Ветеран ВОВ: в моем госпитале раненые умерли в День Победы

В жизни Ираиды Ивановны было множество испытаний. Когда девочке было пять лет, ее отца репрессировали. Вместе с мамой, двумя старшими братьями и сестренкой выживали как могли – есть было нечего. Потом началась война, стало еще хуже.

Девушке удалось выдержать пытки в концлагере, голод, расставание с близкими. Несколько раз Ираида оказывалась в шаге от смерти.

Родилась Ираида Ивановская на хуторе в Псковской области в 20 километрах от города Невель.

"Детство помнится очень хорошо. У меня два старших брата было: один преподавал, второй еще только учился на педагога. А я больше хотела в медицину. Но мама сказала – нет, никакой медицины", – с улыбкой вспоминает женщина.

В раннем детстве Ираида потеряла отца, а мама осталась одна с четырьмя детьми. Жили, как и многие крестьяне в то время, бедно.

В начале 40-х вышел закон о расхуторизации, семье пришлось продать дом и переехать в Витебск. Женщина признается, что Беларусь ей понравилась сразу.

"Седьмой класс я уже заканчивала в Витебске. Конечно, для меня это было что-то новое – Беларусь, урок белорусского языка – но ничего, справилась. Мне было 14 лет, я готовилась поступать в педагогический техникум. Правда, с неохотой. Даже мысль такая была – специально не поступить, чтобы потом пойти в медицинский. Но это была мечта, которая, к сожалению, не сбылась", – с горестью отмечает Ираида Ивановна.

О том, что было дальше, понятно без слов. Война пришла неожиданно и слишком быстро разрушила все надежды и мечты.

"На третий день войны наш дом в Витебске сгорел, и нас приютила к себе моя тетя. Деревня Куприки – как сейчас помню. До наших дней эта деревушка не дожила, ее немцы потом сожгли и камня на камне, как говорится, не оставили", – продолжает рассказывать женщина.

Вскоре в подполье ушли родные братья Ираиды. Вокруг деревни были сплошные леса и болота. Немцы, вспоминает ветеран, заезжали в село как хозяева, будто это их земля – на машинах и мотоциклах, с поднятыми головами. Сопротивления от местного населения гитлеровцы не ожидали. Но все это время сельчане не теряли связи с партизанами.

Записки с шифровкой закладывали в пенек обгоревшей сосны на краю деревни – так и общались с теми, кто ушел в лес. Однажды Ираиде пришлось выполнять серьезное задание: в записке, поступившей от партизан, было написано три слова: "Снять. Притащить. Пруд".

"Позже мы узнали, что на кладбище повесили нашего односельчанина, 17-летнего парня, который помогал партизанам. Это был февраль 1942-го. Немцы разъехались, а парень этот висит на дереве – день, два, три, четыре. И вот у меня эта записка: "Снять. Притащить. Пруд", – неспешно говорит Ивановская. – Расстояние до пруда – примерно километр. И я поняла, что это задание – это уже совсем не шутки. Взяла в помощники немого мальчика из деревни. Забралась на дерево и перерезала серпом веревку. Притащила к пруду, оглянулась – нигде никого нет, и быстро побежала домой, чтобы только никто не заметил…"

Следом пришло еще одно непростое задание: попасть на собрание полицаев и узнать, сколько на нем присутствует человек.

"Я взяла с собой маленького мальчика, чтобы как будто ходить и просить подаяние у местных жителей. А на самом деле выяснять, в каком доме проходит собрание. Вымазалась специально грязью, чтобы ко мне было "брыдко" подойти. В одном из домов оказались полицаи и немцы – 15 человек. Один из них выскочил из-за стола: я тебя знаю, ты же из другой деревни, а здесь что забыла? У меня сердце в пятки тогда и ушло. Я понимала, что еще немного, и он меня вычислит", – отмечает она.

Ираиде, можно сказать, повезло: другой сидевший за столом немец крикнул на своего подчиненного, который узнал девушку, приказал ему замолчать и прогнать детей из дома.

"Мы чудом спаслись и я, кстати, выполнила свое задание", – с улыбкой замечает собеседница.

Со временем немцы начали устраивать облавы и во время одной из них поймали всю семью. Маму с сестренкой отправили на работы в Германию, а Ираиду – в трудовой концлагерь под Оршей.

"Привезли в распределительный пункт в Витебск, где тысячи человек. В одну машину одних, во вторую – других. Сестренка за меня держится, я за маму держусь. Но немцы разлучили нас. Я только после войны узнала, что их угнали в Германию", – поясняет она.

В концентрационный лагерь Ираида попала в мае 1943-го. Работа была тяжелая: рыли окопы, траншеи, строили блиндажи, валили лес.

Раз в день ели черную баланду из отходов, хлеб давали по кусочку напополам с опилками. В концлагере умирали быстро, порой, признается Ираида Ивановна, было трудно понять – старик это или молодой парень: настолько люди были угнетенные, худые и грязные.

В июне 1944-го Оршу освобождала Красная Армия, за город шли очень долгие и кровопролитные бои.

"Фронт шел через наш лагерь, и немцы, когда уходили, сжигали узников, ничего не оставляя за собой. Нас загнали в какую-то конюшню и закрыли на засов. Мы уже слышали грохот "Катюши", знали, что наша армия близко, радовались, для нас это была музыка, – говорит сквозь улыбку и слезы Ираида Ивановская. – Немцы злые, бегают туда-сюда. В какой-то момент раздался такой сильный шум, мы подумали, что нас уже поджигают. Многие успели проститься с жизнью. Но нет – открываются засовы и стоят наши солдаты".

Лагерь был освобожден. Военные показали Ираиде и другим дорогу до Витебска. Развозить людей у солдат не было возможности, они шли вместе с фронтом освобождать столицу, поэтому узникам пришлось возвращаться на свою родину пешком.

От других людей девушка узнала, что в Подберезье когда-то находился военный госпиталь, и вместе с подругами отправилась туда. Встречающиеся на пути солдаты помогали с провизией.

"Кто краешек хлеба даст, кто муку с водой. Смешивали и выпивали. На третий день пути мы увидели военные палатки и высоких мужчин в белых халатах. Подлетаю к одному из них – такому высокому дядьке – и как выпалю: "Возьмите меня на работу, я буду вам раненых лечить!" Дядя положил мне свою тяжеленную руку на голову и говорит: "Детка, тебя саму надо лечить". Так я и попала в госпиталь", – рассказывает ветеран.

Работа была непростая: наряды по кухне и прачечной, стирка бинтов, сортировка раненых, перевязки. Через месяц госпиталь был передислоцирован в Шауляй. С военными врачами Ираида в составе 3-го Белорусского фронта дошла до Хайнрихсвальде (сейчас – город Славск Калининградской области).

Она помнит: когда объявили о победе, все побежали на площадь праздновать это долгожданное событие. Обнимались, кричали, плакали, целовались. Раненые солдаты, изнемогая от боли, тоже вышли на площадь.

"Вот и сейчас стоит в глазах эта картина. Но ликование это длилось недолго, потом нас ждало очень большое разочарование. Возвращаемся в палаты, а там тишина. Невозможно, чтобы после такого ликования было так тихо. Я в палату, а там уже выносят умерших тяжелораненых бойцов… Они умерли сразу после того, как объявили победу" – на глазах женщины вновь наворачиваются слезы.

С того момента, как Ираида оказалась в концлагере и до самой победы, она ничего не знала о своих родных. Весточка от мамы и сестры о том, что им удалось вернуться из Германии в Витебск, девушка получила в самом конце войны. Старший брат встретил победу в Каунасе, а младший погиб под Оршей.

Все это время медсестра оставалась в распоряжении военного госпиталя, который не спешили расформировывать.

Госпиталь расквартировали в городе Спасск-Дальний, а уже через месяц весь персонал отправили домой: капитуляция Японии ознаменовала окончание Второй мировой войны. Домой Ираида вернулась лишь в декабре 1945-го.

Вместе с земляками восстанавливала город, работала киномехаником, продавцом, поваром. Вышла замуж, воспитала двух сыновей.

В январе Ираиде Ивановне исполнилось 97 лет. Несмотря на почтенный возраст, она до сих пор каждый год накануне Дня Победы встречается со школьниками, военными, журналистами и рассказывает о войне.

"Восемьдесят лет прошло – это счастье для страны, что мы так спокойно живем с тех пор. Пусть так и будет дальше", – говорит на прощание ветеран.