В постсоветских странах есть запрос на изменение внешнеполитического меню

В декабре 1991 года один из полюсов советского-американского биполярного противостояния прекратил свое существование как геополитическая реальность. Это событие стало точкой отсчета нового миропорядка, в котором доминирование США не имело "сдержек и противовесов" в лице Советского Союза.

В то же время стоит согласиться с известным британским политологом Анатолем Ливеном, сказавшем, что после завершения холодной войны мощь Штатов и их союзников "существенно преувеличивалась, и не в последнюю очередь самими американцами". Нежелание целого ряда стран, и прежде всего правопреемницы СССР России, принять Pax Americana как наиболее оптимальный способ мироустройства, привело к нарастанию международных противоречий. И сегодня, спустя 32 года после подписания Беловежских соглашений, именно на просторах некогда единого советского государства тестируются возможности сбалансированного международного порядка.

Будет ли это обновленная версия "концерта держав" или чаемая многими "многополярность"? Или нас ждет плохо предсказуемый "бесполюсный" хаотичный мир, переполненный рисками и кризисами? Ответы на эти вопросы ищутся прямо на наших глазах. И пока что они не очевидны. Однако особая роль и значение постсоветского пространства в строительстве нового мира признается всеми ключевыми международными игроками.

На фоне продолжающегося военного противостояния на Украине, непрекращающихся антироссийских санкций со стороны коллективного Запада трудно (если вообще возможно) найти общие точки в подходах Москвы и Вашингтона. И тем не менее, они существуют.

Так, обновленная Концепция российской внешней политики, увидевшая свет в 2023 году, определяет "долгосрочные добрососедские отношения и объединение потенциалов в различных сферах" со странами СНГ и другими сопредельными государствами как "наиболее важные для безопасности" страны и "упрочения ее позиций как одного из влиятельных суверенных центров мирового развития и цивилизации".

В то же время в Стратегии национальной безопасности США, утвержденной в октябре 2022 года, говорится о "решающем десятилетии для Америки и мира". При этом Вашингтон определяет Россию (вместе с Китаем), как "страну-ревизиониста", то есть как государство, бросившее вызов американской мировой гегемонии. И именно в этом контексте Штаты определяют важность "сдерживания" Москвы, прежде всего, в Евразии. Таким образом, и поддержка Украины видится американцами не только как инструмент для продвижения "ценностей демократии", но и как возможность ослабления опасного конкурента в борьбе за глобальное влияние.

Когда-то на пике холодной войны президент США Рональд Рейган справедливо констатировал: "Если мы не сможем защитить себя (в Центральной Америке – Sputnik), мы не можем рассчитывать на победу в других местах. Наш авторитет рухнул бы, наши союзы рухнули бы, и безопасность нашей родины оказалась бы под угрозой".

Для любой страны ее соседство – зона особого интереса. И, как правило, территория многочисленных споров и проблем. На Западе очень любят говорить о неумении Москвы налаживать отношения с близлежащими странами. Однако знаменитая пословица "слишком близко от США и слишком далеко от Бога" родилась не в Грузии или в Молдове, а в Мексике, и непростая "соседская динамика" хорошо знакома не только американцам (вспомним их действия на той же Кубе или в Никарагуа), но и туркам, грекам, иранцам, индийцам, пакистанцам и китайцам.

Во многих исследованиях и экспертных докладах, выходящих в России, стало своеобразной конвенциональной мудростью говорить о "закате" Запада и его мощи. Однако "закат" не означает неготовности побороться. И Штаты, и их союзники прекрасно демонстрируют свое желание сохранить позиции в ближнем зарубежье России. На фоне российской специальной военной операции на Украине США и ЕС удалось консолидировать свои силы. Как следствие, новые волны расширения НАТО и углубление интеграции ряда постсоветских стран с Альянсом.

В 2022-2023 годах Запад значительно усилился в Молдавии. Оказывая поддержку проевропейским силам, он де-факто "продавил" вопрос не только о возможном выходе этой страны из СНГ, но и об ее отказе от нейтралитета. Западу также удалось закрепиться в Армении и сформировать альтернативные треки подготовки мирного договора между ней и Азербайджаном.

Используя инструменты возможного санкционного давления, Западом предпринимаются попытки усилить позиции в Центральной Азии, тем или иным способом способствовать "заморозке" евразийского интеграционного взаимодействия. Первый в истории саммит в формате "Центральная Азия + США" (С5+1), прошедший в сентябре 2023 года в Нью-Йорке, показатель того, что Вашингтон хотел бы закрепиться в регионе всерьез и надолго.

Однако было бы неверно ограничивать процессы, происходящие на просторах постсоветской Евразии, одним лишь западным вектором. Мы видим и процессы, если угодно, истернизации. Противоречия между Израилем и Ираном, Ираном и Турцией оказывают прямое воздействие на динамику на Южном Кавказе. После самой скоротечной третьей карабахской войны влияние Анкары в регионе заметно выросло. И заметим, что Турция, будучи членом НАТО, при этом открыто полемизирует с США и ЕС относительно региональных перспектив Кавказа. Иран же в свою очередь чертит свои "красные линии" и заявляет о нежелательности "нарушения территориальной целостности" Армении.

Непрекращающаяся конфронтация между Россией и Западам открыла новые возможности и для КНР. Как следствие, наращивание активности Пекина на всем постсоветском пространстве. В мае 2023 года в Сиане прошел первый в истории двухдневный саммит "Китай – Центральная Азия", а в сентябре посол КНР в Тбилиси Чжоу Цянь заявил об особом интересе его страны в развитии глубоководного порта Анаклия на Черном море. И, конечно же, следует особо отметить "Позицию Китая по политическому урегулированию украинского кризиса" (также известную, как "мирный план Пекина").

Обращает на себя внимание и тот факт, что в 2023 года страны Азии и Африки заметно активизировались на миротворческом поприще. Свои услуги на украинском треке помимо КНР уже предложили Турция, Саудовская Аравия, африканские страны во главе с президентом ЮАР Сирилом Рамафосой.

В этом геополитическом круговороте для России как особого постсоветского игрока есть и новые риски, и окно возможностей. Надо отдавать себе отчет в том, что многополярность – не панацея. Она закрывает один набор проблем, но открывает новые. И незападные игроки в ближнем зарубежье, сколько бы они ни конкурировали с коллективным Западом, не будут проводить в отношении Москвы политику бескорыстного альтруизма. Продвижение национальных интересов – вот ключевой приоритет и для Пекина, и для Анкары, и для Тегерана, и для Эр-Рияда.

Если же говорить о возможностях, то и внутри элит постсоветских стран, и в обществах есть запрос на изменение внешнеполитического меню. И он может сработать в пользу Москвы. Та же Грузия, имеющая репутацию самой прозападной страны на Кавказе, демонстрирует готовность развивать экономические отношения и с Россией, и с КНР, а поворачивающаяся на Запад Армения по-прежнему заинтересована в евразийской экономической интеграции.

Страны Центральной Азии, даже испытывая западный прессинг, не отказываются от так называемого "параллельного импорта", как и от посредничества Москвы в урегулировании имеющихся споров (взять хотя бы таджикско-киргизские проблемы). Азербайджан пытается уравновесить с помощью кооперации с Россией растущее турецкое влияние. Внутри Молдовы же есть недовольство (что показали и всеобщие муниципальные выборы-2023) разбалансированной политикой Майи Санду. Конечно же, у всех накапливается усталость от украинского конфликта.

Конкуренция за постсоветское пространство и в 2024 году, и на годы вперед будет нарастать. За три с лишним десятилетия "объединительная инерция" здесь значительно иссякла. И вряд ли некие интеграционные интенции возникнут сами по себе, без приложения усилий. Значит, успех будет сопутствовать тому, кто вместо абстракций, отвлеченных схем и мантр сможет доказывать свою уникальность, эффективность и прагматичность.