"Нас уже бомбили, а по радио предлагали заняться зарядкой" – ветеран о войне

Старые журналистские блокноты хранят "непричесанные" записи разговоров, свидетельства участников важных событий, рассуждения о времени, судьбе и людях. Накануне скорбной даты – 80-летия начала Великой Отечественной войны – корреспондент Sputnik Владимир Нестерович перечитал и восстановил свои записи беседы с участником первых боев на западной границе СССР Иваном Хоминичем.

Это было лет 16–17 назад. Точно не помню. В блокноте записано, что Ивану Федоровичу тогда исполнилось 85. Врезалось в память, что о пережитом он рассказывал живо, с подробностями. Ивана Федоровича уже нет в живых, но его воспоминания сохранились. Перечитаем их вместе.

Войну Иван встретил рядовым в составе комендантского взвода второй погранкомендатуры 87-го Ломжинского пограничного отряда. Подразделение стояло в городе Кольно, что на самом Белостокском выступе – той самой части территории СССР, которая этаким "аппендиксом" врезалась вглубь уже захваченной немцами Польши.

"22 июня в комендатуре должна была комсомольская конференция пройти. Накануне в Кольно приехали делегаты со всех погранзастав, нас сводили в город на просмотр фильма "Богдан Хмельницкий". Потом – отбой.

В 03:45 (я тогда еще на часы посмотрел) вокруг начали снаряды и мины взрываться. Жуткий гул стоял. Это на восток самолеты летели. Честно говоря, мы поначалу и не предполагали, что это немец войну начал. Там неподалеку наша десятая армия учения проводила – вот мы и подумали, что это они маневры устроили. Когда авиация начала бомбы прямо на город сбрасывать, кто-то даже крикнул: "Они что там, совсем – свои по своим лупят?!", – рассказал ветеран.

Он признался, что поначалу бойцы очень растерялись. Тем более что связь с другими подразделениями пропала сразу: "Информации никакой, приказов, распоряжений тоже. Что делать? Комендант участка капитан Бирюков (имени, к сожалению, не помню) отправил несколько бойцов на соседние заставы – разузнать, как они там. Никто не вернулся…"

Тогда капитан решил отходить. Собрал личный состав, построил и тут случилось неожиданное. Как вспомнил Хоминич, вдруг включилось радио, заиграла веселая музыка, диктор из Москвы бодрым голосом призвал всех заняться… утренней гимнастикой. В ответ кто-то из пограничников выматерился.

Возле Кольно они встретились с курсантами школы сержантского состава кавалерийского полка. Человек сто их было с четырьмя артиллерийскими орудиями, шестью минометами. Решили объединиться и занять оборону. Успели даже окопаться.

Как вспомнил ветеран, немцы шли пешком. Как на прогулку. Перестрелка затянулась до самого вечера. Появились первые убитые.

Часам к девятнадцати стало известно, что немцы уже в Ломже. Это – в тылу. Значит, ни помощи, ни приказов на отход больше ждать неоткуда.

"Пошли к Белостоку, он тоже занят. Двигаемся севернее Гродно. По пути тормознул нас майор Красной Армии, с ним еще полтора десятка бойцов было, так, мол, и так, выручайте пограничники: поделитесь боеприпасами. Оказалось – их вывезли в поля на маневры, обеспечив лишь… холостыми патронами ("как-бы не вышло чего"). Дали мы им немного патронов, гранат. Сами дальше пошли", – рассказал ветеран войны.

Дальше маршрут пролег через Слоним, Волковыск, Барановичи, Дзержинск, Минск. В основном пешком шли. Если удавалось подъехать на машине, то недолго – до ближайшего налета фашистской авиации. После чего – техника вдрызг, и снова на своих двоих.

"К белорусской столице вышли утром 28 июня. Там столько машин, тракторов, повозок скопилось, люди толкутся (и военные, и гражданские). А в город заходить никто не решается. Тогда один старший лейтенант вызвался с группой красноармейцев разведать, что к чему. Новости они привезли такие – город сильно разрушен, но гитлеровцев в нем нет.

Сели мы в машины, винтовки, пулеметы выставили – поехали. Как позже выяснилось, нам просто повезло проскочить Минск до того момента, как его окончательно оккупировали фашисты", – рассказал Иван Федорович.

По его воспоминаниям, больше всего натерпелся от страха на так называемой Соловьевской переправе, что под Смоленском. Немцы разбомбили мост через Днепр, и на берегу столпотворение началось. Отступавшие войска с техникой и вооружением, беженцы со своим скарбом, стада домашних животных – шум, гам, вой, а тут еще вражеская авиация все время кружится и бомбы сбрасывает.

"Пока саперы разбирали в деревне крестьянские хаты, чтобы мост восстановить, мы метались вдоль Днепра в надежде отыскать хоть какую-то возможность переправиться на тот берег. Помню, кавалерийский полк подошел, так он вплавь переправлялся. А вслед за кавалеристами мужики большое стадо коров подогнали. Скотина вошла в воду и тоже поплыла. Некоторые бойцы, ухватившись за коровьи рога и хвосты, умудрились переплыть Днепр. Я не рискнул. Дождался, пока мост подлатали", – поделился ветеран.

Он вспомнил, что на подходе к Вязьме погиб политрук пограничной роты. Через несколько дней вызвали Хоминича в штабную землянку: "Там сидели наш ротный – капитан Синюков и офицер штаба пограничного полка – батальонный комиссар Земляков. Разговор был короткий. Так, мол, и так – решили мы, товарищ Хоминич, назначить вас политруком, есть у вас для этого данные. Я пробовал робко возражать: дескать, куда мне рядовому с семью классами образования в комиссары? Ничего, говорят, справитесь, мы в вас верим".

Потом, правда, состоялся такой диалог:

– А вы знаете, что немцы комиссаров в плен не берут – расстреливают прямо на месте?

– Теперь буду знать…

В роли политрука крещение он получил в начале сентября. Пришли в село. Большое, со старой церковью. Ивана назначили дежурным по роте. И как раз в подразделение приехал тот самый Земляков. Только теперь он уже полковым комиссаром был.

– Ну, как, Хоминич, – узнал он меня, – политбеседу сегодня будете проводить с личным составом?

Я возьми да ляпни сходу:

– Конечно, буду…

А сам задумался: и о чем это с людьми говорить? Отступаем, настроение никакое. Чем боевой дух поднимать?

"Стою наедине со своими невеселыми мыслями, а тут старик с ведром идет. Разговорились. Я про село спросил. И он мне вот какую любопытную историю-быль рассказал.

Село называется Царево-Займище. Знаменито тем, что именно здесь в Отечественную войну 1812 года Михаил Кутузов принимал командование у Барклая-де-Толли над русской армией. Два великих полководца объехали полки, которые как раз возле церкви стояли. В ней-то церемония приемо-передачи должности и произошла.

После этого было знаменитое Бородинское сражение, сдача Москвы, а потом бегство Наполеона из России.

"Так что не печальтесь, хлопцы, – сказал тогда старик, – сломите вы шею и этому супостату!"

И тут, как рассказал Иван Фомич, он вспомнил, что накануне нечто похожее уже слышал в одной из деревень. Они тогда забрели во двор воды напиться и повстречали дедушку седого, с громадной окладистой бородой, в холщовой рубахе, подпоясанной веревкой. И как начал он бойцов и их командиров костерить, дескать, драпаете, а вам вон куда идти надо (и показал на закат). Тут жена его вышла, молока вынесла:

"Ты чего солдатиков обижаешь? Не видишь – им и без тебя тошно. А вы, ребятки, носы не вешайте: все равно наглец будет разбит! Еще в Святом Писании сказано, что в сорок первом будет большая война, а победа достанется как и в войне восемьсот двенадцатого года".

Ветеран рассуждал, что в Писании ничего такого, конечно, нет, но кто его тогда читал? А между тем старушка и успокоить, и приободрить сумела.

Собственно, обо всем услышанном он потом своим сослуживцам и рассказал. Вроде бы, все поняли.

Шли они потом и через Бородинское поле. Постояли на нем, помолчали. По его оценке, мысли при этом у всех были схожие: "Отступать – еще не значит проиграть".

На белорусскую землю Хоминич вернулся в 1944 году. Освобождать. Шли на запад по тем местам, где в сорок первом отходили – через Вязьму, Смоленск, Оршу, Борисов. К вечеру 3 июля 1944 года были в Минске. Город – сплошные руины. Целыми остались считанные строения – Дом правительства, Дом офицеров, оперный театр и некоторые еще.

"Над городом уже развевался красный флаг, но 7 июля мы приняли в нем настоящий бой. Часовым тогда стоял рядовой Иванов. Он-то и заметил, что по улице, прямо к нашим зданиям, где расположились роты автоматчиков и минометчиков, а также штаб полка, движется большая группа вооруженных гитлеровцев. Иванов не растерялся – стал палить из карабина по фрицам. Они тут же залегли на соседнем кладбище и принялись яростно отстреливаться. А тут и мы выскочили на улицу… Итог боя таков: мы потеряли четырех бойцов, фашисты – 40, еще 38 сдалось в плен", – вспомнил ветеран.

День Победы он встретил в звании старшего лейтенанта в Ошмянах. На радостях в воздух весь боекомплект расстрелял. Как рассказывал, все вокруг тогда орали, песни пели, плакали, обнимались, целовались – это было счастье.