Политический практик: к столетию со дня смерти Ленина

Любой советский ребенок знал, что 22 апреля 1870 года родился будущий вождь мирового пролетариата. Знали, кто его отец, кто мать, всех братьев и сестер. Профиль Ленина был на октябрятском, пионерском и комсомольском значках. С Лениным каждый советский человек сталкивался ежедневно – его профиль был на советских денежных знаках.

Но самым удивительным было то, что Ленин в нашей советской жизни был везде, а культа его не было. Было уважение и некоторая загадка в личности этого человека. Подробными и содержательными вопросами, кто он такой, что сделал и какова цена всего этого, задавались редкие единицы.

Сегодня мы с трудом можем себе представить, каким был Ленин на самом деле. Все мемуары о нем либо безудержно восхваляют его, либо откровенно ругают и совершенно не раскрывают той исторической роли, которую он сыграл в судьбе не только России, но и всего мира.

Наиболее полно приблизился к разгадке ленинского феномена Александр Солженицын в своем романе "Красное колесо". Реально в романе три героя: сам Солженицын, Петр Столыпин и Владимир Ленин. Более убедительного и полного портрета в мировой документальной и художественной литературе автору этих строк найти не удалось.

Солженицын не делает из Ленина азиатского деспота, одержимого властью. У Солженицына Ленин чистый европеец и модернизатор. Ненависть Ленина направлена на вопиющее неуважение к образованию, на официальный патриотизм и так далее.

Солженицын помимо своей воли, противопоставляя Ленину Столыпина, которого боготворит, делает Ленина самым симпатичным политиком России того времени. У Ленина, в отличие от Столыпина, все получилось потому, что он был политиком, а не чиновником.

Столыпин был носителем русской политической культуры, фундаментальной основой которой была избирательность: либерализм – только для высшего сословия, для тех, кто не интересуется политикой, но хочет хорошо жить, – четыре класса церковно-приходской школы и "столыпинские вагоны": богатей себе в Сибири, работая физически от зари до зари. И никаких социальных лифтов, а для "избранного народа" – черта оседлости.

Ленин открыл социальные лифты для всех слоев общества. С него началась эпоха великого советского Просвещения. Он уловил нерв своего политического успеха, в основе которого лежала новая система образования – для всех и каждого, без изъятий и ограничений.

Многие задаются вопросом, а был ли Ленин марксистом. Ответ на этот вопрос выглядит, на мой взгляд, так: и да, и нет.

Маркс был теоретиком, который писал свой "Капитал" в немецкой глуши и не заметил промышленной революции в Англии, которая изменила все. Ленин надеялся на социалистическую революцию в Англии. Но когда революция произошла на родине, он без колебаний вернулся из Европы, чтобы доказать, что Маркс серьезно ошибался, сбрасывая со счетов возможность социалистической революции в России.

Ленин создавал альтернативу марксовой теории, а реально создал биполярный мир, который был основой мировой политики в ХХ веке.

Он был последовательным сторонником Фридриха Ницше, который во второй половине ХIХ века провозгласил, а за ним это повторил весь мир: "Бог умер". И некоторая часть мира попыталась жить без Бога, пытаясь создать нового человека.

А еще он был последовательным ткачевцем, принявшим якобинский террор в народничестве за основу повседневной политики.

В этом весь Ленин – он не такой, как все, он реальный политический практик, который умел добиваться всего, не игнорируя при этом методы массового насилия во время Гражданской войны, которым мы сегодня не можем найти оправдание.

Долгое время взаимоотношения Ленина и Троцкого было принято рассматривать, как взаимоотношения двух политических соперников. Это не так. Троцкий, который был по праву человеком номер один в октябре 1917 года, добровольно признавал лидерство Ленина в первом советском правительстве.

Сам он не собирался входить в состав этого правительства и свое будущее связывал с литературной деятельностью. Троцкий понимал, что в политике он чего-то стоит, пока находится рядом с Лениным.

Кульминацией их противоречий стал Брестский мир. Но объективно позицию Троцкого в то время поддерживало большинство членов ЦК и правительства. Решающим фактором в позиции Троцкого по Брестскому миру был украинский фактор.

В Киеве власть принадлежала Центральной Раде, которая провозгласила полную независимость от России и создание УНР. Киев хотел сам вести переговоры о мире с немцами. В Брест приехала украинская делегация во главе с премьер-министром Всеволодом Голубовичем.

Троцкий признал за украинской делегацией право самостоятельно вести переговоры, это решение поддержал Ленин, что означало полное признание Украины как самостоятельного государства.

Проблема на то время состояла в том, что в Киеве хотели подписать мирный договор с немцами, австрийцами, болгарами и турками за счет России. В Киеве рассматривали подписание этих договоров как международное признание.

У немцев были свои расчеты – они хотели решить продовольственную проблему. Им удалось подписать с Украиной документ, который вошел в историю как "хлебный договор". Ленин рассматривал этот договор как промежуточный, части российской территории отходили немцам только до окончания войны.

Ленин попытался решить вопросы с Украиной. В Киев на переговоры с гетманом Скоропадским был отправлен Христиан Раковский. Но диалог зашел в тупик. Нерешаемой проблемой был статус Донбасса, который Украина требовала оставить за собой. Российская делегация настаивала на том, что это каноническая территория России.

Ситуация разрешилась сама собой. После поражения в войне немцы покинули территорию Украины, и киевские (не российские!) большевики взяли власть в свои руки, и Украина впоследствии вошла в состав созданного СССР. Ленину и Сталину современная Украина обязана своей государственностью.

Для Ленина вопрос национально-территориального устройства в едином государстве не был принципиальным. Он создавал не только государство нового типа, но и давал государственность тем народам, которой у них до этого не было.

Ленин мыслил категориями социальными, национальных для него не существовало. Он не понимал, что национальное со временем становится сильнее социального. В его историческом решении о границах Украины того времени лежит корень нынешнего российско-украинского конфликта.