Неизвестные защитники Брестской крепости: в бою – кавказцы

Некоторые говорят о 200 защитниках-кавказцах, другие – о 400. Разобраться в этой непростой арифметике Sputnik помог директор мемориального комплекса "Брестская крепость-герой" Григорий Бысюк.

К началу Великой Отечественной войны в Брестской крепости дислоцировались части и подразделения Западного Особого военного и Белорусского пограничного округов. Сколько было военных, достоверно установить практически невозможно: списки личного состава воинских частей не сохранились. Главный источник информации – воспоминания выживших и отрывочные архивные данные, на основании которых установлено: в июне 1941 года в крепости было около девяти тысяч человек (с учетом гражданского населения).

"Часть личного состава была вне крепости–в летних лагерях, на учениях, на строительстве 62-го Брестского укрепрайона. На случай начала войны находившиеся в крепости должны были выйти в районы сосредоточения и занять укрепрайон. Для того чтобы прикрывать выход подразделений из крепости, отводился стрелковый батальон, усиленный артдивизионом", – рассказал Бысюк.

По его словам, 22 июня гарнизон крепости попытался вырваться из окружения. К 9 часам утра это удалось сделать примерно половине численного состава. В Цитадели остались около 3,5-4 тысяч человек, в том числе семьи многих командиров.

Согласно анализу имеющихся сведений, в подразделениях Брестского гарнизона в 1941 году проходили службу представители около 30 национальностей и народностей СССР.

Были там и призывники из Закавказских республик:

Азербайджанский исследователь Ильхам Аббасов, в свою очередь, утверждает, что на самом деле защитников из Азербайджана было около ста, но достоверно по именам удалось установить только 44 человека. Впервые об этом написал книгу "В осажденном Бресте" Лев Полонский в 1962 году.

Также в обороне Брестской крепости принимали участие представители народов Северного Кавказа, в том числе Чечено-Ингушской Автономной Советской Социалистической Республики.

"В картотеках мемориала учтен 21 защитник крепости, призванный разными военкоматами Чечено-Ингушской АССР: 10 чеченцев, 4 русских, 2 татарина, 2 еврея, 3 ингуша. Имена 7 погибших увековечены на мемориальных плитах", – отмечает директор комплекса.

Бысюк отметил, что в послевоенные годы писатели и исследователи из разных регионов СССР стремились увековечить память о своих земляках.

Этим, в частности, занимался чеченский писатель и драматург Халид Ошаев. В книге "Брест – орешек огненный" он привел 240 фамилий мужчин, призванных из ЧИАССР в части и подразделения Брестского гарнизона. В 2004-м году его сын Мусса Ошаев издал книгу "Слово о полку Чечено-Ингушском" со списком воинов, призванных из ЧИАССР, там значилось уже 275 фамилий.

По словам директора мемориала, оба автора в указанные списки включили всех призывников из ЧИАССР, которых они считали служившими в Брестской крепости на основании сведений родственников и односельчан.

При рецензировании рукописи книги "Брест – орешек огненный" сотрудники мемориала обращались к издателям с рекомендацией собрать и представить соответствующие документы (воспоминания, показания очевидцев, сведения военкоматов), на основании которых можно сделать вывод об участии в обороне Брестской крепости, города или гибели в ходе боев лиц, указанных в списке. "Такими документами мы по сей день не располагаем", – сожалеет Бысюк.

Сведения из районных военкоматов ЧИАССР о призыве накануне Великой Отечественной войны утрачены, поэтому подтвердить документально факт призыва и направления для дальнейшего прохождения службы в Брестскую крепость не представляется возможным.

Установлено, что общее число погибших в Брестской крепости военнослужащих, по национальности относящихся к кавказским народам, – 23 человека. Среди них:

В 1957 году командир отделения 8-й стрелковой роты 455-го стрелкового полка младший сержант Владимир Пономарев прислал в музей письмо, где поделился воспоминаниями  об участии в обороне крепости.

Также директор мемориала предоставил воспоминания рядового 455-го стрелкового полка Али Гайтукаева, который был снайпером-наблюдателем, но больше занимался работой писаря при роте. Гайтукаев отмечал, что с началом войны кругом творилась неразбериха: "одни бросались в подвалы, другие просто бегали по двору".

Позже Гайтукаев наткнулся на лейтенанта и доложил ему о том, что в казарме остались документы роты.

"Он тут же приказал мне, чтобы я немедленно вернулся и взял их. Я вернулся и забрал папку с документами. Наш командир жил в городе, поэтому командование брали на себя сержанты и даже солдаты. Когда я выбежал из казармы с документами к воротам, то оттуда солдаты отступали обратно от ворот, говоря, что у ворот немецкий танк", – говорится в воспоминаниях.

После один солдат скомандовал скатить бревна, которые лежали в крепости штабелями, в ров с водой. По ним бойцы и выбрались из крепости.

"В Бресте мы достали боеприпасы и начали оборону города, но сила противника была мощная, и мы не могли удержать линию фронта, с боем отступали в таком порядке: Жабинка, Кобрин, Береза, Слуцк, Бобруйск, Могилев, Орша. Из выбравшихся со мной из крепости из нашей роты не было никого. Вышел из крепости в тот же день", - отметил Гайтукаев.

Этот вопрос выносился на заседание ученого совета мемориального комплекса 15 июля 1975 года. По его итогам принято решение считать участником обороны Брестской крепости:

Также к ним относятся военные, которые ушли из крепости до ее окружения, и те, кто встретил войну в Бресте и его пригородах – участник боев в районе города.

А еще те, кто принял бой в полосе государственной границы (за пределами крепости) – военнослужащие 17 Краснознаменного пограничного отряда, 62 укрепрайона (и занятые на его строительстве) – участники приграничных боев в июне 1941 года.

Борис Шадыжев в художественно-документальной повести "Шагнувший в бессмертие" описывает эсэсовского офицера, сына литовского помещика Антанаса Станкуса, который вспоминает, как израненные защитники Брестской крепости выходили в штыковые атаки с выкриками на непонятном гортанном языке. Также сказано о последнем защитнике крепости – Умат-Гирее Барханоеве, который якобы застрелился перед строем немецких солдат.

Как утверждает директор мемориального комплекса, это все – вранье.

В 1941-м году иностранцы в вермахте и частях SS не служили, их стали привлекать к службе только с 1943-го, рассказывает Бысюк.

Утверждается, что "эсэсовская дивизия стояла недалеко от Брестской крепости в городе Перемышль на реке Буг". Для того чтобы это опровергнуть, достаточно посмотреть на карту: Перемышль находится более чем в 300 километрах от Брестской крепости, и расположен город на реке Сан.

Также документально не подтверждены участие в обороне крепости, пленение и гибель Барханоева. В картотеках учета офицерского состава и учета безвозвратных потерь Центрального архива Министерства обороны РФ значится имя старшего сержанта Османа Барханоева, но он погиб в 1944-м году под Одессой.

Директор мемориального комплекса отмечает, что ныне живущие потомки защитников крепости интересуются прошлым их дедов и прадедов: отправляют запросы, чтобы установить судьбы погибших. Письма поступают из разных стран. 22 июня 1941-го года украинцы и русские, белорусы и грузины, армяне и азербайджанцы стояли плечом к плечу, принимали свой первый, а кто-то – и последний бой.

Память об их подвигах застыла в мемориалах и обелисках, в надписях на стенах крепости, в книгах и кинофильмах, в экспонатах, которые берегут для будущих поколений работники мемориального комплекса.