К 90-летию со дня рождения Евгения Евтушенко: поэт в России больше, чем поэт

В судьбе Евгения Евтушенко все сошлось воедино - он был не только современником, но и живым участником всех знаковых событий мировой истории второй половины ХХ века. Казусы и карьерные перепады могли коснуться кого угодно, но только не его. На все бюрократические нормы и правила он не обращал внимания.

Так сложилась, что его студенческая юность закончилась в конце шестого десятка лет его жизни. В январе 2001 года ректор литературного института Сергей Есин пригласил Евгения Евтушенко и его мать Зинаиду Еромолаевну к себе в институт. Цель приглашения не афишировалась, Евгений Александрович захватил с собой привычную ссобойку из разряда "выпить-закусить" и отправился в гости. Дальнейший ход событий покорил и обескуражил его. Сергей Есин в обстановке, близкой к торжественной, вручил Евгению Евтушенко диплом об окончании института, из которого он был отчислен без малого 50 лет назад.

Всемирно известный поэт получил документ о высшем образовании в 68 лет. Самой счастливой в этот вечер в литинституте была его мать Зинаида Ермолаевна, которая тут же забрала диплом у сына.

Со стороны Сергея Есина это был некий акт примирения с Евтушенко. За девять лет до этого Есин с группой российских литераторов сжигал чучело Евтушенко во дворе особняка Ростовых в Москве.

После распада СССР конфликт в литературной среде между западниками, к которым относили Евтушенко (на момент распада СССР Евтушенко был секретарем Союза писателей СССР), и почвенниками, вспыхнул с новой силой. Все эти передряги в то время коснулись всех творческих союзов. В большинстве своем романтики, боролись за свои идеологические предпочтения.

Только единицы знали или догадывались, что общесоюзная собственность творческих союзов в центре Москвы в перспективе будет стоить космических денег. Примирения между Есиным и Евтушенко. Они оба знали правила игры в своей творческой среде и границы дозволенного. Этими границами был переход на личности. Ни тот, ни другой по жизни в отношении друг друга подобного себе не позволял.

Фамилию Евтушенко он получил в девять лет в эвакуации на станции Зима в Иркутской области, куда его отправили родители. Это было общее решение его родителей. До этого он носил фамилию отца - Гангнус. В военное время иметь немецкую фамилию в подростковой среде было чревато серьезными проблемами со сверстниками. С зимы 1941 года Евгений Гангнус стал Евгением Евтушенко.

Жизнь его родителей - это жизнь геологов - всегда "на колесах". Он всегда говорил, что местом его рождения стала станция Зима в Иркутской области. Очень огорчился, когда мать его подруги объяснила ему, что на станции не было родильного дома и он появился на свет в городе Нижнеудинске. По жизни его эта новость никогда не смущала, он всегда говорил, что местом его рождения была все-таки станция Зима - как говорила его мать, "начат" он был именно там.

Фамилия отца поможет Евтушенко в будущем, когда у него возникнут серьезные проблемы с публикацией стихотворения "Наследники Сталина". Во время разговора с помощником Никиты Хрущева последний вспомнит о встречах с дедом Евтушенко Гангнусом Рудольфом Евгеньевичем, который читал курс лекций в ГПУ и был автором лучшего школьного учебника по геометрии в довоенное время.

Страсть узнать свою полную родословную заставит Евгения Евтушенко найти очень дальних родственников в Германии. Но финал этой встречи будет обескураживающим для него. Его дальняя родственница покажет ему фотографию его "многоюродного брата" Фрица, с которым она хотела бы его познакомить. Евгения Евтушенко выбили из колеи эсэсовские знаки на форме дальнего родственника, в которой он был сфотографирован.

Кочевая жизнь для Евгения Евтушенко закончилась в 1944 году, когда он с матерью перебрался в Москву. К этому моменту его родители расстались, но отец всегда держал сына в поле своего зрения. В школе Евтушенко учился плохо. Родители с пониманием относились к этому, отдавая должное его творческой натуре.

В 1948 году кто-то сжег школьные журналы с оценками учеников. Подозрение пало на Евтушенко. Он был отчислен из школы без всяких перспектив через год или два получить школьный аттестат в другой школе Москвы. Отец забрал его с собой в экспедицию и, как вспоминал сам Евгений Александрович, "сделал" ему справку об окончании школы. С этой справкой он и поступил в литературный институт в 1951 году. А ровно через год стал самым молодым членом Союза писателей СССР и секретарем комсомольской организации.

С институтом ему пришлось расстаться ровно через год - в 1952-м, когда он высказал свое мнение о романе Дудинцева "Не хлебом единым". Роман Дудинцева в то время был лакмусовой бумажкой для многих. Для тех, кто не умел "молчать", поддержка этого романа дорого стоила.

Мы живем в некотором красивом и идеалистическом представлении, что четверка молодых поэтов - Евгений Евтушенко, Роберт Рождественский, Андрей Вознесенский и Белла Ахмадулина - по взмаху волшебной палочки собирали полные залы в Политехническом музее и на стадионах. Все это правда, но это было потом.

Начало было более прозаическим. Стихи продавались плохо, и поэт Владимир Луговской предложил своим коллегам выступить со своими стихами в книжном магазине на Моховой в Москве. Кроме самого Луговского и Евтушенко в этом мероприятии приняли участие поэты Константин Симонов и Михаил Луконин.

То, что произошло в дальнейшем, было неожиданностью для самих поэтов. Когда в книжном магазине затрещали окна и двери, им пришлось перебраться на лестницу и читать свои стихи для огромной собравшейся толпы, которая перекрыла всю улицу Горького (в постсоветское время ей вернули историческое название Тверской). В этой огромной массе людей была и Белла Ахмадулина, с которой у Евгения Евтушенко начинался роман. Он видел ее, а она зачарованно слушала.

Критика к Евгению Евтушенко всегда носила некий личностный характер. Многие, говоря о Евтушенко, высказывают свое мнение примерно так: "Да, у него был "Бабий яр", но была и "Братская ГЭС". В этом сопоставлении кроются однозначные намеки на конформизм Евтушенко по отношению к властям.

С "Бабьим Яром" все ясно, за эту поэму он был номинирован на Нобелевскую премию по литературе в 1963 году. С поэмой "Братская ГЭС" все сложнее и проще. Это фундаментальная советская поэма. В слове "советская" нет ничего уничижительного. был такой период в истории нашей страны, в котором жили миллионы людей.

Те, кто скептически относятся к "Братской ГЭС", наверняка ее или не читали, или прочитали плохо. Ее начало для многих стало каноническим: "Поэт в России — больше чем поэт. В ней суждено поэтами рождаться лишь тем, в ком бродит гордый дух гражданства, кому уюта нет, покоя нет". Ее первая публикация в журнале "Юность" проходила очень тяжело. Евтушенко пришлось внести 593 (!) правки, убрать раздел "Прохиндей" и заново написать раздел "Партбилеты".

Последним препятствием для публикации стала глава "Нюшка". Поэт Ярослав Смеляков, заведовавший отделом поэзии в "Юности", уговаривал Евтушенко снять эту главу. В СССР после войны родилось два миллиона детей вне брака. Причину этого объяснять не надо - мужчин не хватало. "Нюшка" была посвящена незамужним женщинам, решившимся на рождение детей. Когда Евтушенко встречался с женщинами-строителями Братской ГЭС и читал свою поэму, то на встречу они пришли вместе с детьми. Их не с кем было оставить дома.

По окончании чтения "Нюшки" вместо аплодисментов женщины подняли на руках своих детей, с которыми они пришли. Евгений Евтушенко понимал страну и время, в котором жил. Он не морализаторствовал и не давал оценок времени - он о нем просто писал. Пришедшие на встречу с ним матери-одиночки оценили это.

До сих пор многие пытаются сравнивать Евгения Евтушенко и Иосифа Бродского. На мой взгляд это совершенно бесполезное занятие. Гениальность Бродского бесспорна. Но это гениальность сознательно загнавшего себя в узкую рафинированную лунку поэта. Бродский никогда не стремился и не стал русским национальным поэтом. Он сам отделил себя от России. Он был гениальным поэтом, пишущим на русском языке.

Нобелевская премия Бродского по литературе - не аргумент в споре, кто более великий. Литературный Нобель всегда был предельно политизирован. Бродскому не хватало масштаба личности Евтушенко, который мог подняться выше личных обид. Он никогда не скрывал, что слова Бродского, адресованные шестидесятникам: "Они бросали камни только в разрешенном направлении", были оскорблением. И тем не менее, именно Евтушенко добился разрешения на выезд родителей Бродского к нему в Америку. Уважение к чужому таланту - вершина, покорившаяся только Евгению Евтушенко. Только он смог взяться за работу и составить десятитомную антологию русской поэзии.

Евтушенко завидовали практически все. Он побывал на всех континентах и в 94 странах мира. Он мог позволить себе высказывать в адрес властей все, что думал, и ему ничего за это не было. Почему? Я думаю, что власти понимали, что в своих словах и поступках он предельно искренен. Смелость и отчаянная бесшабашность Евгения Евтушенко завораживала всех. Он умудрился побывать в Португалии во времена диктатуры Антониу ди Салазара - в то время у СССР с Португалией не было дипломатических отношений.

60 лет назад во время Карибского кризиса Евтушенко находился на Кубе. Он вспоминал, как вместе с собкором газеты "Правда" контр-адмиралом Тимуром Гайдаром он сидел на краю бассейна отеля "Хилтон", переименованного после революции в отель "Куба Либре" в Гаване. На руках у Тимура Гайдара сидел его маленький сын Егор. Над их головами на бреющем полете пролетали американские истребители. Маленький Егор от страха описался.

Евгений Евтушенко критику в свой адрес воспринимал с юмором. На все претензии к себе он с иронией ответил в "Самоэпитафии":

Чтец-декламатор. Бабник. Пустобрех.

Что ни строка — то фальшь, подлог, подвох.

Чтоб сделать наш народ к нему добрей,

он в "Бабьем Яре" скрыл, что он еврей.

Его стишки, им запросто руля,

начальство диктовало из Кремля.

Чтоб имидж свой на Западе спасти,

он танки в Праге сбить хотел с пути.

Он Бродскому отмстил хитро, с умом —

его из ссылки вызволив письмом.

Прикинувшийся смелым скользкий трус,

он с Горбачевым развалил Союз.

Он от чеченцев принял в дар кинжал

в брильянтах! И в Америку сбежал.

По отношенью к женам — негодяй.

По стилю одеваться — попугай.

Он бомбы поставлял для Че Гевары

и прочие подпольные товары.

Он, КГБ секретный генерал,

на спецзаданьи.

Он не умирал.