Sputnik изучил архивы уголовного дела и побывал на месте катастрофы.
Никакого памятного знака, даже таблички в память о погибших в тот день в Крыжовке так и не сделано. На месте, где опрокинулся скомканный битком набитый дачниками последний вагон электрички, — дикое поле и редкие сосенки. В 1977 году здесь прямо у железной дороги росла картошка…
"Врезалось в память: стоит мужчина, а мне нужна была помощь. Я ему кричу: "Мужик!", а он стоит и смотрит на пиджак на земле. А оттуда — маленькая ручка… наверное, годика 3-4 ребенку было. А он стоит и не реагирует… Скорее всего, отец, потому что было очевидно, что он снял пиджак и прикрыл ребенка", — поделился с корреспондентом Sputnik воспоминаниями о том дне житель Крыжовки Виктор Носаль.
2 мая 1977 года на путевом посту Крыжовка в хвост электрички №548 Олехновичи — Минск на скорости врезался пассажирский поезд №0280 Гродно — Орша. Согласно материалам уголовного дела, которое рассматривала судебная коллегия по уголовным делам Верховного суда, в том крушении погибли 22 человека, еще 82 человека получили ранения разной степени тяжести.
"22 погибших — это бред"
Виктор Носаль в 1977 году учился в седьмом классе. Его дом стоит на пригорке, со двора через сетчатый в ту пору забор были видны и железная дорога, и станция.
"Мне бабушка вынесла как раз покушать — у нас тут на улице стоял стол. И тут удар. А потом сразу тишина. Большого взрыва не было… Но потом начали визжать женщины. И визг был такой, просто ужас", — вспоминает Носаль.
Он рванул на станцию, увидел, что последний вагон электрички выгнуло дугой и положило и на бок. Пострадал и предпоследний вагон. Скорые приехали не сразу. К тому времени часть тяжелораненых, по словам очевидца, уже были отправлены в больницу на попутках.
"Какой-то мужчина, очень представительный, — он ехал на той электричке, — собрал мужиков. Они перекрыли дорогу — это ж была центральная дорога Минск — Молодечно, и поток машин был приличный: все возвращались в город после праздников. Так вот они высаживали всех из машин и грузили раненых. Помню, один подъехал на "жигулях", поднял капот — типа у него машина сломалась. Ну, вы же понимаете, люди все в крови, кто хочет салон пачкать. Так тот мужик подбегает к нему, как врезал под зад и говорит: "Либо ты в эту машину сядешь, либо я, и заведется она с пол оборота". Ну что, тот взял раненого и поехал", — вспоминает Носаль.
Грузили только тяжелых, вспоминает очевидец. Кто мог ждать, те ждали. Потом подъехали скорые, военные, место оцепили и добровольных помощников оттеснили.
"Потом по радио сообщили, что погибших было 19 человек. Но я лично насчитал 20 трупов на той стороне железной дороги, их сразу накрыли простынями. И на этой стороне человек 15 лежало, мертвых не грузили в машины. Грузили тех, кого можно было спасти. А еще в Заславль завезли, чтобы побыстрее, то ли 18, то ли 20 человек тяжело раненых… И говорили, что из них никто не выжил. Так что 22 человека мертвых — это бред", — рассуждает Носаль.
Он напоминает: электричка была забита битком, а из последнего вагона, по его словам, сам никто не вышел. Носаль, кстати, не единственный человек в Крыжовке и окрестностях, кто не верит официальным цифрам.
Думали, нашу маму тоже засудят
Среди тех, кто сомневается в цифре погибших, и Наталья Бабицкая, дочь Татьяны Титовны Бабицкой, которая 2 мая 1977 года дежурила на переезде у Крыжовки. Сейчас ей 87, она почти ничего не слышит, потому с журналистами Sputnik говорила Бабицкая-младшая.
"В этот день наша мама работала на переезде дежурной. Там была такая лесопосадка и очень крутой поворот. Оттуда не видно было, где стоит поезд. Да, она видела, что стоит состав, но не видела, на какой платформе. А на светофоре у мамы горел зеленый, то есть она обязана была его пропустить, и она пропустила. Было жутко", — вспоминает Наталья Александровна.
Она тоже помнит множество окровавленных людей. Помнит, как заворачивали к станции машины, помнит прикрытые тела на платформе. А еще помнит, как быстро — буквально за ночь — ликвидировали все последствия аварии: утащили искореженные вагоны и очистили поле.
"Знаете, под утро уже все было сделано. Все убрано. Сказали, 19 человек погибли. А голоса — Би-Би-Си, Америка — передавали, что сотни погибли. Потому что последний вагон был в гармошку. И вот посчитайте, в электричке сколько людей. Битком было набито — как селедки в бочке. Только на моих глазах сколько смертей, а сколько в больнице поумирало", — говорит Бабицкая.
В те дни семье Бабицких пришлось немало поволноваться. Дежурную переезда у Крыжовки неоднократно опрашивали и допрашивали. "Сколько мы ночей не спали. Думали, нашу маму засудят", — признается Наталья Александровна.
Виновными в трагедии были признаны 4 человека: электромеханик, который принудительно переключал светофор, дорожный мастер, который руководил ремонтом сломанного светофора, машинист пассажирского состава, а также дежурная по путевому посту Крыжовка.
Что произошло
На подъезде к Крыжовке днем 2 мая забарахлил светофор. Было очень жарко. Как позже установило следствие, от высокой температуры сомкнулись торцы изолирующего стыка у сигнальной точки №7702. В итоге на светофоре загорелся красный свет, сигнал поступил и на пульт-табло в Крыжовку. Загоревшиеся на пульт-табло лампочки сообщали, что по четному пути приближаются поезда. Но поездов не было. То есть речь шла о сбое в работе автоблокировки.
Дежурная по путевому посту Крыжовка Елена Бруйло вызвала к месту неисправности сначала электромеханика Николая Кухарева, а затем и путейцев — дорожного мастера Зенона Петрика и бригадира пути Шаховича. А вот дежурному поездному диспетчеру Молодечненского направления не сообщила.
Кухарев в ожидании ремонтников — чтобы не задерживать движение поездов — открыл релейный шкаф неисправной сигнальной точки 7702 и начал, говоря языком следствия, "имитировать исправность светофора". То есть он переключал реле таким образом, чтобы на светофоре загорался зеленый огонь, а потом, когда состав проходил, возвращал реле в исходное положение.
"Это решение (переключить реле — Sputnik) я принял по той причине, что не сделай я так, то будет большая задержка поездов, а за малейшую задержку поездов нас строго наказывают", — объяснял Кухарев на одной из первых бесед со следователями.
Таким образом, Кухарев пропустил несколько составов. Но после того как проехала электричка на Минск, просто забыл вернуть реле в исходное положение.
"После того, как голова поезда проследует за светофор, я всегда возвращал реле в нормальное положение. После прохода последнего электропоезда товарищ Петрик сразу позвонил дежурному по ст. Белорусь (орфография протокола сохранена — Sputnik), узнал у него, что поездов по второму пути с Белоруси нет и сразу установил разгоночный станок на изостык… Во время работы я упустил, что не восстановил реле в нормальное положение", — объяснял Кухарев следователям 4 мая.
Дорожный мастер Зенон Петрик утверждал, что не знал о манипуляциях Кухарева.
"Когда приехали туда, там находился электромеханик Кухарев. Он был возле релейного шкафа, шкаф был открыт. Я сразу обратил внимание на показания светофора. На нем горел зеленый сигнал. Я спросил Кухарева: "Все в порядке?". Он ответил: "Да, все в порядке, но надо разогнать изолирующий стык". О том, что он пропускает поезда путем переворачивания реле, он мне не говорил. Я не специалист в этом и не понимал, что он делает", — говорил Петрик в суде.
Машинист мог избежать крушения
Если бы поезда шли по графику, то разрыв между ними был бы более 10 минут. Но электричка прибыла в Крыжовку с пятиминутными опозданием, и еще 7 минут стояла до момента крушения. Хотя должен был отправиться через минуту. Стоял, потому что было много людей, и потому что не мог закрыть двери во втором вагоне. Отправил помощника разобраться, в чем дело, а затем почувствовал удар.
"Меня оттеснило к стенке. Электричка продвинулась от удара примерно на два вагона. Меня бросило на пульт, а затем я упал на пол. От удара разбилась люфт-прожекторная лампа. Я посмотрел в зеркало справа и увидел, что люди из поезда выскакивают, а когда посмотрел налево, то увидел лежащие вагоны", — рассказывал в суде машинист электрички Леонид Чепко.
"С какого точно расстояния увидел стоящую впереди электричку, сказать не могу. Сразу применил экстренное торможение. Возможно, потерялись доли секунды, потому что я просто остолбенел от неожиданности, экстренное торможение применил немедленно. Почему поезд не остановился, я не знаю. Думаю, что была высокая температура воздуха, рельсы и колеса были замазучены. Поезд, видимо, пошел юзом и не смог остановиться", — объяснялся в свою очередь в суде машинист пассажирского поезда №0280 Гродно — Орша Антон Якубовский.
По этой дороге, по словам машиниста, часто возили нефть и нефтепродукты из Полоцка. Но экспертиза не подтвердила предположения Якубовского, — в те дни рельсы были чистые, — а заодно установила, что машинист не придал должного внимания показаниям локомотивного светофора, который сигнализировал белым светом. Да и тормозить он начал слишком поздно.
"Якубовский признал, что заметил электропоезд с 300 метров. При этом заключение судебно-технических экспертов показало, что тормозной путь поезда при служебном торможении составляет 225-233 м, а при экстренном — 191-193 метра. В сложившейся ситуации машинист Якубовский при скорости 52 км в час имел полную возможность для остановки поезда №0280 для предотвращения столкновения с поездом №548", — подчеркивалось в приговоре суда.
Суд предположил, что тормозить Якубовский начал гораздо позже, за 135 метров от хвоста электрички, а когда стало понятно, что столкновения не избежать, "убежал в дизельное помещение". Однако справедливости ради надо сказать, что Якубовский следил за дорогой один — с 7 апреля 1977 года он работал без помощника, был участником эксперимента по вождению составов, как говорили, "в одно лицо".
Дежурную по путевому посту Крыжовка Елену Бруйло тоже признали виновной. Она должна была сообщить, но не сообщила — ни о сбоях в работе сигнальной системы, ни о задержке электрички.
Наказание
Из всех четверых осужденных только электромеханик Кухарев полностью признал вину.
"Да, я виновен в том, что произошло такое несчастье. Наказание мне не страшно. Я сам себя наказал. Прошу, чтобы все было учтено и такого больше не повторилось", — говорил Кухарев в последнем слове перед оглашением приговора.
"Я как отец глубоко понимаю, что значит потерять близких. Прошу потерпевших понять, в каком я находился заблуждении, не знал, что Кухарев поворачивает реле. Суд прошу не лишать меня свободы, учесть мой возраст и дать возможность мне доработать до пенсии", — обращался к суду дорожный мастер Зенон Петрик.
"Перед потерпевшими прошу прощения за то, что не смог остановиться вовремя. Я и сам не понял до сих пор, почему это произошло. Считаю, что при контрольной проверке тормозной путь определен неверно, никто не сказал, какие были рельсы в то время. Прошу суд учесть все обстоятельства при вынесении приговора", — говорил машинист пассажирского поезда Антон Якубовский.
Елене Бруйло, которая в тот момент находилась в положении, суд назначил 4 года лишения свободы с отбыванием наказания в исправительно-трудовой колонии-поселении. Машинист Антон Якубовский был приговорен к 7 годам в колонии общего режима. Дорожный мастер Петрик — к 10 годам. Николай Кухарев получил 12 лет колонии. Однако спустя несколько лет их освободили досрочно.
Нужен памятник
Старожилы Крыжовки не любят вспоминать о той трагедии. Говорят, эта тема — табу. Слишком жутко было и слишком ярко помнится все до сих пор.
Возможно, из-за этих эмоционально-болезненных картинок, которые хранит память, и не верится им в официальные цифры жертв: 19 погибли сразу, еще трое в больнице.
"То, что в результате катастрофы погибло 22 пассажира, 18 причинены тяжкие телесные повреждения, 30 — менее тяжкие телесные повреждения и 34 пассажирам — легкие телесные повреждения, подтверждается заключениями судебно-медицинских экспертов", — говорится в приговоре суда.
В советское время о той трагедии лишь однажды написала местная пресса — опубликовала короткое сообщение о катастрофе. Несколько больших статей вышли только в нулевые.
"О трагедии не вспоминают. И это неправильно. Должен был быть памятник. Столько погибло детей, столько погибло людей. И не поставить памятник — это не правильно", — вздыхает Наталья Бабицкая.
"Если разобраться по-человечески, то памятник поставить стоило. Вот как раз на этом месте, где сейчас эти сосеночки. Именно сюда людей выносили и складывали", — соглашается Виктор Носаль.
Несколько лет назад энтузиасты обращались в Белорусскую железную дорогу с предложением увековечить память жертв аварии. БЖД поблагодарила энтузиастов за неравнодушное отношение к трагическому событию и заметила, что установка памятников не входит в компетенцию железной дороги.
В 40-ю годовщину одной из крупнейших железнодорожных катастроф Беларуси памятный знак в Крыжовке так и не появился.