И до сих пор многим неясно и непонятно, кто их первых двух политиков был первичным – не по факту официальной иерархии того времени, а по факту реального влияния на все политические события, ставшие для бывшего Советского Союза историческими.
В личной судьбе Егора Лигачева прочно и неразрывно сплелись все парадоксы советской истории: от абсолютно великого, планетарного, что навечно вошло в мировую историю, до примитивного, иррационально необъяснимого упрямства высшей власти нежелания понять и принять очевидное отставание в практической жизни советских людей от всего цивилизованного мира.
Егор Кузьмич, как и все его коллеги, пытался найти ответы на эти вопросы и пути их решения. Он их находил и принимал жестко, искренне. Раз за разом проигрывая своим политическим соперникам, а в прошлом коллегам, он никак не мог понять, почему столь очевидные решения, полезные и благотворные для всех, в реальной политической жизни не принимаются. А если и принимаются, то на практике ведут к противоположному результату.
Воспитанный с детства в коллективизме Лигачев не понимал и не принимал эгоистические устремления отдельного человека. У него было понятие нормы в жизни, и эти нормы он считал универсальными, а те, кто отказывался это принимать, вмиг становились его оппонентами.
Нравственная планка всегда для него была выше материальной. Лигачев никогда не скрывал, что был одним из идеологов антиалкогольной кампании, подкосившей бюджет СССР. Его критики в этом вопросе, называя цифры финансовых потерь, забывают при этом отметить, что в первый год антиалкогольной кампании население СССР выросло на один миллион человек.
Ретроградом, а тем более сталинистом Егор Кузьмич никогда не был. Он на себе и на своей семье испытал всю "изнанку" советской истории ХХ века. Он принял и понял ее такой, какая она есть. Почему? Потому что это была его жизнь, и была та страна, которая ему, простому сибирскому сельскому юноше, дала все. Лигачев умел говорить спасибо и помнить доброе. Прощал, умел прощать людям их некоторые слабости. Он не мог и не хотел отказаться от страны, которая дала ему все. Самое удивительное, что оппоненты Лигачева, многие из которых на политической борьбе с ним сделали политическую карьеру, не могли понять, насколько уязвим и раним в психологическом плане этот человек.
Вспоминаю ХIХ партийную конференцию КПСС, финальным аккордом которой стало обсуждение статьи о коррупции в Узбекистане по "хлопковому делу", опубликованной в "Огоньке" Виталия Коротича. Имен коррупционеров в высших эшелонах власти не называлось, все строилось на догадках и помыслах, что они сидят в президиуме конференции. И весь пафос выступлений следователей Гдляна и Иванова, а отчасти и Виталия Коротича, без указания конкретной фамилии был сосредоточен на Егоре Лигачеве. Для всех было очевидно, что это абсолютная нелепица и бред. Но все это сработало. Возбужденный, неудержимый Егор Лигачев, взявший слово, сказал с трибуны конференции не так много. Но и этой малости хватило для того, чтобы не по партийному указанию, а по факту, Коммунистическая партия Советского Союза перешла в режим открытой политической дискуссии, неведомой высшим партийным функционерам со сталинских времен.
Думается, что Егор Лигачев по своей сути никогда не был политиком, так как не умел лавировать, маневрировать и отказываться от своих убеждений в силу обстоятельств. Его оппоненты называли это консерватизмом. А он был, прежде всего, сибиряком – человеком без полутонов и фиги за пазухой. Его нельзя было переубедить, но можно было "накачать" или обмануть, можно было просто понравиться, чем пользовались многие в партийном аппарате. У Егора Лигачева была своя нравственная планка, и он считал ее аксиомой, которой должны придерживаться и другие. Все его политические ошибки есть не что иное, как обратная сторона этого качества.
Сложись политическая судьба Егора Лигачева несколько иначе, может быть, и история Советского Союза имела бы другую траекторию. Драма его жизни и личное счастье прожившего сто лет Лигачева состоит в том, что он смог увидеть при жизни, что по многим вопросам он был прав. Его правоту подтвердило время.
Три цвета времени – Горбачев, Лигачев и Ельцин. Какой из них первый или главный? Это каждый решает сам. Но без них, без судеб этих трех политиков советского прошлого невозможно понять нас нынешних. Ведь по сути мы живем каждый по-своему в оттенках того времени.
*Мнение автора может не совпадать с позицией редакции