На заре Национального художественного музея картины оценивали в продуктах

Народный художник Беларуси Иван Якимович Миско, человек, которого вполне можно назвать старейшиной творческой интеллигенции страны как по регалиям и наградам, так и по высочайшим человеческим качествам, работал в музее почти с самого момента его открытия.

Миско рассказал, как в свое время искали экспонаты для музея – для этого нужно было объехать множество частных коллекционеров, и иногда стоимость произведения оценивалась в картофеле, мясе и других продуктах.

– Могу сказать, как очевидец этих событий. 1957 год был для нас знаковым, потому что открылся наш Художественный музей. Для художников, писателей, актеров, то есть для людей творящих было куда прийти, ведь раньше негде было собраться… А теперь все забурлило, задвигалось! Выставки, встречи, обсуждения – это были годы становления современной белорусской культуры. Музей оказался настоящим центром, который притягивал к себе все лучшее, что было в республике. Никакого формализма и бюрократии – все было настоящее и живое.

– Случайно! Ведь кто требовался музею в самом начале? Рабочие! Надо было переносить экспонаты, в том числе и скульптуры, мыть их, заниматься патинировкой, то есть красить, реставрировать. Я это делал и ничуть об этом не жалею, потом объясню почему. Я стал работать в музее еще до его официального открытия, так что наверняка самый старейший сотрудник! Когда же Художественный музей открылся официально, тогдашний директор Аладова предложила мне ставку художника-оформителя. Что я должен был делать? Перечисляю обязанности: реставрация скульптур, этикетаж, афиши, каталоги, пригласительные билеты, оформление выставок…

– В этот период шел интереснейший процесс сборки экспозиции музея. Никаких автобусов у нас тогда не было, ездили на грузовых машинах или поездом. Искали частных коллекционеров и у них выкупали картины. Минкульт давал деньги, но тогда не было расценок, от слова никаких! Приезжаешь к коллекционеру и начинаешь определять стоимость произведения. А как? Начинаешь складывать сколько стоит картошка, хлеб, мясо, фрукты и прочие продукты. Вот и получается мешок еды за картину.

– Была такая знаменитая балерина Гельцер. К слову, любовница художника Коровина. Невысокого роста, красивая… Кстати, подарила мне свою фотографию. Надо бы найти… Строгая такая женщина. Ни чаем не угостила, ничего такого не предложила. Картину помню, "Дама с собачкой" называется. Зато деньги тщательно сосчитала. Эти коллекционеры главным условием ставили конфиденциальность сделки, чтобы родственники не узнали, картины ведь были частью наследства, которое надо было делить.

Это был дикий рынок того времени, из которого великие музеи вырастали. Раньше ведь были выставки частных коллекций. Теперь их нет, потому что и коллекций таких уже нет, да и владельцы "тихарятся" на всякий случай.

В Питере коллекционер Корниловская такая была. Откуда у нее коллекция образовалась? Так оказалось, что до войны она директором комиссионного магазина художественных товаров была. К тому же и с Фурцевой дружила, которая в то время министром культуры СССР была. Богатейшую коллекцию эта Корниловская собрала. Теперь такого нет!

– 20 лет я проработал в музее! Скажу так: я остался один, как самый старый работник музея, то ли экскурсовод, то ли уже сам экспонат?! Ну, какой там сотрудник? Я невысокого мнения о себе тогдашнем… Мы просто собирали произведения высокого искусства. Кажется, что получилось.

– Что-то вроде аспирантуры! Здесь я познал то, что не дали ни училище, ни академия – возможность прикоснуться к высокому искусству. Почувствовать его, ощутить кончиками пальцев… Когда в Минск приезжала знаменитая художница-белоруска Надя Леже, я был с ней всегда рядом, чтобы снимать с нее шикарные шубки, которые составляли часть имиджа знаменитой соотечественницы. Знаю точно, что Леже дарила музею свои книги. Где они сейчас? А это наше наследие, надо искать…Точно знаю, что все подарки, которые дарили директору Аладовой, остались в музее. Она домой не отнесла ни одной авторучки или ластика. Кристальной честности человек!

– Не только для меня, а для всех! Выходных не было. Все дни перегружены, а зарплата весьма скромная. Так что здесь надо было не просто работать с девяти до восемнадцати, а именно служить и никак по-другому!

Мы уже заканчивали разговор, когда в мастерской-музее художника появилась группка студентов и попросила Ивана Якимовича сфотографироваться с ним. Согласие было получено, но тут один юноша сказал другому, как он ловко "откосил" от армии. И услышал от художника в ответ: "В мое время было позором не пойти в армию, потому что таких людей считали ущербными и девушки за них замуж не шли!"

Группа дружно засмеялась. Мы действительно были в храме, если не божества, то покровителя искусств точно!