Россия и Украина: драма европейская, режиссер заокеанский

Российско-украинские взаимоотношения никогда не были простыми. Штормило всегда. В послевоенное время весь ход советской истории по многим параметрам определялся взаимоотношениями этих двух республик, бывших каркасом Советского Союза.

Эти взаимоотношения были асимметричными: Россия была вторичной по отношению к Украине. Почему? В РСФСР не было национального политического центра управления. В то время таким центром могла быть только национальная компартия. Из 15 союзных республик только у России ее не было. Функции выполнял ЦК КПСС.

Попытка российской политической элиты создать свою компартию в конце 40-х годов прошлого века обернулась "Ленинградским делом" и физической ликвидацией ее инициаторов. Сталин считал, что создание российской компартии приведет к двоевластию в стране и распаду СССР.

Старая российская имперская традиция, когда метрополия жила хуже своих национальных окраин, для Сталина была незыблемой и сохранялась на протяжении всего советского периода. После принятия Декларации о суверенитете России 12 июня 1990 года этот день был объявлен в России Днем независимости. Многие в то время с юмором спрашивали друг у друга, от кого Россия решила стать независимой? Это все выглядело неким парадоксом. В ноябре 90-го года на одной из демократических тусовок в Москве этот вопрос я задал одному из знаковых политических фигур того времени. И получил короткий ответ: "От нахлебников".

Особому статусу Украины в СССР способствовал тот факт, что в высшем партийном руководстве Союза в послевоенные годы ее представители имели большое представительство и обладали неоспоримым политическим весом.

Полвека назад – в мае 1972 года – партийную монополию представителей Украины удалось поколебать. Был отправлен в отставку член Политбюро ЦК КПСС, первый секретарь КПУ Петр Шелест. В официальной формулировке было указано – "по личной просьбе", неформальные же источники говорили о том, что основной причиной отставки первого лица Украины стал набирающий силу национализм в этой республике. К его проявлениям отнесли использование Шелестом украинского языка во всех публичных мероприятиях вУкраине.

Украинский национализм того времени имел одну особенность -– он не был этническим. Это был региональный национализм, групповой, отраслевой, все то, что имело в своей основе материальную подоплеку. Боролись за фонды, финансирование, госзаказы, приоритет в поставке импортного технологического оборудования и так далее.

Бывший генеральный директор Магнитогорского металлургического комбината Дмитрий Прохорович Галкин рассказывал мне, что камнем противоречий у российских и украинских металлургов в советское время был уровень рентабельности. У россиян в рубле продукции было 76 копеек затрат, в то время как у их украинских коллег – 96 копеек. Но каким-то "чудесным" образом ассигнования, премии, звания и все прочие прелести жизни доставались украинским металлургам за счет перераспределения заработанного, то есть отнятого у их российских коллег, которое производилось в союзном министерстве.

Подобная практика была практически во всех отраслях экономики. Страсти кипели нешуточные. Пока советским премьер-министром был Алексей Косыгин, россиянам кое-что удавалось отстоять. Сменивший его Николай Тихонов был безоговорочным лоббистом представителей Украины. В условиях полной закрытости эти конфликты не выходили наружу, но усталость, а порой и некая неприязнь прочно вошли в профессиональную практику российской хозяйственной элиты того времени.

Принято считать, что роковым годом для СССР, определившим его распад, был 1991-й. Это не так. Кардинальные сдвиги, своего рода "заявка на развод" произошла летом 1989 года после I съезда народных депутатов СССР. Вначале это почувствовали представители политической элиты Украины. Тонкий и проницательный Владимир Щербицкий, в то время первый секретарь ЦК КПУ, поставил перед украинскими историками задачу систематизировать и представить историческую концепцию украинской государственности с древнейших времен до наших дней. Бывший советский диссидент Вячеслав Черновол первым выдвинул идею федерализации Украины, предложив политическую конструкцию в виде союза земель.

Политическое подкрепление со стороны союзного центра пришло быстро. На сентябрьском Пленуме ЦК КПСС, посвященном вопросам межнациональных отношений, провозглашался суверенитет всех входивших в СССР республик. Все материальные объекты в них рассматривались как их собственность. Это было своего рода приглашение к разводу. После событий 19 августа 1991 года события стали развиваться лавинообразно.

Осень 1991 года прошла под знаком разгорающегося конфликта между Россией и Украиной.

В газете "Московские новости" – главной политической газете Союза того времени – в номере №39 от 29 сентября была опубликована статья Владимира Рубана "Крым хочет стать островом". Рубан пишет о встрече председателя Верховного Совета Украины Леонида Кравчука (президентом Украины Кравчук стал 5 декабря 1991 года, за три для до подписания Беловежских соглашений) с лидерами меджлиса – избранного представительного органа крымских татар.

На требование меджлиса немедленно предоставить крымским татарам автономию Кравчук ответил: "Тогда Крым организует референдум и перейдет в состав России. Я вижу эту реальность, она уже стучит в дверь". В заключение Рубан пишет: "Пока что не видно сапера, способного обезвредить мину, заложенную в 40-50-е годы, быстро и без взаимных претензий".

Чуть меньше чем через месяц заместитель главного редактора "МН" в номере №42 от 20 октября Степан Киселев пишет небольшую заметку, которая в то время оказалась информационной бомбой – "Из пены на губах ангела".

В то время все понимали, что это просто невозможно: система управления ядерными силами СССР находилась под контролем президента СССР Михаила Горбачева и министра обороны СССР маршала Евгения Шапошникова. Эта статья произвела ошеломляющий эффект в то время прежде всего на американцев.

В своих мемуарах Леонид Кравчук пишет, что Борис Ельцин не стал обсуждать с ним вопрос Крыма и согласился оставить все, как есть. Леонид Макарович несколько хитрит в этом вопросе. Он понимал, что при том раскладе, при том "нулевом" варианте, который предлагался украинской стороной, ему достается не просто спорная территория, а территория потенциального конфликта в будущем.

Решение Никиты Хрущева передачи Крыма в состав Украины не было спонтанным. Он искренне любил Украину и еще при жизни Сталина сразу после войны предлагал передать белорусское Полесье Украине. На его пути стал первый секретарь ЦК КПБ Пантелеймон Пономаренко, которого многие в то время считали потенциальным преемником Сталина. Для Пономаренко после смерти Сталина противоборство с Хрущевым стало окончанием политической карьеры.

Политическое руководство России в то время шло на все мыслимые и немыслимые уступки Украине вполне осознанно. В то время в Украине не было той единственной политической силы, с которой можно было вести предметные переговоры. Сами украинцы свой политический ландшафт того времени характеризовали просто: у нас на две кочки по три гетмана. Новая политическая элита Украины того времени делила портфели.

Основной причиной уступок со стороны России было желание, не оспариваемое тогда никем, не допустить югославского сценария на территории бывшего СССР и сконцентрировать все ядерное оружие, находящееся помимо России еще в трех союзных республиках, на своей территории. Весь мир содрогался от страха югославского сценария на территории бывшего СССР.

Девяностые годы во взаимоотношениях между Россией и Украиной со всеми оговорками можно назвать бесконфликтными. Первый гуманитарный спор о языках возник в 1993 году. Он вошел в историю, как "битва предлогов". На уровне правительства Украины было принято решение, что предлог "на", используемый в словосочетании "на Украине", формально предполагает территорию, а не государство и это выглядит неким оскорблением по отношению к Украине. Предлагалось заменить его на предлог "в" и в необходимых словосочетаниях в устной речи и письменных выражениях использовать выражение "в Украине". Использование этого предлога воспринималось как знак уважения к украинскому суверенитету.

В России к этой "проблеме" отнеслись с пониманием и юмором. Это был не первый случай, когда политика вторгалась в русскую филологию. В 1787 году руководители еврейской Шкловской общины обратились лично к Екатерине II с просьбой отказаться употреблять в официальных документах слово "жид". Они посчитали для себя это оскорблением и унижением. Российская императрица пошла им навстречу.

Филологические вопросы в 1990-е годы не воспринимались как проблема. У сдержанности в гуманитарной сфере со стороны украинской политической элиты того времени, на мой взгляд, было только одно основание: никто не хотел заниматься сюрреалистическим пафосом по тривиальной причине – конфликт с Россией по языковому вопросу в то время был чреват серьезными экономическими последствиями. Украина не хотела мерзнуть, а платить по мировым ценам за энергоносители Киев тогда не мог.

Старт новому гуманитарному противостоянию дал Виктор Ющенко на исходе своего президентского срока, присвоил звание героев Украины Роману Шухевичу в 2007 году и Степану Бандере в 2010-м. Это была непреодолимая травма для поколения, пережившего войну. В 2011 году его указы были отменены, но это уже вторично. Возможность полноценного и уважительного диалога испарилась.

У очень многих людей есть стойкое ощущение, что во всем происходящем в российско-украинской драме сегодня есть кто-то третий, по чьему сценарию и развивается конфликт в Украине. Он на самом деле есть. Сценарий всего происходящего написан двадцать пять лет назад Збигневом Бжезинским, которому он дал красивое и завораживающее название "Великая шахматная доска". "Украинскому тарану" против России Бжезинский уделил особое внимание. А если быть уж совсем честным, то весь этот труд Бжезинским ради этого и замышлялся.

Нам остается и верить, вспоминая мудрого китайского философа Чжуан-Цзы: "Когда обувь по ноге, забываешь о ноге, когда пояс по талии, забываешь о животе, когда сердце на месте, уходят сомнения". Дай Бог нам распрощаться со всеми сомнениями и страхами и вернуться к привычной жизни.