Эпоха застоя или стабильности: к 40-летию смерти Брежнева

Официальное сообщение о смерти Леонида Ильича Брежнева было передано по радио на второй день после его кончины. Это был четверг, 11 ноября 1982 года.

В то время я учился в Пушкинском военном училище и у нас шла лекция по английскому языку. Во время занятий нашу преподавательницу срочно вызвали в политотдел. Она вернулась к началу второго часа занятий, коротко сказав: "Ребята, умер Брежнев".

Ни у кого никаких эмоций не было. В сдержанных и доверительных разговорах между собой у всех был один вопрос - как пройдут похороны. В то время мы впервые после смерти Сталина хоронили первое лицо страны. Как проходили похороны Сталина, мы знали из рассказов родителей и вполне разумно предполагали, что ритуал похорон Брежнева будет примерно такой же.

Ответы на эти вопросы все ждали из новостей ежедневной программы "Время". Я думаю, что 11 ноября 1982 года был единственным днем в Советском Союзе, где все жители без подсказки в 21 час смотрели программу "Время".

Похороны прошли торжественно и спокойно. На пять минут по всей стране был остановлен транспорт, фабрики и заводы, в течение этого времени звучал прощальный гудок. Постановление об увековечивании памяти Леонида Ильича вышло через несколько дней.

В длинном списке предприятий и организаций, которые стали носить имя Брежнева, на первом месте было решение о переименовании города Набережные Челны в город Брежнев. А после этого возникла тишина. Имя Брежнева не просто исчезло из публичного пространства, ссылки на его выступления на партийных съездах и пленумах, которые были абсолютной нормой на партийных собраниях или семинарах по общественным наукам в вузах, допускались без упоминания имени генсека.

Новым в этих случаях стало правило: как сказано в отчетном докладе ЦК КПСС ХХVI или таком-то пленуме ЦК – далее все шло по тексту. Мы начинали понимать неформальный политический подтекст при смене власти. А всего через несколько лет уже при Горбачеве все эти переименования были отменены.

Оценивать эпоху Брежнева по рассказам о прегрешениях его дочери Галины и его зятя Юрия Чурбанова с точки зрения здравого смысла слишком просто и неприлично. На роль источника всех проблем в огромной многонациональной стране дочь и зять Брежнева никак не тянули.

Для многих и в то время было не совсем понятны причины сведения счетов с семьей покойного генсека со стороны его преемников, которые все свои посты получили из рук Леонида Ильича. Брежнева хотели забыть напрямую в негативном смысле, его имя официально нигде не упоминалось. Но введенный в оборот новояз "эпоха застоя" по сути ничего не менял – все понимали, о ком идет речь.

Посмертная реабилитация к Леониду Ильичу пришла в середине 1990-х годов в лице ныне покойной писательницы Ларисы Васильевой. В ее авторском цикле "Кремлевские жены" и "Кремлевские дети" Брежнев занимал особое место. Она впервые заговорила о Брежневе как о человеке. Леонид Брежнев стал первым лицом второй сверхдержавы мира с развитой космической отраслью и ракетно-ядерным потенциалом, но очень бедным населением. Стране нужны были срочные экономические реформы.

Многие ставят в вину Брежневу неудачу "косыгинской" экономической реформы 1965 года. Но в тех условиях она не могла состояться ни при каких обстоятельствах. Для масштабной реформы было необходимо выполнение хотя бы одного из трех условий: наличие внутреннего или внешнего источника финансирования и задействование человеческого фактора.

Внутренних источников не было по причине бедности населения, внешний отпадал сам собой по причине "холодной войны". Термин частная инициатива в то время был ругательным словосочетанием, а публичный призыв к частной собственности приравнивался к уголовному преступлению.

Государство брало на себя все - оно учило, воспитывало, мыло, брило, одевало, обувало, кормило человека. Эта теоретически комфортная марксистская конструкция полностью отвергала человека, как единственного субъекта в истории, который всегда действует по своей воле, меняет идентичность и социальные группы. И все это делает сам.

Рост благосостояния советских граждан был основой внутренней политики Брежнева до конца его жизни. Его слова не расходились с делами. Он принял страну, в которой высшая номенклатура носила бесформенные костюмы и габардиновые макинтоши сталинской эпохи, а оставил ее своему преемнику в американских джинсах, которые и сам любил носить. Сложно назвать бедным население, которое стояло о очередях, выходящих на улицу в ювелирные магазины.

Рост благосостояния людей в СССР в середине 1970-х годов привел к появлению удивительного социального феномена - советского человека. В нас соединялось не соединимое: когда мы были вместе, то всегда были "за", когда мы оставались наедине с самими собой, то всегда были "против". Эта система двоемыслия была органична для того времени. Писатель Эрнст Хэмингуэй считал это нормой для человеческой природы - каждый из нас порой хочет побыть один.

Нам всегда хочется получать все взаимоисключающие удовольствия от жизни: выражаясь словами того же Хэмингуэя, человеку хочется одновременно есть и худеть. Мы всегда и во всем были государственными людьми. Чувство гордости за великую страну и ее свершения в науке, спорте и культуре компенсировали отсутствие бытового комфорта. Середина эпохи Брежнева знаменовала собой исчезновение коммунистического проекта. Построение коммунизма оставили для будущего, заменив его словосочетанием "развитой социализм" - нужно было найти некую форму для идеологической доктрины, отказ от которой в то время был немыслим.

В реальной жизни наша раздвоенность дала удивительный эффект. Иммунная система советского человека позволяла ему приспосабливаться к любым обстоятельствам бытовой жизни. Ни одна страна в Европе не выдержала бы тех экономических испытаний, которые перенесли мы в 90-е годы.

Советская экономика хронического дефицита породила и другой феномен того времени - среднюю бюрократию, называемую в то время номенклатурой. Она реально управляла страной. Безликая, ждущая своего часа, открыто не противостоящая огромная чиновничья масса, реально распределяющая материальные блага в стране, но ни за что не отвечающая, в начале 1990-х годов обрела своего лидера - Егора Гайдара. Она стала реальной движущей силой реформ и конвертировала власть в собственность.

В 1989 году Гайдар написал статью, опубликованную в журнале "Коммунист", в которой он четко говорит, что главное в экономике - это не рыночные механизмы и не свобода рыночного ценообразования. Самое главное - кто контролирует активы. В то время о Гайдаре мало кто знал и не обратил внимание на эту публикацию. На мой взгляд, это единственная и очень откровенная статья Гайдара, тот алгоритм действий, который он приведет в движение со своей командой в начале 90-х, проводя реформы. Все остальное, что он скажет и напишет потом, будут просто слова.

Люди любили Брежнева. Страна, прошедшая через множество потрясений, боялась и не была готова к радикальным переменам. Сама фигура Брежнева была живым олицетворением стабильности страны. С этой задачей он справлялся "не по службе, а по душе. На практике это означало, что с каждым он говорил на его языке. Это касалось всех – от рядового рабочего до первых лиц союзных республик. Это был рациональный конформизм, не имеющий ничего общего с общепринятыми нормами морали. Леонид Ильич шел в реальной жизни руководствовался не догматами, а естественным ходом событий. Он понимал, что национальное, традиционное, личностное всегда сильнее социального.

Эпоха Брежнева – это начало явного и всеми признанного расслоения советского общества по материальному достатку. Воспринимать советского человека через героя Андрея Мягкова в фильме "Служебный роман" Анатолия Новосельцева – рядового сотрудника статистического управления, просиживающего брюки за "сто десять рэ" в месяц, не стоит.

Те, кто стремился заработать, всегда находили эту возможность на ударных комсомольских стройках на необъятных просторах всего СССР, где платили очень прилично и можно было заработать в течение пары лет на кооперативную квартиру или автомобиль. Это было живое воплощение главного принципа социализма: от каждого по способности – каждому по труду.

Через девять лет после смерти Леонида Ильича страны, в которой многие из нас родились и о которой мы вспоминаем с грустью, не стало. Почему? Причин много. На мой взгляд, Советская власть делала гораздо больше, чем могла – и во внутренней и во внешней политике. Каким запомнилось время Леонида Ильича Брежнева для моего поколения? Я думаю, что светлым. Мы жили в то время и отказаться от него для большинства из нас тоже самое, что отказаться от самих себя.