силами создала кладбище советских солдат, погибших под Лиозно. Фотоочерк о ней был напечатан в перестроечные времена в Западной Германии в журнале Soviet Union Heute ("Советский Союз сегодня").

Один немец увидел фотографии, прочитал статью и решил отблагодарить: назначил ей пожизненную ежемесячную пенсию в 150 марок. Но пересылать деньги в СССР было нельзя. Тогда Хельмут Брандль пригнал в деревню Пронское две фуры гуманитарной помощи – холодильники, телевизоры, одежду, продукты. Пировала вся деревня!

А финал получился нерадостным. "Лучше б этот немец не приезжал, – жаловалась Юрию Иванову вскоре Домна Сильвестровна. – Житья не дают односельчане, думают, что я какого-то немца подзахоронила в братскую могилу". Сам же Хельмут всегда говорил, что ненавидит Гитлера, а помочь захотел, потому что увидел на фотографии лицо доброго человека.

В декабре 1991-го Юрий Иванов оказался единственным фотокорреспондентом в Вискулях. Его глазами мир видел момент распада СССР. И если кадр с момента подписания соглашения знаком многим, то этот снимок – малоизвестен. Стол после того, как все разошлись, и забытые очки одного из участников.

Известный белорусский режиссер Галина Адамович готовит документальный фильм, посвященный творчеству Юрия Иванова, и один эпизод был снят случайно, буквально по сценарию. Герой нашего фильма открывал очередную выставку, на этот раз в 4-й детской клинической больнице Минска, которая отметила свой 45-й день рождения.

Такие подарки белорусским клиникам Юрий Иванов делает постоянно. Так, недавно он подарил 4-й городской клинической больнице Минска свою уже третью по счету выставку. Пациенты клиники безмерно благодарны автору фотографий за положительные эмоции, которые сродни самому лучшему лекарству.

И еще один факт из жизни и деятельности известного фотографа. В момент подготовки материала к печати, руководство 10-й поликлиники города Минска в лице главврача Светланы Ивановны Цобкало объявило, что свое 15-летие коллектив клиники отметит открытием выставки Юрия Иванова, работу над которой он уже начал.