К 90-летию со дня рождения Роберта Рождественского: пока я помню, я живу

Во время перестройки Виталий Коротич, возглавлявший на то время самый популярный журнал в СССР "Огонек", решил дать на первой полосе фотографию легендарной поэтической четверки конца 50-х – начала 60-х годов прошлого века, ставших символом хрущевской оттепели – Евгения Евтушенко, Андрея Вознесенского, Беллу Ахмадулину и Роберта Рождественского.

Для Коротича эта задача оказалась нерешаемой. Помог Роберт Рождественский, только по его призыву удалось собрать кумиров послевоенного времени для общей фотосессии. Снимок в "Огоньке" вышел замечательный. Это номер от 9 февраля 1987 года с анонсом на первой полосе "Тридцать лет спустя…".

Снимок сделан на даче Евгения Евтушенко с одной маленькой помаркой – на нем нет Беллы Ахмадулиной, но может оно и к лучшему. Четвертым участником встречи стал Булат Окуджава – не меньшая легенда того времени.

Роберт Рождественский смотрится на этом снимке несколько скованно. Евтушенко и Вознесенский в молодежном тренде тех лет – в пышных лисьих шапках. Пыжиковая шапка на голове Рождественского (так называли в то время меховые шапки из крашеной ондатры – зимнюю униформу советской номенклатуры) выдает в ее обладателе человека высшей советской номенклатуры.

Казус Коротича легко объясним. Легендарная поэтическая четверка была вместе только в творчестве. В реальной жизни они все были разные и их взаимоотношения никогда не были идеальными.

Во времена Рождественского поэтические чтения могли собирать полные стадионы слушателей, что до сих пор для очень многих остаются социальным феноменом, который сложно понять и еще труднее объяснить. Это было время романтики и свершений в советском обществе планетарного масштаба – запуск первого космического спутника, полет Юрия Гагарина в космос и многое другое. Казалось, что время эпохальных свершений бесконечно. Но оказалось – нет.

Когда к Пастернаку в гости пришел молодой поэт Евгений Рейн, Пастернак, внимательно выслушав его стихи, сказал: "Вам нужно иметь какое-то ремесло. Поэзия – это не профессия". Пастернак коротко и ясно объяснил: поэтическое вдохновение преходяще, но поэту нужно еще за что-то жить.

Этот качественный переход "после триумфа полных стадионов" у каждого из этой легендарной четверки был свой.

Рафинированно-холодноватый Андрей Вознесенский всегда был несколько в стороне. Его богемность очаровывала и многих пугала.

К Белле Ахмадулиной было снисходительно-доброжелательное отношение – Ахмадулина, но не Ахматова. Ее излишнее манерничанье раздражало практически всех. Было несколько стихов, не более. Ее многие жалели по причине известного в творческой среде очень русского пристрастия. Хотя за внешней "беззащитностью" скрывался фантастический женский характер – по умению "правильно выйти замуж", найти себе спутника, с которым можно очень безбедно жить, мало кто с ней может сравниться. После нее в народе осталось два романса на ее стихи. Но каких! "По улице моей который год звучат шаги – мои друзья уходят…" и "А напоследок я скажу".

Евгений Евтушенко всегда вызывал сложную гамму чувств – он был гениальным, но писал и проходные вещи. Его критиковали все и со всех сторон, но искренне любили, в том числе и за его заблуждения.

Больше всех доставалось Роберту Рождественскому. Его обвиняли в излишней советскости и пафосности, забывая при этом добавить, что он таким был всегда. Он был самым политическим и самым партийным поэтом. Статус Рождественского во времена Брежнева был сравним со статусом его кумира Маяковского.

Его обвиняли, в том числе и Евтушенко, в том, что он отошел от поэзии и перешел на написание стихов и текстов песен. И это правда. В 70-е и 80-е годы прошлого века Рождественский был главным советским поэтом-песенником. Но на самом деле это не претензия, а зависть.

Цикл песен Муслима Магомаева на стихи Рождественского еще при жизни их обоих стал классикой. "Свадьба", "Ноктюрн", "Благодарю тебя", "Пока я помню, я живу" и многие другие и сегодня на слуху. Но не у всех певцов хватает смелости взяться за их исполнение.

Фильм Евгения Матвеева "Любовь земная" по роману Петра Проскурина и во время своего выхода смотрелся очень средненько. Что от него осталось? "Эхо любви" в исполнении Анны Герман и Льва Лещенко на музыку Евгения Птичкина и стихи Роберта Рождественского. "Не думай о секундах свысока" из фильма "Семнадцать мгновений весны" в исполнении Иосифа Кобзона не слышал только глухой.

"Песенные" претензии к Рождественскому – это зависть к гонорарам за исполнение песен на его стихи, а все сегодняшние претензии – от зависти, что и через двадцать восемь лет после смерти Рождественский из фокуса общественного интереса никуда не исчез. Если и не читают его стихи, то слышат все в любое время года по самым различным поводам.

Парадокс Рождественского и при жизни, и после его смерти состоит в том, что он был безоговорочно принят в высшей музыкальной среде. Писательская среда была не столь добродушна к нему. Используя свой высокий статус, он многим помогал – с квартирами, с покупками дефицитнейших в то время автомобилей, с выходом книг. Об этом сегодня говорят все. Но все как-то обезличенно. Никто из писателей и поэтов сегодня не встал и не сказал: "Рождественский помог мне в этом..." Умение говорить "спасибо" в творческой среде – явление весьма редкое.

Роберт Рождественский родился в глухой алтайской деревушке Косиха в семье коммунистов. Наверняка это был единственный мальчик с таким именем в радиусе тысячи километров на Алтае. Робертом он стал в честь революционера Роберта Эйхе. Фамилия при рождении у него была белорусско-польская – Петкевич, но через пять лет его отец ушел из семьи. Рождественским он стал в 13 лет в 1945 году, когда второй муж его матери усыновил его.

Патриотизм его матери был столь высок, что с начала войны она оставила своего единственного сына на попечение матери, а сама ушла на фронт. Со своим отчимом, также военным, Рождественский исколесил весь Советский Союз, пока "не приземлился" в Петрозаводске. С этого времени началась его настоящая поэзия.

У Рождественского не было сомнения в том, что он делал. В конце жизни у него было разочарование от того, что происходит со страной, которую он боготворил. Это его убивало, но не меняло. Рождественскому была чужда зависть к чужому таланту. Реабилитацией Осипа Мандельштама мы обязаны ему. Ему принадлежала идея издания первого сборника стихов Владимира Высоцкого. Название книги дала его жена критик Алла Киреева – "Нерв".